Я выскочила из-за угла к тому моменту, как брат получил удар по челюсти. Со скоростью Михаила, когда тот использовал свои способности, сложно было сравниться, однако тактика моего брата по большей части заключалась в ловле на живца. Чтобы нанести удар, Михаилу пришлось стать осязаемым, и он словил контрудар. Они отшатнулись друг от друга, разрывая дистанцию с явным намерением продолжить, но дальше я им друг друга лупить не позволила: бросилась к ним и встала посередине, расставив руки, лицом к брату. Если я его не остановлю, никто не остановит. Охранники вмешиваться не спешили, и я их не винила, ведь чтобы в первых рядах влезть в драку между агентами с черной кровью, надо быть полоумным.

— Прекратите! Вы, оба! Михаил, ты обещал! — рявкнула я ему, держащемуся за сломанный нос, а затем повернулась к брату, вправляющему свою вывихнутую челюсть. — А ты только попробуй ему причинить вред снова, и я превращу твою жизнь в ад! Он мой!

Вокруг меня воздух трещал статическим электричеством, но я не обратила внимания.

— Вероника, не надо, — попросил Михаил.

А Влад, совершенно не испугавшись, обхватил меня правой ладонью за шею под волосами и склонился к уху. Жест, со стороны кажущийся ласковым, вызвал ужас, и злость за стычку с Михаилом схлестнулась со страхом, с желанием сжаться в комочек и молчать в тряпочку.

— Ты знаешь, что мне нужно, Вероника, — сказал он мне на ухо очень тихо, — и ты будешь мне это давать. Иначе я подниму мертвецов со всех кладбищ в округе и натравлю на твою игрушку. И держи его от меня и от себя подальше, это в твоих же интересах. Сейчас он все еще жив только потому, что я слишком хорошо его знаю, чтобы понимать, что этой ночью между вами ничего не было.

И что-то было такое в его словах и интонации, что я поверила. Убьет. Точно убьет.

— Убери. От меня. Руки, — угрожающе, или так мне казалось, произнесла я.

И он, как ни странно, убрал. В его взгляде не было испуга, он просто решил, что я его поняла, а мои последние слова пропустил мимо ушей. Рядом со мной встал Михаил, готовый вмешаться в любой момент, но брат никаких больше действий не предпринимал.

— Вероника Князева? — раздался позади нас голос.

Обернувшись, я увидела троих подходящих к нам мужчин в форме полицейских. Они напряженно взирали на меня и моих спутников, ожидая неприятностей, что неудивительно, ведь раз их сюда пустили, значит они осведомлены о том, кто мы такие.

— Да, это я.

— Вам предъявлено обвинение в смерти Романа Расторгуева. На месте преступления было найдено ваше кольцо, так что отпираться не советую. Пройдите, пожалуйста, с нами и не создавайте сложностей.

— Это не она его убила, — спокойно сообщил Влад, не дав мне и слова вставить. — Это я.

Мы с Михаилом изумленно уставились на него, а он продолжал:

— Господин Расторгуев пытался изнасиловать мою сестру, и мне пришлось вмешаться. Он был настроен крайне серьезно, поэтому оставить его в живых не представлялось возможным.

— Госпожа Князева, — обратился ко мне полицейский. — Вы можете это подтвердить?

— Расскажи им всю правду, Ника, — Михаил смотрел на меня.

— Да, расскажи всю правду, — произнес брат.

Я судорожно сглотнула. Это был словно выбор между ними двумя — выбор, который уже давно был сделан.

— Конечно. Только правда и ничего кроме правды, — спокойно ответила я. — Все так и было. И если бы мой брат не пришел на помощь, не знаю, что могло бы случиться…

Влада так и не посадили, лишь наказали на значительную сумму, которая с нашим наследством проблемой не стала. Брат потом беседовал с начальством наедине не один час, но слишком уж нужен он Отделу, как и любой агент первой волны, так что дело замяли. Это было далеко не последнее убийство, которое ему спустили с рук. Впрочем, к концу службы, как только нужда в нем отпала, ему их все припомнили, именно поэтому последние одиннадцать лет Влад провел в заточении.

