— Слейд, погоди! — закричала я, но было слишком поздно. Он отключился.

***

Дейзи и я сидели в ее машине на стоянке. Я дождалась, когда ее смена закончится, и тогда излила душу, между вырывавшимися рыданиями, рассказав ей всю историю. К тому времени как я закончила, она смотрела на меня, будто бы совсем не узнавала.

— Я не могу поверить, что ты никогда не рассказывала мне о сделке с его мамой, — Дейзи нахмурилась. — Разве лучшие друзья не рассказывают друг другу все.

Я застонала в отчаянии.

— Я защищала его, веришь ты этому или нет. Даже тогда, когда я по-настоящему не знала его. Я чувствовала себя виноватой перед ним. Я не хотела, чтобы этот слух распространился.

Дейзи прикусила серебристый ноготь на большом пальце.

— Я думаю, что могу понять это. Но все равно, когда вы, ребята стали встречаться...— выражение ее лица перешло от осуждения к жалости. — Ох, милая. Это отстой.

Я кивнула, слезы текли по моему лицу.

— Что мне теперь делать, Дез? Он ненавидит меня.

Дейзи вздохнула и покачала головой.

— Мне не нравится это говорить, но я думаю, что ты права, — она бросила взгляд на меня. — Я не думаю, что этот бардак еще можно исправить, Ти. Это все довольно мерзко.

Мое сердце сжалось, когда Дейзи сказала вслух то, что было правдой.

— Между нами все кончено, верно? — прошептала я.

Дейзи сжала мою руку.

— Скорей всего.

Безысходность захлестнула меня, и Дейзи позволила мне выплакаться, пока я окончательно не выдохлась.

Слейд

Суббота, 20 июля

Мама постучала в мою дверь, но я проигнорировал это. Я услышал ее вздох в коридоре, потом что-то зашуршало под моей дверью. Я перевернулся на кровати, и увидел розовый конверт с почерком Трины.

— Какого черта, мам? Я ничего не хочу от нее.

— Пожалуйста, Слейд. Ты должен прочитать это, — я слышал, как мама расхаживала по коридору. Она делала так, когда нервничала. — Я бы никогда не прочитала твою почту, но это было случайно адресовано ко мне. Я только прочла первые несколько строк, затем я положила его обратно в конверт. Она перепутала конверты, Слейд. Она хотела отправить чеки мне, а это письмо тебе, — я услышал ее вздох. — Он валялся с какой-то рекламой. Я только сейчас его нашла.

Я подбросил мячик для сокса к потолку, поймал его, затем снова подбросил.

— Не интересно.

Мама все еще была в коридоре, я чувствовал ее присутствие.

— Уходи, мам.

— Просто прочитай его, Слейд. Дай ей шанс. Она никогда не хотела соглашаться на эту сделку. Миссис Гонсалес и я практически заставили ее.

Я фыркнул.

— Никто не заставлял ее делать что-либо.

Мама рывком открыла дверь и вошла в мою комнату, держав руки на бедрах.

— Слейд Эдмундс, я знаю, что ты злишься на меня, и ты имеешь на это полное право. Но не говори мне, что Трина тебе безразлична. Я не поверю в это.

— О, не безразлична. Таким же образом, как мне не безразличны серийные убийцы.

Мама наклонилась, чтобы подобрать конверт, бросила его на меня, и вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Конверт приземлился на моей груди. Мне казалось, что он весил сто килограмм, которые давили на мое разбитое сердце.

Я поднял его и посмотрел на знакомый почерк. Что-то во мне немного смягчилось, но я в миллионный раз напомнил себе, как она предала меня. Обманула. Потом украла мое сердце, и разбила его на тысячу осколков. Я разорвал конверт и бросил его в мусорку.

Это было последнее общение, которое у меня было с Триной.

Слейд

Понедельник, 22 июля

— Так держать, мудак, — Алекс бросил в меня баскетбольным мячом, попав прямо в грудь. Я швырнул его обратно в него, но Алекс увернулся. Было поздно, и мы были в тренажерном зале в подвале клуба. Бассейн был закрыт и вряд ли кто-то был рядом.

Алекс подкрался ко мне.

