Под звуки бубна даже пламя священного огня стало гореть ярко, плавно, оно расстилалось по полу, будто его заговаривают.
Главный шаман закрутился вокруг своей оси, пританцовывая на одной ноге, делая круги, остановился перед Надыр-шахом:
– Великий шах, дух воды зовет нас на стойбище наших идолов, – обратился он к властителю. – Круглая луна! – он закатил глаза. – По кровавому следу, оставляемому луной на водной глади, дух воды к нам придет в гости.
Главный шаман с помощниками, пританцовывая под завывающие звуки бубнов, выкатились из шатра. За ними двинулся шах вместе с его процессией. Они шли вверх, вдоль берега озера.
– Шумит, – сказал главный шаман, прислушиваясь к реву реки, скатывающейся с краев озера в дремучую глубину ущелья.
Главный шаман шел вперед, шах в сопровождении свиты и нукеров последовал за ним.
– Великий шах, прошу вас следовать за мной на стойбище идолов, – оборачиваясь назад и делая загадочные жесты, звал его главный шаман.
За шатром главного шамана, на округленной поверхности плоскогорья, стояли семь деревянных идолов высотой в человеческий рост. Перед ними свита шаха притихла, у нукеров перехватило дух. Нукеры, прижимая к бокам пики, встали справа и слева от шаха, на безопасном расстоянии от идолов. Они словно пытались избегать вида их страшных лиц. Когда подошли к стойбищу, главный шаман оглянулся и пригрозил пальцем.
– Тише, – грозно прошипел он. – Они пожирают тех, кто нарушает их тишину.
И он многозначительно направил указательный палец на идолов.
Перед идолами лежала целая груда обглоданных костей, черепов людей: некоторые еще в свежей крови, некоторые – светлые, побуревшие за давностью времени. Больше всего было человеческих, волчьих и медвежьих голов с оскаленными зубастыми пастями. Позади валуна, на высоком колу, висела окровавленная голова человек с выколотыми глазами с густыми седыми волосами, спускающимися до шеи. Перед этой головой на каменной плите чернела куча пепла и углей, оставшаяся от недавнего жертвенного костра.
– Вчера ночью, перед началом путешествия великого шаха, идолы устроили здесь кровавый пир. Они напали на стоянку наших врагов и съели их живьем. Поэтому сегодня все идолы сытые и из свиты шаха никого не тронут, – вращая глазами, прошипел главный шаман.
К стоянке идолов свита шаха подходила с опаской, стараясь ступать неслышно, пугливо озираясь от их грозных взглядов. Нукеры перед идолами робко пригнули головы и потупили глаза. Деревянные истуканы зловеще стояли вокруг огромного серого валуна в человеческий рост. Одни из них были прислонены к валуну, другие к стволам высохших деревьев айвы, находящихся рядом, третьи стояли на ногах. Некоторые идолы были с туловищами людей и головами волков, другие с туловищами ящеров и головами людей, третьи были полностью похожи на людей.
Командиры, сопровождающие шаха, пугливо отворачивались от хранящих сумрачное молчание стойбища идолов. Они боялись даже вздохнуть, чтобы не рассердить раздражительных и вспыльчивых божков. Из-за спин друг друга они опасливо подглядывали, как главный шаман по порядку, начиная с самых маленьких идолов, горсточкой зачерпывая кровь из нательной сумки, мазал им губы.
– Так я делаю, чтобы они не проснулись после вчерашнего сытного ужина, чтобы они не почувствовали запах ваших тел…
Главный шаман стал рядом с Надыр-шахом, под руку повел его к озеру, усадил на небольшой валун, накрытый черным войлоком. А визиря и командиров дружин поставил так, чтобы луна очутилась у них слева, со стороны спины. Вооруженная дружина встала вокруг этой процессии, спинами друг к другу.
– Теперь, Великий шах, смотрите, смотрите на водную гладь озера!
Шаман ткнул пальцем вниз, на гладкую поверхность озера, на которой от края до края озера, расширяясь, тянулась кроваво-красная лунная дорожка. Вся гладь воды, обхватываемая лунной дорожкой, была охвачена странными изображениями вооруженных воинов, разных животных и странных людей. Тени, отражаемые от косых лунных лучей, на волнах создавали резкие контуры сражающихся верхом и пешим способом воинов, в то время как другая сторона волн почти сливалась с освещенным кровавым фоном. Сноп серебряных лучей луны, вечерний закат, отражаемые на глади озера, создавали ассоциацию с алой кровью, проливаемой из ран пораженных вражеских воинов.
