— Я согласна стать твоим эхо, Кайрадж.

— Я рад. Отныне это так.

На секунду мне показалось, что мир раздвоился, а затем вернулся в норму. Ощущения словно бы дали сбой, все тело онемело, но это быстро прошло. Я поежилась:

— И что теперь?

— А теперь жди. Я ищу эхо. И ищу лучший способ и время для нападения. Готовлю план. Просто жди. И я назову время и место.

Прошло еще семь дней. Я ворочалась ночью в кровати, не в силах уснуть. Пустота. В душе зияла какая-то глухая черная дыра. Влада нет, Михаила нет. Я одна. Я всегда боялась именно этого — остаться одной. И вот это случилось. Сама не поняла, в какой момент разревелась, но слезы покатились градом. Я уткнулась носом в подушку, заглушая рыдания. Я не сдамся. Не сдамся. Не сломаюсь. Ни за что. Я не знала, куда себя деть. Хотелось убивать и плакать одновременно. Сложно сказать, чего сейчас во мне больше: злости или боли. Кажется, эти два чувства всегда приходили вместе, и кто из них кого приводит за собой, я не знала. Да и какая разница. Важно только одно. Я одна. Если подумать, я осталась одна уже очень давно: когда Михаил стал призраком. Потому что брата я потеряла еще раньше, когда он убил Романа, а меня изнасиловал. Но все эти годы я не хотела верить. Не хотела принимать свое одиночество. Я цеплялась за призраков прошлого. За брата, которого когда-то любила и который оставался для меня единственной семьей долгие годы. За погибшего возлюбленного, к которому была привязана всей душой так сильно, что даже после смерти заставила его остаться. Они оставили меня одну уже очень давно… Очень… давно…

Я лежала, уткнувшись носом в подушку, изливая в нее все свое горе, и мне становилось все хуже и хуже, желание жить периодически отказывало, и потому инстинкт самосохранения в панике пытался найти причину успокоиться и взять себя в руки. Может не так уж все плохо? Ведь в конце концов прямо сейчас в доме кроме меня есть тот, кто с радостью помог бы мне скрасить одиночество. От меня еще никто не отказывался, и такому телу, как у меня, многие бы позавидовали. Я поднялась с кровати, набросила на себя ночную рубашку и двинулась по темному коридору к комнате Петра. Стучаться не стала, просто открыла дверь и вошла. В комнате темно, но шторы раздвинуты, и внутрь попадал тусклый свет уличных фонарей, давая достаточно света, чтобы можно было разглядеть общие очертания, но недостаточно для более детального рассматривания. Я тенью застыла над кроватью Петра. Мужчина спал под тонким одеялом, в доме было тепло. Оно лежало по контуру его тела. Что ж, для сорока лет он неплохо выглядит. Михаилу и Владу конечно не конкурент, однако я не привередлива. Мое пристальное внимание, а может движение по комнате, разбудило его. Увидев меня спросонья, он вздрогнул и шарахнулся в дальнюю часть кровати. От него приятно полыхнуло страхом.

— Это Вероника, Петр, не бойтесь.

— Вы жутко себя ведёте, если вы не знали, — от него повеяло гневом.

Эмоции — это всегда хорошо. Ведь между ненавистью и любовью, как все мы знаем, всего шаг.

— Вы слишком нервничаете, Петр. Я помогу вам расслабиться, — я потянула завязочки на груди, и платье с тихим шорохом упало к моим ногам.

— Госп… — он нервно сглотнул. — Госпожа Князева, я не имею права не спросить… вы в здравом уме?

— Абсолютно, — я встала на колени на краю кровати и выпрямилась темным изящным силуэтом на фоне окна, заскользила пальцами по своему телу. — Хочу, чтобы это были твои руки, Петр. Хочу ощутить, как они касаются и ласкают меня.

Он все еще сидел, замерев, однако возбуждение его витало в воздухе почти осязаемой массой, и я опустилась на четвереньки перед ним, заглядывая в глаза:

— Не бойся, не раздумывай. Просто у меня давно не было мужчины.

И тут он будто с цепи сорвался. Схватил меня за затылок, сдавил волосы в кулаке, жадно захватил мои губы своими.

