– А не хочешь съездить? – шамхал приподнял дугой левую бровь и испытующе пробуравил ему глаза.

Ширин вспомнил, как два года назад он съездил к шамхалам северных кумыков. Тогда по требованию хана Ибрагим у шамхалов Эльдар и Мехди просили воинов и боевых коней. Тогда хитрый дядя Эльдар с шамхалом Мехди ни воинов, ни коней не дали.

– Да, – когда с ним заговорили о возможности побыть на родине, у Ширин заискрились глаза; он неуверенно ответил: – Да, я хотел бы побывать у себя на родине.

– Если я тебя отправлю на родину, не получится ли так, что ты больше не захочешь вернуться назад?

– Если приказываете, отправлюсь на родину и обязательно вернусь назад, – он изменился в лице, сердцем почуяв, что шамхал затевает что-то нехорошее.

– Что ты напрягаешься? Успокойся, мальчик! Человека отправляют на побывку к себе на родину, а он начинает дрожать, как перед казнью.

– Шамхал, ваше слово для меня – закон! – обиженно засверкал он глазами. – Нужно будет – пойду и на казнь!

– Тогда слушай, с собой в напарники берешь нашего табасаранского зятя Раджаба. Раджаб смел и неподкупен, он в этой поездке будет тебе надежной опорой. Раджаб с пятью нукерами примкнет к тебе под Каякентом. Чтобы соблюдать строжайшую конспирацию, к северным кумыкам отправляйтесь малым отрядом и переоденьтесь заготовителями продовольствия. На тебя возлагаю непростые обязанности: пусть северные кумыки со своей стороны потревожат тавлинцев и аварцев. Сейчас, когда Надыр-шах ослаб, северные кумыки посматривают в нашу сторону с тревогой и ждут случая, когда удобнее будет ударить в спину. Если твой дядя уговорит северных кумыков ударить в спину северных горных народов, то шах на время оставит в покое нас. А за это время что-нибудь придумаем.

– Северные кумыки не пойдут на такое предательство, шамхал Хасбулат.

– Откуда ты знаешь?

– Они не любят встревать в чужие драки, шамхал Хасбулат.

– Сделай так, чтобы эта драка стала их дракой. Сделаешь?

– В моем положении?!.. В моем положении, шамхал Хасбулат, люди стараются созидать, упрочить мир между братьями, а не стравливать их…

Шамхал недовольно хмыкнул. Ширин затравленно взглянул ему в глаза. В последнее время в коротко стриженой бороде шамхала появилась заметная проседь. Взгляд его светлых глаз куда-то ускользал; на лбу и тонких руках выделялись голубые прожилки. Он стал нервным, непоследовательным. Ширин начал искать у себя в сердце то, что вдруг в его душе вызвало неприязнь. Да, вспомнил: шамхал становился чужим Ширину, и, очевидно, становился чужим своему народу и самому себе.

– Ты должен понимать, что и наш покой не долог. Если мы упустим момент, то я допускаю, что удар северных горных народов может обрушиться на нас. Поэтому им не надо давать спокойно спать. Это еще не все. Твои северные кумыки тайно от меня ведут переговоры с табасаранами, кайтагцами, лакцами, тавлинцами и аварцами. Если ты поссоришь северных кумыков с военачальниками и старшинами этих народов, то окажешь своему шамхалу большую услугу. И твои старания сочтутся. Ты станешь моим самым доверенным человеком. Ну что, Ширин, – шамхал положил ладонь ему на плечо и повернул его к себе лицом, – окажешь своему шамхалу надлежащую услугу? – Скрывая свои коварные планы, он хитро, одними губами улыбнулся Ширину.

– Моя жизнь принадлежит тебе, шамхал. – Ширин приложил к сердцу руку и низко поклонился. – Если не исполню, то накажите! Шея моя, шашка твоя.

– Тогда в добрый путь.

Ширин, низко кланяясь шамхалу, отступил спиной к двери.

Ширин в сопровождении слуги отправился на север. Он не торопил коня. В душе тяжелый груз: шамхал – лицемер, ведет себя двояко… «Туманные речи, плутоватые глаза, намаз, исполняемый, стоя на двух молитвенниках… Как противно!» – он со злостью плюнул под ноги.

– Как подло и тошно! – вырвался из его груди тяжкий вздох.

Но приказ шамхала неоспорим, его надо выполнить.