Среди теней воинов, отражающихся на водной глади, были видны и фигуры каких-то птиц с длинными шеями, огромных змей.
Холод пробежал по спине Надыр-шаха. Люди из его свиты с ужасом отворачивались от страшных кровавых картин, появляющихся на глади озера. А нукеры шаха со стоном падали на колени и навзрыд плакали.
– Он тут выходит из воды, – прошептал главный шаман.
Все поняли, кого главный шаман имеет в виду.
Не успела свита шаха от страха еще прийти в себя, как в нескольких шагах от них из воды стала выходить огромная фигура косматого человека, с головы до ног покрытая речной тиной.
– Это он! – с придыханием прошептал шаман.
Свита шаха упала на колени, нукеры легли ничком вниз. Перед шахом возвышалась и колыхалась странная фигура высотой в два человеческих роста.
– Всем зажмуриться! – приказал шаман.
Едва свита шаха успела зажмурить глаза, как легкое веяние пахнуло им в лицо; пряди их волос зашевелились, стали дыбом. Раздался глухой длительный свистящий звук со стороны огромной фигуры и стоящего рядом с ними шамана.
Шах сидел, как белое изваяние. Визирь и командиры вздрогнули, со страхом отворачиваясь от духа воды. Шаман стоял над ними с поднятым выше их голов бубном. Он, потихоньку бормоча странные слова, начал ходить вокруг странной фигуры духа воды. Временами раздавалось странное жужжание со стороны то ли водного духа, то ли главного шамана. В это время легкое дуновение коснулось и лица шаха.
Бормотание главного шамана усиливалось, оно раздавалось все громче и громче. По временам оно прерывалось странным жужжанием, а за ним следовало сопение, тяжелое холодное дыхание духа воды.
Между тем шаман, ударяя в бубен, стал вертеться, все ускоряя шаг. За ним в пляс пустилось странное существо, которое он называл духом воды. Теперь шаман не только жужжал, но и постукивал по бубну, а бормотанье его делалось все громче и резче.
По временам шаман испускал какие-то глухие стоны и снова принимался произносить непонятные обрывки речи. Шах недоумевал: в этом бормотании он не разбирал ни слова.
Танец шамана и духа воды перешел в какое-то безумное беснование. Шаман кричал, делал рожицы, дико вращая глазами, размахивал бубном. Он неожиданно подбежал к духу воды и обнял его, затаскивая в озеро. На краю озера дух воды неистово закричал. Все, кроме шамана и шаха, попадали на землю, пряча лица в ладони. На краю озера дух воды исчез, шаман упал, завопил страшным голосом.
Надыр-шах подбежал и в ужасе глядел на упавшего лицом вниз шамана. Некоторое время шаман лежал, как мертвый, с остановившимся, бессмысленным взглядом. Потом зашевелился, повернулся, приподнялся на локте и сел на гладкий камень. Несколько раз он глубоко вздохнул, тяжело набирая в легкие воздух. Наконец он поднялся, вытер мокрое от пота лицо. Бубен лежал рядом. Он три раза обошел вокруг бубна, бормоча непонятные слова, приподнял его, кончиками ногтей начал скрести по натянутой шкуре.
Луна спряталась за обрывками густых, кроваво-сизых облаков на западе. Но еще все было видно. Острые зубцы скал на другом берегу озера зловеще выступали в медном закате. Вечерние сумерки были ясны. Легкие тучи собирали свои кудри, уносили в наступающую ночь. Узкий котлован Аймакинского ущелья стоял темным, зловеще отталкивающим.
С гор на озеро набежал легкий вечерний ветерок. Озеро заволновалось, зарябило. Из-за туч низко над озером показался диск огромной кроваво-красной луны. А за ней по глади взволнованного озера потянулся узкий длинный алый шлейф. На волнах озера зловеще подпрыгивали, разбрасываясь в лунном свете, мрачные черные чешуи.
Каменным выступом у берега озера на фоне лунного диска обозначились фигуры четырех людей. Двое в длинных черных халатах с капюшонами на головах были вооружены кривыми саблями. На головы других двоих были надеты кожаные мешки, руки были завязаны назад. Главный шаман сделал в ту сторону условный знак рукой. Люди в черных халатах с капюшонами вдруг разом столкнули в озеро людей с мешками на головах.
