- Мне приятна твоя забота, – сказал он, сдерживая эмоции, – но я в порядке. В самом деле, я в абсолютном порядке. Не нужно беспокоиться.
Потом он поднял голову и улыбнулся совершенно светло и искренне:
- Едем!
Майкрофт молча устремился по ступенькам вниз. Джон вышел вслед за ним через минуту, положил вещи в багажник, а сам разместился на заднем сиденье лимузина. В другое время Джон по достоинству оценил бы комфорт и роскошь салона. Приятным было все. Уют кожаных кресел. Откидывающийся столик. Голубая подсветка многочисленных кнопок и приборов. Как в самолете.
При одной лишь мысли о самолете Джон вздрогнул. Два года. Два года не стерли ни одного мгновения того страшного воспоминания о старом аэродроме в Крануэлле.
Два года тому назад. Крануэлл.
«Шерлок, ты не умрешь!» – шептал Джон, которому оставалось только одно – стоять и наблюдать, как легкий самолетик с красными полосами на борту теряет высоту. С сердцем, словно превратившимся в раскаленный кусок металла, он стоял и смотрел. Знал, что пережить еще одно падение ему не суждено.
Самолет пронесся над его головой. Джон не сразу понял, что садиться Шерлок не собирается, наоборот, разворачивает юркий летательный аппарат и начинает набирать высоту, заходя на второй круг. Он услышал его!
Ватсон ринулся в здание и прокричал диспетчеру:
- Немедленно доложить руководству о ЧП с самолетом!
- Есть! – откликнулся тот.
- Запрашивайте опытного пилота для помощи в посадке. Нескольких! Пожарные машины, скорую помощь! Быстро, быстро!
Джон не собрался терять ни одного мгновения драгоценнейшего времени, которое появилось у них в результате воздушного маневра Шерлока.
В считанные минуты все изменилось. На старом аэродроме стало многолюдно, подкатило несколько джипов с офицерами, кто-то принял руководство у дежурного диспетчера, кто-то выслушивал доклад Джона о происшествии. С минуты на минуту на взлетно-посадочную полосу должны были подъехать несколько машин экстренной помощи.
Курсант Смит стоял тише воды, ниже травы – старший по званию приказал ему оставаться на месте для разъяснения ситуации.
Надежда на благополучный финал аварийной ситуации с самолетом становилась все более осязаемой. Опытный диспетчер объяснил Джону, что предпринимаются все попытки минимизировать риск взрыва при посадке. Взлетно-посадочную полосу начали заливать пеной. Шерлоку было отдано распоряжение находиться в воздухе до тех пор, пока он не выработает все топливо до конца, и готовиться садиться на поле при отключенных двигателях.
- Есть ли мистера Холмса опыт вождения самолета? – поинтересовался диспетчер у Джона.
Тот покачал головой.
- Минимальный. В детстве Холмс попал в аналогичную ситуацию, когда его отцу стало плохо в полете. Он пытался самостоятельно посадить самолет под руководством деда. К счастью, отец пришел в себя и сам сажал самолет, иначе все могло обернуться трагедией.
Летчики переглянулись. Диспетчер покачал головой:
- На этот раз в полете его никто не подменит, придется садиться самому. Но не следует отчаиваться, мистер Холмс меня понимает и все выполняет правильно.
Воздух стал проникать в легкие Джона с меньшим затруднением. Диспетчер включил громкую связь и жестом указал коллегам располагаться поближе. Ватсон снял куртку, повесил ее на спинку стула и занял место рядом с пилотами, чтобы не упустить ни одного действия в командно-диспетчерском пункте.
- Борт G-PGVB! Борт G-PGVB! С вами говорит диспетчер Чарлз Хейнс. Можно просто Чарли, если вам удобнее. Сообщите мне ваше местоположение и высоту.
Шерлок тут же откликнулся, назвал координаты. Джон вопросительно взглянул на диспетчера. Тот прошептал ему одними губами «скоро».
- Мистер Холмс, давайте проведем проверку. Шасси выпущены и зафиксированы? По данным приборов с каким шасси у вас проблемы?
- С передним.
- Понятно. В каком положении находится переключатель топливных баков? Переключатель зажигания?
Диспетчер спокойно и методично проводил предпосадочную проверку, словно не было никакой угрозы взрыва и шло обычное рядовое собеседование с пилотом. Если судить по голосу, Шерлок также был вполне уравновешен.
- Мистер Холмс, много ли топлива у вас осталось?
- Почти на нуле.
