Лицо Кристины сверкало собственным отчаянием, беспомощными темными мыслями. Ее мать, которая предупреждала не выходить замуж за бедняка, ее сестра, живущая в Радомско замужем за ткачом и родившая четверых детей. Дети ее сестры выжили все, они не знали ни холода, ни голода.

Рот Иржи широко вытянулся от стыда, губы задрожали, он сжал зубы. Но Кристина, лишь раз всхлипнув, вновь протянула к нему руку, ребенок проснулся и заплакал. Это был ужасный звук, и вместе с тем совершенно чудесный, такой обычный и не замысловатый, состоящий лишь из чистой необходимости. Иржи сделал первый шаг.

И вдруг все пошло куда проще. Дракон был прав: несмотря на его жуткий вид, скверна была слабее, чем в Касином случае. Иржи не так сильно углубился в Чащу, как она. Как только он пошел, он быстро стал выходить навстречу к нам, и, хотя ветви пытались преградить ему дорогу, это были лишь тоненькие прутики. Он вытянул перед собой руки, отводя ветки в сторону, и побежал к нам.

— Прими заклинание, — сказал мне Дракон, когда мы почти довели дело до конца. Я сжала зубы и перехватила заклинание, пока он высвобождал свою силу. — Приступай, как только он приблизится, — сказал он Соколу, и когда Иржи почти полностью показался из собственного лица, они одновременно произнесли: «Ulozishtus sovjenta!»

Проходя сквозь очищающее пламя Иржи закричал, но все же проскочил. Из уголков его глаз и ноздрей просочилось несколько пахнущих смолой капель и, задымившись, упали на землю. Его тело повалилось, извиваясь в цепях.

Кася быстро закидала упавшие капли землей. Дракон подошел, поднял лицо Иржи за подбородок, и держал, пока я не закончила читать заклинание.

— Давай, — сказал он Соколу.

Сокол взял лицо Иржи в свои руки и принялся читать похожее на стрелу заклинание. Оно выстрелило из него с последней наиярчайшей вспышкой Призывания. На стене между цепями над головой Иржи отворилось окно, и мы на мгновение увидели в нем высокое старое очаговое дерево вдвое шире в обхвате чем то, в котором оказалась Кася. Его ветви дико метались, охваченные потрескивающим пламенем.

Покидая тихий Дверник на рассвете следующим утром, солдаты беспечно шутили друг с другом и смеялись. Все вооружились и выглядели очень эффектно в сверкающих кольчугах, в длинных зеленых плащах, и с перьями на шлемах. Красочные щиты висели у седел. Они и сами это прекрасно знали, и гордо вели своих коней по темной улице. Даже кони старались держать головы грациозно, выгибая дугой шеи. В маленькой деревушке было не легко найти три десятка шарфов, поэтому большинство гвардейцев достались зимние из колючей шерсти, которые они, следуя распоряжению Дракона, небрежно намотали на шеи и вокруг лиц. Так что им довольно часто приходилось нарушать гордые позы и залезать под них, чтобы почесаться.

Я привыкла ездить верхом на медленных отцовских тяжеловозах, которые лишь удивленно остановились бы, если бы я встала на руки на их широкой спине, и категорически отказывались перемещаться не только легким галопом, но и рысцой. Однако принц Марек предоставил нам заводных лошадей, которых привели с собой его рыцари, и те оказались совершенно иными животными. Когда я случайно как-то неправильно потянула повод, лошадь встала на дыбы, взмахивая копытами, и начала перемещаться вперед нервными скачками, пока я старалась удержаться на ней, вцепившись в гриву. Через какое-то время она, по все так же непонятным мне причинам, успокоилась и бежала вполне довольная собой. По крайней мере, пока мы не миновали Заточек.

Не было какого-то одного места, где бы заканчивалась дорога. Полагаю, когда-то она проходила дальше — на Поросню, и наверное куда-то еще дальше к другим безымянным давным-давно поглощенным Чащей поселениям. Но не успел еще стихнуть за спиной скрип мельничного колеса на мосту, как дорога начала постепенно уступать зарослям сорняков и через милю почти затерялась, так что мы едва могли сказать, что у нас под ногами. Солдаты пока оставались веселы, но животные, наверное, оказались умнее нас. Без каких-либо понуканий они замедлили шаг. Лошади нервно фыркали, дергали головами, стригли ушами, и вздрагивали, словно им докучали кусачие мухи. Но никаких мух не было. Нас ждала стена темного леса.