Многие годы после я пыталась понять, кем я стала в тот день. Что он сделал со мной? Заставил ненавидеть себя? Или любить? Я сломалась? Или стала сильнее? Долго не находилось ответа, и только будущее показало, что в тот день он сам вырыл себе яму. Я стала его проклятием.

Всегда любила поезда. Мерный стук колес успокаивал, убаюкивал, навевал что-то очень приятное из детства. Я ехала в одном вагоне с Анной Пламеневой, той самой женщиной, что пришла за мной от Отдела, и той же самой женщиной, что затем спалила мой дом по приказу Ольги. Управление огнем — это ее сила как агента третьей волны, довольно мощный дар по сравнению с остальными. Она вообще оказалась весьма интересной женщиной, о чем в недолгой светской беседе наедине мне поведал усатый Кирилл. Например, несмотря на замужнее положение, она не взяла фамилию мужа, не стала Каркаровой, а это практически позор для него, даже я не стала бы так издеваться. Лично я отнеслась к этому спокойно, любящие друг друга люди могут делать что хотят, если им обоим это нравится, но вряд ли так же думали и все остальные.

— Знаете, госпожа Лазарева, я много читала о вас, — подала голос Анна.

Она сидела в кресле перед небольшим столиком в центре купе и задумчиво смотрела в окно на пролетающие мимо в ночи деревья. Когда вот так привыкшими к свету глазами смотришь в темноту, кажется, что там ничего нет, что тьма — сплошная пустота, и для смотрящего из света это истина. Если же из привычной тьмы посмотреть на свет, он слепит и раздражает, и тогда уже свет кажется не содержащей ничего пустотой, и для смотрящего из тьмы истина это. При этом нельзя видеть и то, и другое одновременно, и если бы человек попытался это сделать, ему потребовалось бы два лица, каждое из которых видит одну из сторон…

Я сидела напротив нее за тем же столиком и читала книгу, на обложке которой, взятой с какого-то любовного романа, красовалась обнимающаяся пара. Настоящее содержимое книги — собрание последних достижений в области физики электричества — я по давно выработанной привычке скрывала, как и многие вещи в своей жизни. Общество не приняло бы меня настоящую, и жизнь этому прискорбному факту уже научила. Когда я только познакомилась с Еленой и Светланой, то пыталась говорить с ними об интересных мне вещах: физика, философия, религия, но быстро бросила это бесполезное занятие. Присоединиться к обществу мужчин, когда они вечерами собирались на философские беседы, я тоже не могла, ведь я женщина, а посему должна сидеть дома и рожать детей, а не забивать себе голову высокими матерями и уж точно не мешать мужчинам, когда они желают отдохнуть от женского общества. Очень быстро я начала сходить с ума от одиночества, и потому пришлось начать говорить о шляпках, лентах и платьях.

— Читали? В самом деле? — незаинтересованно уточнила я и перелистнула страницу. — Очевидно, нас с братом выставляют не в лучшем свете. Оправдываться не стану, просто чтоб вы знали.

— Уверяю, нет нужды так реагировать. О вас в истории Отдела написано немало хорошего. Вы с вашим братом многое сделали: почти прогнали гхаттитов, расправились с десятками порождений Зоога и сотнями детей Кхутуру. Мне всегда хотелось хотя бы капельку походить на вас. Когда-то даже мечтала, как однажды встречусь с вами, ведь всем известно, что агенты первой волны не стареют, а в том, что вы не погибнете на очередном задании, я по своей детской наивности была свято уверена.

Она откровенно выбешивала меня, сама не знаю чем. Может быть этим своим приторным тоном и лживыми заверениями, которые выглядят так убедительно, будто она говорит правду. А может стервозностью и амбициозностью. Может симпатичным личиком и силой воли… Анна слишком похожа на меня, вот чем она бесит.

— Пытаетесь настроить хорошие отношения? — я недовольно вздохнула, оперла книгу о стол и раздраженно посмотрела прямо на собеседницу. — Послушайте, Анна, я — профессионал, и личные отношения не помешают мне работать с вами и спасать вашу задницу в бою, как бы я ни относилась к вам вне работы. У вас нет ни единой причины искать со мной общий язык.