У капитана в голове всё закружилось. Ноги его стали ватными. Он вздёрнул руки кверху, пытаясь сохранить равновесие. Пистолет вылетел из его руки и угодил в лоб Новикову.
- Ай! Да что же это, Повелитель! - заорал Новиков, потирая лоб, - Вы так и будете смотреть на этого террориста? Ведь это он! Он в Вас стрелял!
Капитан понял, что больше нет силы противиться той слабости, которая внезапно охватило его тело. Он стал падать, но Бэл удержал его, схватив за шею своёй рукой в кожаной перчатке.
- Так это ты пытался меня убить? - ехидно спросил Бэл. - Слабоват ты для этого! Ох, слабоват капитан Белкин!
- Откуда...Вы...знаете...моё...имя, - прохрипел капитан, вглядываясь в лицо, знакомое с детство, которые теперь было покрыто синими трупными пятнами. А глаза! Ах, эти глаза! Белкин только один раз посмотрел в них, и ему показалось, что он заглянул в бездну, в которой клокотало пламя и били огненные водопады. Чудовище наклонилось к нему и прошептало:
- Я всё знаю о тебе капитан, ты правильно догадываешься, ведь я не Ваш революционный вождь Ленин, я значительно древнее его!
Глаза капитана вылезли на лоб. Его рот беззвучно открывался и закрывался. Он хотел вздохнуть, но не мог. В лёгких вдруг кончился весь воздух. От жёстких пальцев, сжимавших его горло, по всему телу расползались ручейки жгучей, нестерпимой боли. Он хотел заорать, но и голос куда-то пропал, словно его и не было.
- Кто ты? Кто ты? - в ужасе шептал Белкин.
- Дарт Вейдер, конечно же, - съехидничал Гамигин, но Бэл бросил на того сердитый взгляд и Гамигин затих.
- Остришь, Гамигин. Вот сам и разбирайся с ним! А мне мараться не хочется! - Бэл отпустил капитана, так что тот снова грохнулся на брусчатку, швырнул щит ему под ноги, надменно развернулся и пошёл к Кремлю, где уже развивался революционный красный стяг с чёрным черепом и костями на красном фоне.
- Ну, всё, тебе конец, капитан Белкин, - процедил сквозь зубы Гамигин. Ему было досадно, что Повелитель обиделся на него за неуместную шутку.
- Откуда Вы знаете моё имя?
- Ха, - усмехнулся Гамигин, - Вот, люди! Говорящая лошадь тебя не смущает, смущает лишь то, что именно она говорит! Дарёному коню в зубы не смотрят!
С этими словами Гамигин выдохнул огромное облако огня с чёрной серой, которое опалило подмётки ботинок на ногах капитана Белкина.
- А! А! А! - заорал он. Капитан схватил рыцарский щит с белым крестом, и прикрыл им голову. И очень вовремя. Поток огня ударился в щит, так что тот стал горячим, как сковородка. Но капитан не стал ждать нового огненного залпа, вскочил и помчался со всех ног в сторону Васильевского спуска, с трудом удерживаясь от того, чтобы не бросить своё единственное оружие, - раскалённый кусок железа с белым крестом.
Гамигину вдруг стало неохота преследовать его:
'В конце концов, - подумал он, - Для меня это как-то не солидно. Я скоро стану вторым лицом в этом городе. И что за каждым вот так вот гоняться? Есть же исполнители. Нужно учиться делегировать полномочия! Здесь, в Москве так принято. Никто ничего не делает сам, только заставляет других что-то делать'.
Он сплюнул сернистую слюну и подозвал к себе одного высоченного мертвеца-гвардейца с красным бантом на рукаве.
- Догонишь капитана и убьёшь его, понял? Головой отвечаешь! - приказал Гамигин. - То есть я хотел сказать, черепушкой своей.
Бэл радовался успеху своих штурмовых отрядов. Старые революционеры не подвели его. Эти триста бойцов подобно тремстам спартанцев стоили целой армии. Теперь он даже был рад, что его легионы не могли вовремя явиться. Один из красных командиров, скелет-верзила в шинели, перевязанной крест-накрест кожаными ремнями, в буденовке с красной звездой подошёл к нему для доклада.
- Владимир Ильич! Передовые кордоны врага в центре опрокинуты. Скоро перейдём к захвату ключевых зданий!
- Отлично! Так делжать!
- Владимир Ильич, вы постоянно находитесь на передовой и совершенно безоружны. Пожалуйста, примите от нашего отряда этот кинжал.