Прикаспийская степь широкой лентой расстилалась с юга на север между Каспийским морем и бесконечной цепью холмов. Ширин, козырьком приложив ко лбу ладонь, долго всматривался в степь. Слышалось шуршание мягких листьев высоких чинаров, верхушек столетних дубов. Ему казалось, что за серыми стволами тополей, растущих на берегах рек, водоемов, кто-то скрывается, следит за каждым его движением. Ширин решил подождать Раджаба с нукерами, посоветоваться с ним. А что он им скажет? Векилю шамхала Тарковского полагается доносить о том, что он видит и слышит, а не о том, что ему чудится.

Ширин, стараясь никому попасть на глаза, перелесками, глухими тропами второй день пробирался по степи в земли своих соплеменников. Конь под ним в белой пене скачет по бесконечной веренице холмов, грядам серых горных цепей, побережью Каспийского моря. Череда высоких серых холмов местами подступает прямо к морю, а местами они круто обрываются у самой воды. Он делал краткосрочные передышки в небольших осиновых рощах у водоемов, в густых камышах, и продвигался дальше к назначенной цели.

Наконец путник добрался до широкой реки Сулак. Над гладью реки свисают кусты ежевики, на высоких песчаных ярах стоят могучие дубы, в узких падях, ложбинах белеют стволы ивы, высятся тополя. Река – южная граница родины его предков. Здесь можно расслабиться, унять напряжение сердца. Вместо этого из глубин его сердца поднималась муть, ему становилось тревожней. Ему всю дорогу казалось, что его неотступно преследуют какие-то тени. Он себя успокаивал, приговаривая: «Кого мне здесь бояться? Кому я нужен, человек без родного очага, плененный Рустан-беком, выкупленный кумыкскими князьями, насильно женатый на племяннице шамхала Хасбулата?»

Ширин, чувствуя беду, теперь во всю прыть гнал коня. Слуга еле поспевал за ним. Он больше не останавливал коня, не присматривался к тайным знакам небес, не прислушивался к звукам, стенаниям и дыханию земли. Он несся по крутому песчаному яру. Слева, под обрывом, извивался Сулак; его мутные воды бились об острова, заросшие кустарниками, говорливым камышом. Конь вывел его на тропу, обросшую конским щавелем, стал забирать вправо от реки, в густой лес. Впереди, за деревьями, мирно посапывало небольшое озеро. На берегу этого озера Ширин решил провести ночь. По-прежнему не покидало ощущение, что за ним следят. И он, всматриваясь в вечерние сумерки, все тревожнее вслушивался в тайные шорохи леса, все зорче оглядывался вокруг, но ничего подозрительного рядом не находил.

Вскоре его догнал зять Раджаб с пятью нукерами, и Ширин успокоился. Коней расседлали, стреножили, отпустили пастись. Нукеры поставили Ширину с Раджабом просторный походный шатер, самим поставили палатки. Развели костер, быстро перекусили, выставив караул, легли спать.

Раджаб в шатре ворочался с боку на бок, мучился, не зная, как начать тяжелой, опасный для его жизни разговор с Ширином. Он понимал: разговор, который он собирался затеять, или еще сильнее их сблизит, или откроет ему прямую дорогу в зиндан. Совсем недавно их, закованных в цепи, нукеры Надыр-шаха бросили в глубокую и затхлую яму. Они чудом выжили. И высвободиться из ямы Ширину помог Раджаб.

– Ширин, – шепотом на ухо горячо заговорил Раджаб, – как ты думаешь, что будет с нами, с Дагестаном?

Неожиданный ответ Ширина обрадовал Раджаба.

– Поможет шамхал Тарковский Надыр-шаху или нет, персидский шах будет разгромлен горскими дружинами. И мы, если не хотим умереть предателями, обязаны приложить все свое искусство красноречия и дипломатии, чтобы убедить в этом шамхалов северных кумыков!

– Ты настоящий друг, Ширин! – Раджаб крепко обнял друга. – И настоящий патриот Дагестана! – шепотом добавил он.

– Теперь давай спать, Раджаб! – с дрожью в голосе прошептал Ширин. – На рассвете нам предстоит дальняя и опасная дорога…

Рано утром небольшой отряд Ширина собирался в дорогу. Внезапно из леса вышли три воина, вооруженные ружьями, и стали им на пути. «Теперь я понимаю, кто с самого начала похода меня преследовал», – догадался Ширин. Один из воинов направился к ним, двое нацелили на них ружья. Нукеры Ширина схватились за оружие, но воин, что шел к ним, предупредительно поднял руку. И сразу же из леса со свистом прилетели стрелы, они словно ножом перерезали натянутые ремни шатра, и он осел на землю. Ширин все понял, снял с пояса саблю и бросил противникам под ноги. Вслед за ним разоружились и Раджаб с нукерами. Чужой воин подобрал оружие, сложил в кучу, поднял лук над головой. Из леса выехал всадник на вороном коне, за ним следовали десять пеших воинов.