— Ты действительно не собираешься говорить с Триной? Даже не дашь ей шанса сказать тебе то, что Дейзи говорит, что она должна рассказать тебе?

— Дейзи говорит чепуху, — сказал я, схватив другой баскетбольный мяч и швырнув его в Алекса. Он откинул его и сократил разрыв между нами. — Она просто защищает свою лучшую подругу. Зачем ты вообще с ней разговариваешь?

— Не говори так о Дейзи, — Алекс зыркнул на меня. — Что, черт возьми, с тобой? Если Трина сводит тебя с ума, тебе не кажется, что ты должен поговорить с ней?

— Она не сводит меня с ума. Я покончил с ней, — но даже когда я сказал эти слова, они терзали меня глубоко внутри и это бесило. Я делал все возможное, чтобы заглушить все свои чувства с тех пор как мама рассказала мне об этой дурацкой сделке.

Я ненавидел то, что не мог перестать думать о Трине. Я хотел выкинуть ее из головы и из сердца.

Алекс пихнул меня, вернув в настоящее.

— На самом деле? Ты покончил с Триной? Здорово, — фыркнул Алекс. — Я не могу дождаться, чтобы увидеть, когда ты закончишь со следующей девушкой, в которую влю...

Я обратно толкнул его.

— Не будет никакой следующей девушки.

Его губы свернулись в улыбку.

— Хорошо. Поскольку ты полностью облажался в том, как быть хорошим парнем.

Я не понял, что захватил его голову "в замок", пока он не выкрутился из него и бросил меня на землю. Мы каталась по полу, царапали и раздирали друг друга, рыча, как дикие животные. Весь гнев и разочарование последних двух недель вырвались из меня. Мой гнев на Алекса, рассказавшего Трине о пари. Мой гнев на Трину и мою маму.

Каждый удар и пинок, которые я нанес, Алекс возвращал мне в ответ. От нас разило потом, или тем, чем пахнет гнев. Но мы не остановились. Мы называли друг друга худшими именами, которые могли придумать, и словами, которые считали очень мерзкими.

Казалось, прошло несколько часов, когда Алекс, наконец, откатился от меня, дыша тяжело и устало.

— Ладно, — он с отдышкой лежал на спине и смотрел в потолок. — Теперь мы можем поговорить.

— Пошел ты, — я с трудом дышал, опустившись на колени и с головой между рук.

Алекс порылся в своем рюкзаке, потом бросил что-то, что отскочило от моей головы.

Шокированный, я поднял это.

— Какого черта? Это твоя чашечка? Ты бросил свой гребаный бандаж в меня?

Его смех эхом отозвался от стен, и я позволил себе присоединиться к нему, так как узел в моем животе, наконец-то, ослаб.

— Я хочу есть, — сказал Алекс.

— Ты покупаешь, мудак.

— Идет.

После того, как мы помылись и съели огромные буррито в "Чипотл", Алекс и я прощавшись, стояли на стоянке. Все время пока мы ели, он пытался убедить меня простить Трину, или, по крайней мере, выслушать ее.

— Дай ей пять минут, — сказал он, открыв свою машину.

— Это больше на пять минут, чем она заслуживает.

Алекс зыркнул на меня.

— Куда ты сейчас? На вечеринку? Полуночный секс?

Я пожал плечами.

— Домой, — стопка девчачьих фильмов и ведерко мороженого ждали меня.

Алекс ухмыльнулся.

— Ты собираешься выбрать дебильное кино, не так ли, — сказал Алекс. — Ты все еще любишь ее.

— Отвали.

Он засмеялся, показав мне средний палец, и опустил окно.

— Пять минут! — крикнул он, когда уже отъезжал, чтобы встретиться с Тимом.

Хоть чья-то любовная жизнь не катастрофа.

Дома, я открыл ящик комода, куда запихал разорванное письмо Трины, после спасения его из корзины. Оно было рядом с ожерельем, которое я купил ей, и планировал подарить в ночь после концерта в "Ред Рокс", прежде чем все развалилось.

Я никогда не читал письмо, и не мог вернуть ожерелье, так как оно было с гравировкой. Но я хранил оба предмета в качестве предупреждения, как что-то, что остановит меня в следующий раз, когда я буду настолько глуп, чтобы думать, что я влюблен.