— Остановимся тут, — сказал Дракон, и лошади, словно поняв его слова и обрадовавшись выпавшей оказии, почти мгновенно встали. — Если хотите, выпейте воды и поешьте. Когда окажетесь под кронами деревьев, вы не возьмете в рот ничего более. — С этими словами он спешился.

Я тоже очень осторожно спустилась на землю.

— Я ее приму, — пообещал мне один из солдат, светловолосый парень с дружески открытым круглым лицом, которое чуть портил дважды сломанный нос. Он весело и умело пофыркал, обращаясь к кобыле. Солдаты сводили своих лошадей к реке на водопой, а потом пустили по кругу несколько караваев хлеба и фляг с наливкой.

Дракон подозвал меня к себе:

— Наложи на себя защитное заклинание и самое сильное, — посоветовал он: — А потом, если сумеешь, попробуй то же самое сделать с солдатами. И еще я наложу на тебя свое.

— Это спасет нас от теней? — с сомнением спросила я. — В Чаще?

— Нет. Но поможет их задержать, — ответил он. — На окраине Заточек есть один амбар. Я храню в нем свои эликсиры для очищения, если требуется навестить Чащу. Как только мы выберемся, нужно будет отправиться сразу же туда и принять их. Десятикратную дозу, вне зависимости от того, насколько будешь уверена в том, что все чисто.

Я посмотрела на весело беседовавших, шутивших за закуской солдат:

— Там хватит на всех?

Он словно косарь на страде обвел их холодным уверенным взглядом:

— На тех немногих, кто выживет, — ответил он.

Я поежилась:

— Ты все еще считаешь это глупой затеей, несмотря на Иржи. — Из глубины Чащи с того места, где сгорело очаговое дерево, до сих пор поднималась тонкая струйка дыма. Мы заметили ее еще вчера.

— Это ужасная затея, — ответил Дракон. — Но отпускать вас туда с Мареком во главе и с Солей одних было бы еще хуже. Я хотя бы представляю, чего ожидать. Ступай, у нас не так много времени.

Кася молча помогла мне собрать для заклинания несколько горстей сосновых иголок. Сокол уже сплел собственный весьма запутанный щит вокруг принца, который был похож на кирпичную стену, и когда он вложил последний кирпичик в кладку, заканчивающуюся над головой Марека, все сооружение замерцало как единое целое и опало на принца. Если посмотреть чуть скосив глаза на принца, то было заметно легкое свечение на его коже. Сокол тем временем наложил аналогичное заклинание на себя, но, как я отметила, не стал делать ничего подобного для солдат.

Присев, я зажгла кучку, сложенную из веточек и иголок. Когда всю поляну наполнил горький, удушливый дым, я посмотрела на Дракона:

— Наложишь свое первым? — попросила я. Ощущение от заклинания Дракона, опустившегося на мои плечи, было сравнимо с нахождением в шубе перед камином: щекотно, неудобно, и не отпускает мысль «как это мне пригодится?». Я пропела свое заклинание одновременно с его, воображая, что собираюсь в поход в зимнюю стужу, надевая не только шубу, но и варежки, теплый шарф, завязываю под подбородком уши шапки, натягиваю штанины поверх сапог. Все тщательно и плотно подтянуто, и, наконец, не оставляя морозу ни малейшей щелочки, наматываю шарф.

— А теперь все дружно натягиваем на лицо шарфы, — скомандовала я, не сводя глаз со своего дымящего костерка, забыв, что я обращаюсь ко взрослым мужчинам, солдатам. Что самое странное, они все подчинились. Я чуть развеяла дым вокруг себя, дав ему впитаться в одежду, в складки шерсти и хлопка, привнося с собой дополнительную защиту.

Наконец, последние иголки стали пеплом. Огонь потух. Чуть шатаясь, я поднялась на ноги, закашлявшись от дыма и потерла слезящиеся глаза. Когда я проморгалась и смогла снова видеть, я вздрогнула от неожиданности. Сокол следил за моими действиями внимательно и жадно, хотя и прикрыл нос полой своего плаща. Я быстро отвернулась и отправилась к реке чтобы напиться, и умыть лицо и руки. Мне очень не понравился его пронзительный взгляд.