— Я возжелал тебя с того момента, как увидел. Приходи ко мне чаще. Обещаю, эти ночи ты не забудешь. Только будь моей, — шептал он в каждую свободную секунду между поцелуями, и его голос прерывался и дрожал. — Ты меня с ума сводила все эти дни своей близостью и в то же время недоступностью. Ты такая сильная, властная, знаешь себе цену. О боже, как я тебя хочу. Всю. Прямо сейчас.

Его пальцы ласкали мою грудь, а язык исследовал рот. Он прижимал меня, сидящую, к себе за спину, второй рукой крепко держал за волосы, не имея душевных сил разжать кулак. Ему казалось, отпусти он меня, и я развеюсь, как дым. Я глубже залезла в его эмоции. Жажда обладать мной перекрывала все остальное. Он давно не испытывал таких мощных эмоциональных положительных всплесков, и сейчас был просто не готов к такому. Его эмоции полыхали тем самым вкусом, который я так любила в постели. Но все не то. Все было не так. Пожалуй, я не отказалась бы сейчас вкусить его страх. А вот возбуждение я бы хотела от других людей. Влад или Михаил. И только от них.

— Вер… — с трудом выдавил из себя Петр, привлекая мое внимание.

Оказывается, уйдя в свои мысли, я инстинктивно парализовала его, чтобы он меня не касался. От него веяло непониманием и быстро рассеивающимся под давлением страха возбуждением.

— Это была случайность, прости, — я чмокнула его в губы и опустила из парализации. — Мне лучше уйти.

— Что я сделал не так? Испугал? — спросил он, глядя, как я покидаю кровать.

— Ты? Меня? — я усмехнулась. — Нет. Просто я вдруг осознала, что хочу быть только с тем, кого люблю. И это не ты.

— Очень жаль. Передумаешь — приходи, — сказал он, когда я покидала его спальню, и ему с трудом удалось сохранить спокойный голос.

Он хотел продолжения, и желательно, прямо сейчас. Но я не хотела его. Так и не выпущенные на свободу эмоции кипели, заставляя искать другие выходы. Мне было просто жизненно необходимо кого-нибудь убить, иначе я не успокоюсь, и всем в этом доме будут как минимум сниться кошмары, а как максимум — и думать не желаю. И я вдруг поняла, на кого обрушить свою ярость. Светлана, ты хорошая женщина, и ты действительно была мне подругой. За добро всегда надо платить добром. Я дошла до своей спальни, быстро и тихо оделась, не включая свет, и бесшумно выскользнула на улицу.

Уже через час пешего пути я была у дома Светланы. Фонари горели приглушенно, улица была погружена во мрак. Странно, что так темно и серо кругом, ведь звезды светят и луна полная. А может мне просто кажется… Я отбросила лишние мысли и подошла к дому, намеренно пройдясь по грязной цветочной грядке и сделав круг вокруг дома. Не хотелось бы, чтобы убийцей выставили саму Светлану, так что буду оставлять улики. У нее на кухне редко запираются окна, это я узнала случайно, когда заходила к ней в гости. Слышала разговоры слуг. Так что план был прост, и начинался с того, чтобы забрать с кухни нож. Не брать же было нож из дома Петра, кто знает, насколько уникальна его кухонная утварь.

Как и думала, в кухню удалось пробраться без труда. В два часа ночи весь дом конечно же спал. Я вытащила нож из ящика и, продолжая оставлять грязные следы, двинулась в гостиную, из которой вела лестница наверх, к ее с мужем спальне. Ковры благополучно заглушали шаги, а к концу пути и следы закончились, оставшись грязью на ковре позади. Я оглянулась. В темноте было плохо видно, однако на блестящей в лунном свете лестнице по следам прекрасно читалось, что неизвестный убийца, то есть я, прошел с лестницы в сторону этой комнаты. Отлично.

Я надавила на ручку двери. Открыто. С тихим скрипом, на который я молча выругалась, дверь отворилась. Я проскользнула внутрь и так же тихо прикрыла ее за собой. Они оба мирно спали под одним одеялом. Ее муж храпел, лежа на спине, закинув руку под голову. Ну конечно, с его степенью упитанности на животе спать просто не получилось бы. Такая хрупкая на его фоне, Светлана спала, подложив локоть под голову и повернувшись к нему спиной. Ее волосы собраны в косу, а поза отдаленно напоминает позу эмбриона. Да уж, дорогая моя, натерпелась ты от него. Но не волнуйся, потерпи еще всего пару минут. Я сейчас.