"Может, я уже постарела и не хочу замечать изменений в муже, но мне так удобно. Он много читает, память как в молодости, куда мне до него, а какой деликатный, - сейчас таких уже нет. Не муж, подарок судьбы".

"Скажите еще, в быту неприхотлив", - усмехнулась завуч.

Это было что-то новое. Знала столько лет человека и не подозревала в ней темперамент.

Генриетта до сих пор работала в школе. В привычном облике чинуши ничего, что бы указывало на ее женский пол, прямые, строгого покроя темные юбки и белые кофточки женственности не прибавляли.

Сын сам позвонил и посоветовал снять жилье, купить газеты с объявлениями, не спеша

выбрать то, что надо. Выбрала вариант с хозяйкой, судя по голосу, молодой, и брала дешевле других. Это был незнакомый район высоток недалеко от ее улицы. Квартиру без мебели сдавала молодая пара. Просили недорого, но дорогая коммуналка, она отказалась.

Ночью снилась улица деревянных домов, тихая, безлюдная. Вдруг помчалось чудище: помесь трактора с танком, в последний момент успела - увернулась. Чудище крушило постройки и на ее глазах снесло всю улицу, ничего, кроме широкой полосы вспаханного чернозема.

И как продолжение кошмарного сна, ранний звонок Фени:

- Вечером привезем кое-какие вещи, если не откроешь, взломаем дверь.

- Ухожу. Оставлю ключ у соседки.

Куда идти? К Зине навеки поселиться? Она пустит, начнет ухаживать, потом похоронит, на могиле посадит цветы и будет вспоминать, какая Соня была добрая.

Есть еще вариант.

Марго ответила недовольно, очень занята, но, услышав, что Софья потеряла квартиру и скоро будет бомжевать по подвалам, повеселела и предложила встретиться, прямо сейчас, по новому адресу.

Дом старый, зато толстые стены, высокие потолки и большие окна, и вид нарядный, недавно окрашен в цвет охры: светло-коричневые стены, и беж - рамы и подъездные двери.

С лязгом открылась пуленепробиваемая дверь, длинный коридор, тусклые лампочки, темная лестница. Такая же пуленепробиваемая дверь медленно открылась, и в ярком свете на фоне бордовых стен возникла Марго в интенсивно розовом халате до пят.

В глубоком декольте алела - розовела полуобнаженная грудь солидного размера. Софья не поверила глазам своим: раньше соски чуть бугрились, нулевой размер, - сокрушалась Марго. Она ли это? На интенсивно-розовых губах появилась ехидная улыбка - она.

Не может быть, чтобы такая красота сидела дома в одиночестве.

- У тебя кто-то есть?

- Проходи, не стесняйся. Как тебя угораздило квартиру потерять? Не ахти какая, но была крыша над головой, - она отступила, Софья увидела холл с лестницей, - Двухуровневая, на первом - кухня и гостиная; на втором - спальни, два туалета, две ванные, - перечисляла Марго, раскинув руки, пахнуло дезодорантом.

- Зачем тебе столько?

- Жилплощадь лишней не бывает.

- Уборки столько.

- Раз в неделю приходит бригада уборщиков.

Марго указала ей на угловой диван, из холодильника и достала торт.

- Ты что, поправилась? - Софья кивнула на грудь.

- Только здесь, - Марго огладила себя.

- Разве так бывает?

- За деньги бывает.

В квартире попахивало удушливой химией от новой мебели и коврового покрытия, Софья закашлялась. Экологичнее жить с бомжами на природе, подумала она, но не сказала, пусть торжествует подружка - соперница.

Марго стала жаловаться, что устала от приемов, но что делать, если ее любимый мужчина - известный человек в городе. Да, конечно, у него есть семья. Ну и что? Поселил в хоромы. Разве плохо? Свою сдала, копейка лишней не бывает.

