Что-то все это хождение как-то странно на меня повлияло, потому что снова я спала как-то долго. Когда открыла глаза, солнышко выползло над горизонтом. Костер наш совсем догорел, а бард на ощупь проверял, в каком состоянии его лютня.

— Добрый день, Лягуша, — сказал он, как только я подняла голову. Тут я кумекать начала, откуда, лихо подери, узнал он, что я встала, но тут вспомнила, как проезжие рассказывали, что те, кто не видят, превосходно слышат, и рассказывали еще про одного такого мужичка, так он, хотя и слепой, птичку из лука мог подстрелить. Правда, у барда лука не было, только лютня, и не так уж она и повреждена была. Он чего-то там бренчал на ней, может даже и песенку какую, я ведь в музыке совсем не разбираюсь, и моя сестра, маркизова жена, говорит, что мне ба-а-альшой зверь на ухо наступил, так я даже и не знаю, когда бы это он такое сделать мог, поскольку сама я ничего такого припомнить не могу, и никакое ухо у меня на наступленное не похоже, опять же, мама обязательно бы о чем-то таком мне сказала.

К счастью одно из тех деревьев, что неподалеку росли, было яблонькой, и яблоки, конечно, не совсем дозрели, но в качестве завтрака для голодных были в самый раз. Ну а потом говорю я барду, что пошли, мол, дальше, а ежели по пути деревушка какая случится, так там ему его раны толком перевяжут. Идти он мог, и даже не шатался, но всю дорогу он чего-то там напевал, а я же в таких вещах совершенно ни бум-бум, так и говорю, чтобы он не мучился и горло себе не драл, так как я все равно из всего этого ничего не дотумкаю. А он на это рассмеялся, и отвечает, что тем более петь будет. И перестал только тогда, когда я сообщила ему, что вижу какую-то деревушку при дороге. Закуталась я в пелерину поплотнее, чтобы людей не пугать, ну и пошли мы меж хат. Начала я разглядываться, где тут кто есть, чтобы бардом занялся. А тут раз: вместо населения местного вижу пару бандитов, что наверняка бедняков гнобят, а со скуки и к нам привязаться пожелали. Один хотел было барду приложить хорошенько, но дружки его удержали, говоря, чтобы музыканта не бил, иначе тот тогда не сможет им петь. Ну а мне говорят: «а ну, красавица, покажи нам личико». Много их там было, так что численный перевес за ними оставался, на что я даже не стала отнекиваться, мол, не надо бы, а только сняла пелерину. Все эти путешествия и ночлеги лишь бы где, красоты, сами понимаете, мне не прибавили, да и перед тем красавицей я не была. Бандиты только завопили: «Колдунья, колдунья!» и смылись Даже всю свою награбленную добычу забрать позабыли. Бард расспрашивать стал, чего тут, мол, случилось, так я ему объяснять стала. Как только объяснила отовсюду люди вылезли, что в той деревушке жили, стал благодарить нас и упрашивать, чтобы я у них в деревне поселилась, потому что волшебница она всегда поможет и счастье принесет. Начала я им объяснять, что мне надо предназначение свое разыскивать, а тут бард неожиданно так вопрос задает:

— А откуда тебе ведомо, Лягуша, что это как раз не судьба твоя?

Задумалась я, и пришлось с ним согласиться. Из этой деревушку до дому всего четыре дня дороги, здешние люди показались мне симпатичными, а волшебствовать не так уже и сложно, те два рецепта волшебницы из нашей деревни мне хорошо известны. Так что осталась я.

Через пару дней бард поехал дальше с проезжавшими купцами, говоря, что долг у него какой-то имеется, и обещая, что вернется спеть мне ту песнь, что обо мне складывает. Я посоветовала ему быть поосторожнее с троллями, а то с головой совсем плохо будет.

Жила я в той деревушке добрую неделю, и было мне там все лучше, как вдруг какой-то проезжий остановился перед домиком, который для меня благодарные люди построили. Вышла я поглядеть, кто там такой, а это засушенный, будто слива, старичок из моей деревни. Глянул он на меня, удивился ужасно и спрашивает:

— Как, ты все еще здесь?

Так что я еще могла сделать, как не оправиться дальше.