- Хорошо. Скоро вы приблизитесь к критической точке, в которой нужно будет начинать посадку. Второй попытки у вас не будет. Старайтесь внимательно слушать мои указания и не проявлять никакой самодеятельности.
Джон покачал головой. Диспетчер был не в курсе, что проявлять самодеятельность, строптивость и самоуправство было вполне в характере Шерлока.
- Мы постараемся приземлить самолет на задние шасси и постепенно опустим на переднюю стойку. Как она отреагирует, неизвестно. Но даже если самолет клюнет носом, это не страшно. Главное, не допустить сильного возгорания при жесткой посадке. А искрить, возможно, будет. И сильно. Мистер Холмс, вы должны знать, что даже если топливо выработано, как показывают приборы, на дне бака всегда остается немного. Для возгорания этого достаточно, но мало, чтобы уничтожить весь летательный аппарат. С пожаром мы справимся. Мистер Холмс, проверьте, надежно ли вы пристегнуты. Разблокируйте двери. После приземления не пытайтесь покинуть салон самостоятельно. За вами будет следовать пожарная машина, которая начнет заливать пеной самолет сразу после того, как вы остановитесь. Спасатели помогут вам с эвакуацией.
Чарли Хейнс ни вздохом, ни шорохом не выдал своей тревоги. Но Джон видел его лицо, видел глаза других летчиков и понимал, что на самом деле все было гораздо серьезнее, чем произносилось вслух. Точно так же он говорил со своими больными, когда приходилось рассказывать о тяжелом заболевании – откровенно, но, в то же время, не допуская фраз, способных ввергнуть пациента в преждевременную панику.
- Все понял, – ответил Шерлок, – Джон… ты здесь?
Ватсон напрягся.
- Я здесь, Шерлок.
Голос Шерлока звучал откуда-то издалека, слегка искаженный техникой, но такой родной и любимый. За несколько лет Джон изучил различные его интонации. Чувствовал малейшие нюансы. В паре слов Шерлока он услышал многое: страх, отчаяние, чувство вины. Все это было, было когда-то. Госпиталь Святого Варфоломея, крыша, телефон, прощание. Неужели снова?
- Джон, – голос Шерлока окреп, – я очень хочу, чтобы ты немедленно выбросил из головы все глупые мысли о падении с крыши Бартса. Не было этого. И не повторится. Верь мне.
- Я верю, любимый.
Джон не видел причин скрывать свое отношение к Шерлоку. Прямо сейчас, когда его слова потеряли интимность и зазвучали в прямом эфире. Они и так сказали друг другу слишком мало. И слишком скупо.
За минуту до посадки Шерлок тоже был предельно откровенен:
- Я не хочу умирать, – сказал он тихо. – Джон, я точно хочу жить. И хочу жить с тобой. Все. Будет. Хорошо.
Ватсон ответил не сразу. Потребовался глубокий вдох и выдох.
- Я тоже хочу жить с тобой, Шерлок. Поэтому ты сейчас сосредоточишься и сделаешь все, что тебе скажут.
- Я буду самым педантичным учеником из всех учеников в мире. Хейнс, приступаем!
Джон не выдержал и вышел за дверь. Холодный ветер на аэродроме хозяйничал вовсю, он впивался мелкими ледяными крупинками ему в лицо, забирался под свитер, терзал чахлую поникшую траву, гонял лохмотья пожарной пены по взлетно-посадочной полосе. Но Ватсон не чувствовал ни холода, ни ветра. Он пытался рассмотреть в огромном сером небе крохотный самолетик, который неумолимо приближался к земле. По голосам окружающих Джон понял, что крылатая машина где-то близко. Отследив направление взглядов опытных пилотов, он вдруг увидел искомую цель. Шерлок выполнял разворот и заходил на посадку. Самолет становился все ближе и ближе, так, что уже можно было различить даже мелкие детали. Шасси были выпущены, но передняя стойка находилась в полуоткрытом состоянии, словно ее заклинило.
На аэродроме внезапно стало тихо. Разговоры прекратились. Опытные летчики, спасатели, водители – все замерли в этот момент, наблюдая за воздушным маневром самолета. Звук двигателей отсутствовал, посадка происходила в полной тишине и от этого все происходящее казалось каким-то нереальным сказочным действом. Белоснежная птица с красными отметинами не спеша опускалась на взлетно-посадочную полосу, чуть задрав нос, будто готовая в любой момент оторваться и взмыть в небо, подальше от тревог и хлопот бренного мира. Но Джон знал – другого захода не будет.
