- «Жигули»…

И что же? Почти всегда угадывал Саша!

- М-да,- говорил папа.- Ты у меня большой знаток…

А ещё на каждом перекрёстке, там, где одну улицу пересекала другая улица, стояла высокая железная тумба с краном и рукояткой. И всякий раз, когда Саша и папа подходили к такой высокой железной тумбе с краном и рукояткой, папа спрашивал Сашу:

- Проверим? Как там у нас вода? Работает?

- Проверим,- говорил Саша.

Тут папа подходил к железной тумбе, которая называлась колонкой, нажимал рукой на железную рукоятку, и из железного крана, фыркая и брызгаясь, выхлёстывала вода. Светлая и очень холодная. И пока папа нажимал рукоятку, вода лилась и лилась, сбегая по узкой канавке в лужу.

- Работает? - спрашивал Саша.

- Отлично работает,- отвечал папа. Отпускал железную рукоятку, вода тотчас переставала литься, а они отправлялись дальше.

- Она всегда работает? - как-то раз спросил Саша.

- А как же,- ответил папа.- Непременно. Без этого нельзя.

- Зачем ей всегда работать? - снова спросил Саша.- Ну зачем?

- Вода не может без работы, а мы не можем без воды. Без воды мы бы пропали.

- Гм…- тихонько хмыкнул Саша. Не очень-то он понимал: почему же без воды они бы пропали? Он поглядел на папу. И папа сразу понял Сашу.

- Чай мы пьём? Пьём! А чай - это вода. Кашу мы едим? Едим! А без воды не сварить никакой каши…

- Можно, можно! - обрадовался Саша. Ведь он собственными глазами видел, как бабушка варит манную кашу на одном молоке.

- А без воды у коровы молока не будет. Корове нужно пить воду, правда?

- Нужно,- сказал Саша. Он и это видел: соседская корова выпила при нём целое ведро воды.

- И трава корове нужна, правда?

- Нужна,- сказал Саша. И это он видел: соседская корова день-деньской ходила возле забора и щипала траву.

- А ведь трава пожелтеет и засохнет, если не будет дождя, это ты сообразил?

Сашенька опять тихонько хмыкнул. Уж такая у него была привычка: когда он думал, он тихонько хмыкал. И сейчас он подумал-подумал и сообразил: а ведь дождик, который льётся сверху, ведь он тоже вода…

- Вот и выходит - без воды нам пришлось бы, туго. Потому вода и работает - всегда и для всех.

- Папа, а ты работаешь? - спросил вдруг Саша.

- Работаю,- ответил папа.- Без работы никому нельзя.

- А я работаю? - спросил Сашенька и даже остановился: неужто только он один на всём свете не работает?

- И ты работаешь,- сказал папа.- Забор мне помогаешь чинить? Печку мы вместе топим?

Когда они подошли к новой колонке, Саша попросил папу:

- Давай проверим, работает вода?

- А мы и так сейчас узнаем,- сказал папа.

Из калитки, которая была рядом с колонкой, вышла незнакомая тётя с двумя вёдрами. Вышла и подошла к колонке. Одно из вёдер повесила на железный кран и нажала на железную рукоятку. Сразу же с нетерпеливым фырканьем из крана выхлестнула вода и широкой струёй полилась в ведро. В одну минуту ведро наполнилось до краёв.

- Работает,- тихонько прошептал Саша.

- Ещё как! - прибавил папа.

Потом незнакомая тётя сняла полное ведро, повесила второе и опять нажала на железную рукоятку, и снова в одну минуту ведро стало полнёхоньким. А потом…

Да, а потом папа подошёл к незнакомой тёте и сказал:

- Разрешите, я вам помогу,- взял оба ведра, донёс их до калитки, открыл калитку и поставил вёдра с водой на ту дорожку, которая вела к крыльцу.

- Большое спасибо! - сказала незнакомая тётя, а папа и Саша отправились дальше встречать маму.

- Погляди-ка, мальчик, вон туда… Не видна ли впереди жёлтая сумочка?

- Видна, видна! - крикнул Саша и полетел по дорожке, которая, петляя, вела к станции.

А среди кустов, которые росли и тут и там, и правда мелькала мамина сумочка.