- Спасибо солдат! - Бэл заткнул за пояс морской кортик, который подал ему буденовец.
- Владимир Ильич, можно один вопрос? - робко спросил скелет.
- Да, конечно! В чём дело, солдат?
- Владимир Ильич, бойцы спрашивают о ваших спутниках. Что это за говорящая лошадь с Вами? И кто этот рыжий, с лицом капиталиста?
- К чему эти воплосы, солдат? Один из них мой боевой конь, второй - мой секретарь.
- Спасибо, Владимир Ильич! - горячо поблагодарил верзила-буденовец, - Теперь всё ясно. Извините за сомнения!
Когда он почтительно удалился, Бэл подозвал к себе Гамигина:
- Слушай, говорящая лошадь, ты можешь принять вид кого-нибудь из известных большевиков, соратников этого Ленина? Видишь, народ смущается.
- Не вопрос, Повелитель! - он исчез и появился в образе коренастого мужчины в очочках, целиком одетого в кожу - кожаное пальто, сапоги, кепка.
- Это ещё кто? - удивился Бэл.
- Председатель Московского Реввоенсовета Яков Свердлов к вашим услугам!
- Свелдлов? Ну, хорошо, всё лучше, чем лошадь. Ладно, с этим мы лешили. Что у нас дальше по плану?
- Телефон, телеграф...административные здания...
- Да, это я помню. Но ещё что-то было...
- Я бы посоветовал, Повелитель, - зашептал Новиков, - Захватить сначала Министерство финансового развития. Ведь нам, то есть новой советской власти, потребуется много денег, армию там содержать, аппарат управления...э...э...ваших советников...
- То есть ты себя имеешь в виду? - усмехнулся Бэл. - Обогатиться, значит, за счёт трудового народа захотел? - он похлопал Новикова по спине, и тот несколько смутился, - Но ты плав, товалищ советник, как говолится, финансы решают всё! Вперёд, Гамигин! На Министелство финансов!
Министр финансов Вениамин Иванович Желтопузовский, прислонившись здоровенным животом к подоконнику, смотрел через окно во двор здания Министерства на памятник известному поэту и недоумевал. Повсюду - в Интернете, по радио, по телевизору с утра шли сообщения о каком-то мятеже в городе, а он ничего про это не знал. Якобы люди с красными флагами устроили шествие, прорвали несколько полицейских кордонов и даже готовились к захвату зданий. Возглавляет их некто, похожий на самого Владимира Ильича Ленина, очевидно двойник. Желтопузовский подумал о том, что стало бы с ним в действительности, если бы Владимир Ильич вернулся. Он вспомнил о своей пятикомнатной квартире в центре столицы, о трёх внедорожниках, записанных на тёщу, о даче с бассейном, выложенном генуэзской кафельной плиткой, и содрогнулся. Хорошенькое дело, социалистическая революция, но только без экспроприации, без экспроприации!
Вениамин Иванович отошёл от окна, накинул поверх костюма утеплённую куртку и взялся за ручки двух чемоданов - одного стандартного, чёрного, второго - квадратного, обитого жёлто-зелёной крокодильей кожей. В первом были личные вещи Вениамина Ивановича, как то электрическая бритва, несколько пар носков и трусов, зубная щётка, зарядка для телефона - в общем всё то, что можно было взять с собой в долгое путешествие; во втором - жёлтом - был уложен аккуратными рядами и новенькими купюрами, номиналом по сто, целый миллион американских долларов.
Вениамину Ивановичу потребовалось немало сил, чтобы вытащить оба чемодана в коридор, обычно этим занимался водитель, а тут он вдруг куда-то подевался. Он совсем не привык к физическим упражнениям, и оживлённо пыхтел, как паровоз. Вениамин Иванович уже было стал запирать свой кабинет, поставив один, чёрный чемодан на пол, а ручку второго, жёлтого, всё ещё прочно сжимая в левой руке, как его вдруг окликнули появившиеся словно из неоткуда двое незнакомцев в кожаных кепках.
- Вениамин Иванович, куда это Вы так быстро собрались? Как же Вы забыли о своих старых знакомых?
Вениамин Иванович повернулся, но 'старых знакомых' совершенно не узнал. Впрочем, лицо одного из них - в тёмном костюме - было смутно его знакомым, может быть, это был актёр, которого он видел в детстве в кино, но в каком и где он сейчас уже бы не вспомнил, второго, в очках он точно видел впервые. Однако именно этот тип бросился к нему обниматься и целоваться, как будто встретил своего одноклассника.