Войдя, я увидал всех пятерых. Меня ждали. Маленький Принц стоял у окна и курил сигарету. На нем была кожаная куртка с шипами, нашивками и всякой другой дешевкой. Ну вроде, крутой чувак. Его люди придерживались подобного стиля, только нашивок у них было поменьше. Я знал, что все они раздолбаи и договоров особо не придерживаются. Но что поделать, это они управляли этой частью города. И у них были деньги.

Я подошел к тому месту, где они стояли. Каждый мой шаг подымал облачка пыли. Это был один из тех домов, которых никто и никогда не пытался восстанавливать.

Маленький Принц глядел на меня, и мне было заметно его беспокойство. Остальные четверо вытащили пушки, здоровенные такие, серебряные, прямо из музея. Они мне не доверяли. Не верили с самого начала, а сейчас так и вообще выглядели разъяренными. Начхать им было на мою репутацию честного человека.

— Ну, как делишки, Дирижер? — спросил Маленький Принц. Его кадык при этом прыгал вверх-вниз.

— Потихоньку, — ответил я.

— Да ну тебя к черту, — сказал он. — Просто я хотел с тобой переговорить. Самый обычный разговор. Никаких базаров. А ты пригнал сюда с этой вот железякой. Опупел?

Я стоял, не шевелясь, и ждал, что он станет делать. Нет, я не опупел. Просто мне не хотелось идти на эту встречу совсем без ничего. Вот почему на ремне у меня висел небольшой такой обрезик. Из под мышки выглядывала рукоятка тридцать шестерки. Я специально раскрыл пальто, чтобы он ее увидал. Он приказывал отобрать у меня оружие еще при входе, но я все устроил как надо, и теперь хотел его подначить.

— Что с моим нянькой? — спросил он.

Я не отвечал. Его нянька! Ну его к чертовой матери! Никто его больше не увидит, впрочем, и нечего жалеть.

— Так как? — не дождался ответа Маленький Принц.

У тех четверых, за его спиной, пушки были все еще наготове, и я знал, что парни нервничают. Все они глядели на меня исподлобья, Маленький Принц тоже, и долгое время никто ничего не говорил. Я-то был готов, но чувствовал, что скоро созреют и они. Так было бы лучше и для меня, и для них. Мои парни уже пристреляли эту халабуду, а эти четверо как раз торчали возле окна. Идиоты! Я уже слышал слухи, что Маленькому Принцу скоро хана. Ясное дело, что хана. Такой же придурок.

В конце концов, он дал им знак убрать оружие. Все обошлось банальным кивком. Да, в нашей профессии сентиментальность излишня, а верный нянька перешел в историю.

— У меня к тебе есть предложение, — сказал Маленький Принц. — Оно наверняка тебя заинтересует.

Я кивнул.

— У меня дело, — сказал он. — Оборот приличный. Несколько борделей и три бара. Бары по-настоящему приличные. Самые крутые в городе. Ты же их знаешь, Дирижер? Не только самогонка и кисляк, но и оригинальное спиртное из уцелевших складов. Пиво варю сам. Заводик еще довоенный. Я предприниматель серьезный, дела веду честно. Вот скажи, нравятся тебе мои вложения?

— Ладно, кончай травить баланду, перебил его я, потому что слишком много он базарил, забирая мое время; а жизнь только одна, и каждый день умирает столько прелестных попочек. — Я только вчера вернулся в город. В чем дело?

— Только спокойно. Тут дело в «Голубом Щите». Кто-то мне все гадит. Имеется один такой тип. Я хочу, чтобы ты устроился туда сортирной бабкой и успокоил его.

— Что это за тип?

Маленький Принц замялся.

— Лажа, — сказал он наконец. — Говорят, что это колдун.

— Кто?

— Колдун. Устраивает странные такие дела.

Маленький Принц облизал губы. Он терпеть меня не мог, но ему было очень важно, чтобы я взял этот заказ.

— Что тебе этот тип сделал?

Тот какое-то время размышлял.

— Ты понимаешь, это и вправду какая-то лажа. Он скрипач. Время от времени приходит в «Голубой», начинает играть, и эта его музыка всех усыпляет.

Нет, вы только поглядите, я на этом свете живу уже двадцать семь лет, в разных переделках бывал, видал много кое-чего, но такого придурка как Маленький Принц видать еще не приводилось.