- Рассказывай, - приказала она, когда Софья тупо уставилась на обертки от шоколадных конфет, разбросанные вокруг чашки. Столько съела и не заметила. - Бери еще, - Марго придвинула ей вазу с конфетами.

- Что рассказывать, Феня меня облапошила.

- Что теперь?

- Не знаю, не думала.

- Теперь ты, униженная и оскорбленная, будешь учить детей личным примером, какой не надо быть. Судиться не пробовала?

- Нет и не буду. Помоги, а? только не суд.

- Как ты себе это представляешь? - Марго посмотрела на часы, - Как я понимаю, никак. Извини, дела.

Ясно, что Марго не поможет. Надо забыть о том, что была квартира, и искать жилье. Сейчас же заняться поисками.

Она шла вдоль дороги, от столба к столбу, от магазина к магазину, где висели объявления. Марш - броски через дорогу, во двор, через арку, пока не очутилась в незнакомом переулке. Когда-то приличные здания в стиле сталинского классицизма дошли до неприличия: стены как после бомбежки, декор разрушен, - она резко остановилась перед ступенями, заросшими травой. В витрине дома с облупленной зеленой краской на черной драпировке висели фотографии. Вывеска потускнела, не хватало букв, но понятно, здесь было фотоателье. Якова узнала сразу: жених при бабочке, рядом невеста в белом платье, совсем не уродина, доверчиво склонила голову к его плечу. У невесты пышная прическа, у жениха аккуратная челка, вид студента университета западноевропейского образца.

Счастливые лица. Брак по любви. Кто виноват, что они породили такое чудовище? Или она, потому что внесла раздор в отношения между отцом и дочерью. Прошлого не распутать, концов не найти.

Отошла от витрины, свернула за угол и засомневалась, Яков ли это был, но возвращаться не стала.

Выхода нет?

В последний раз прошлась по пустым комнатам, увидела желтое пятно на стене, равнодушно подумала, что не надо ломать голову, чем его закрыть, Понаблюдала из кухонного окна, как во двор въехал камаз, долго пятился задом к крыльцу, из кабины вылезла Фенька, путаясь в длинной юбке. Вытеснили, подумала она, сильные изгоняют слабых, спасибо, что не убили.

Она уже перенесла вещи в квартиру соседки. Их было немного, всего две дорожные сумки обуви и одежды и кейс с бумагами, еще посуда, которой пользовалась в последние дни: кружка, ложка, чашка, миска, ковшик вместо чайника, и паралоновый матрац, на котором спала. Больше ничего.

Не дожидаясь звонка, открыла дверь, ключ бросила на пороге и скорым шагом спустилась по лестнице, боком пройдя мимо Фени, будто боясь заразиться стыдной болезнью.

Шла, не разбирая дороги, и не заметила, как оказалась у школы. В вестибюле прохладно, непривычно тихо и так же чуждо, как бывает, когда навсегда покидаешь место, по своему ли желанию или по чьей-то воле. Без сил опустилась на стул у гардероба и расплакалась, навзрыд, не пытаясь успокоиться.

По лестнице спустилась уборщица Надя, еще нестарая женщина с теплой улыбкой на белом лице. Иногда, очень редко, собачилась со школьниками, но не злобно, а как-то обиженно. Когда она начинала ругаться крикливым голосом, дети замечали ее и всегда извинялись.

- Ах, надо же, да как это так, ну, что же вы, идемте ко мне, у меня комната пустует, нет, никаких денег не надо, у меня пенсия, да, слава богу, еще работаю, - причитала Надя и осторожно вела Софью, поддерживая под локоть.

Софья не сопротивлялась и не следила, куда ее ведут, пока не ощутила подъем в гору, -остановилась и огляделась.

- Я тут живу, на улице Энтузиастов, три жилых дома, остальные - развалюхи. За моим огородом строят девятиэтажку, пока только фундамент, я так уматываюсь за день, что шум спать не мешает, объясняла Надя.

Длинный домик на два хозяина, внутри просторная комната с низком потолком, печка и два оконца. Под ними были батареи.