- Мама! - крикнул Саша.- Ты сегодня работала?

- Как всегда,- сказала мама. Поставила свою жёлтую сумку на землю и подхватила Сашеньку на руки.- Как всегда, Сашурик. Что это ты про работу?

Папа молча усмехнулся, взял мамину сумку, и они все пошли домой. А мамина сумка тоже стала очень пузатой, будто и она в Москве наглоталась разных разностей.

Сосна эта была самой высокой у них в саду. А может быть, она казалась такой, потому что у неё не было ничего, кроме густой кудрявой макушки. Весь ствол был голым, без единой ветки. Только высоко-высоко, чуть ли не у самых облаков, шевелились её густые зелёные ветви.

Когда же дул очень сильный ветер, сосна раскачивалась во все стороны - туда-сюда, туда-сюда,- и тихонько поскрипывала, и тихонько постанывала, будто ей было не по себе, будто она кому-то жаловалась…

И как-то папа сказал маме:

- Не нравится мне этот скрип…

- Почему? - удивилась мама.

- Позову лесника, пусть посмотрит… Ведь у самого крыльца стоит, дети бегают…

И правда, через несколько дней к ним в сад прикатил на велосипеде незнакомый дядя. Это был лесник. Он походил по саду, постучал молотком по одному дереву, по другому, точь-в-точь как доктор, который смотрит больных, а на сосне с кудрявой макушкой поставил отметину - зарубку топором.

- Дерево в угрожающем состоянии,- сказал он,- при любом сильном ветре может упасть. Нужно его спилить…-

Он что-то написал на бумажке и укатил на своём велосипеде дальше.

Мама совсем расстроилась:

- Не надо пилить, ничего плохого не будет.

- Но ведь лесник сказал… в угрожающем состоянии…- У папы было хмурое лицо. Он подошёл к сосне и сам постучал по стволу ладонью.

- Всё равно не надо,- сказала мама.

Но папа сказал «надо». А когда папа говорит «надо», да ещё с таким лицом, тут уж ничего не поделаешь, не стоит начинать разговоры. Это Саша хорошо знал.

Утром пришёл дядя Егор, их сосед. Папа надел огромные брезентовые рукавицы, снял с гвоздя пилу и велел всем уходить в дом. Или, в крайнем случае, на другой конец сада.

И вот они все - бабушка, мама и Сашенька - собрались на кухне у того окна, которое глядело прямо на сосну с кудрявой макушкой.

А папа и дядя Егор, их сосед, взялись за пилу. Один за одну ручку, другой за другую ручку. И начали: вжик-вжик-вжик-вжик… Пила визжала, а у сосны её кудрявая макушка так и ходила ходуном, так и ходила ходуном.

- Не могу смотреть. Жалко дерево,- сказала бабушка и совсем ушла из кухни.

А мама и Саша всё смотрели и всё слушали, как пила визжала «вжик-вжик» и как у сосны там наверху дрожали все ветки и все иголки.

Потом дядя Егор взял в руки топор и стал подрубать сосну. Потом они с папой привязали к сосне толстую верёвку и принялись тянуть эту верёвку. И сосна, тихонько скрипнув, слегка наклонилась.

- Падает, падает! - закричал Саша.

А сосна, ещё сильнее наклонившись, сперва медленно, а потом всё быстрее и быстрее стала валиться и вдруг громко рухнула на землю.

- Всё,- почему-то очень грустно прошептала мама и отошла от окошка.

- Теперь можно туда? - спросил Сашенька. Ему-то не терпелось скорее в сад, к папе.

- Иди,- сказала мама. Распахнула дверь на крыльцо, выпустила Сашу, но сама вместе с ним в сад не пошла.

Дядя Егор уже успел уйти от них, и папа стоял возле сосны один. Сосна лежала среди травы длинная-длинная, с коричневым гладким стволом, и ветки на её макушке были смяты, а некоторые совсем сломаны. Лицо у папы было скучное. Он и Саше не улыбнулся, когда Саша подбежал к нему.

- Спилили? - спросил Саша, разглядывая золотистый пенёк и сосновые опилки, которые, разлетевшись, лежали на траве, тоже светлые и золотистые.