Джейми Макафи всегда была маминой и папиной дочкой. Не имело значения ни то, что ей было уже двадцать девять, ни то, что она не зависела от них финансово. Для родителей она по-прежнему оставалась маленькой девочкой, чью жизнь определяли их развод и необходимость угодить обоим. Именно это и волновало ее сейчас, когда она ехала через весь город, чтобы позавтракать с отцом.

На улицах было по-утреннему тихо. Еще не сновали туда-сюда школьные автобусы, еще молчали газонокосилки, и все звуки, типичные для столь раннего утра, звучали приглушенно из-за вязкой, какой-то зловещей жары. В июне в Новой Англии не должно быть такой жары! Гнетущая липкая влажность, тяжело опустившаяся на город вчера вечером, задержалась под густыми плотно посаженными кленами и дубами, росшими вдоль дороги, и шелковая блуза, которую надела девушка, прилипла к коже. Джейми опустила крышу кабриолета. Ей предстояло проехать еще пару улиц. Она направила вентилятор таким образом, чтобы воздух обдувал шею, но беспокойство никак не отпускало.

Оно даже немного усилилось, когда Джейми проехала угол Сайт-Мартин и Гроув, где конкуренты перестраивали развалюху в голландском колониальном стиле, и получалось у них даже слишком хорошо.

Беспокойство совсем одолело ее, когда мимо проехала «Ауди А5», как две капли похожая на машину ее жениха, хотя этого просто не могло быть. Брэд Грир покинул ее квартиру в шесть утра – после того, как милый завтрак в постели превратился в жаркий спор по поводу даты свадьбы. Они помолвлены уже полгода, а Джейми так и не сподобилась выбрать день свадьбы. Полностью ее вина. Она разрывалась между съемками в «Меняем все!» и десятком других проектов, которые находились на разных стадиях разработки – словом, вздохнуть некогда. Брэд был слишком уязвим, когда дело касалось любовных отношений, и если он ходил как в воду опущенный, Джейми тоже терзалась.

Он не позвонил, не прислал сообщение. При наличии свободного времени она бы обязательно заехала к нему.

Но времени не было, и она снова вернулась к мыслям об отце. Именно он – настоящий источник тревоги. Он знал, что у нее есть особая причина быть рядом с матерью, и, с точки зрения Джейми, тут нет места соперничеству. Кэролайн не только мать, она лучшая подруга – кроме дочери, у нее нет никого. Рой же, наоборот, смог устроить свою жизнь. Дважды. Джейми не было дела до его второй жены, и она не сожалела, что краткий брак распался, но с третьей, нынешней супругой – почти ее ровесницей – они крепко подружились. Рой был полностью поглощен Джессикой и маленьким сыном, а Джейми оказалась предоставлена самой себе.

Если только ему ничего не было нужно от нее.

Очевидно, именно сегодня что-то понадобилось.

И все же следовало отложить встречу с отцом.

Однако вчера вечером в телефонном разговоре он был очень настойчив и категорически отметал все попытки выяснить, о чем пойдет речь. Дело касается работы, сказал он наконец с необычной серьезностью. Значит, разговор о компании «Дома Макафи», где работали все представители семьи, живущие в городе, в том числе и Джейми. Она предложила поговорить в офисе около девяти, но Рой был непреклонен – он хотел увидеться с дочерью прежде, чем она встретится с матерью.

Это его слова. Прежде чем ты увидишься с матерью.

Пугающий момент. Подразумевалось, что он намерен поговорить о первой жене, но что он может сказать? Кэролайн была старшим плотником в компании «Дома Макафи» еще до того, как вышла замуж за Роя, и их расставание не повлияло на ее карьеру. Ее свекор, Теодор Макафи, возглавлявший бизнес, винил в разводе скорее сына, нежели невестку. Тео обожал Кэролайн и, когда Рой пытался отстранить бывшую от выполнения выгодного заказа, вставал на ее защиту. В отместку Рой неизменно обвинял Кэролайн в превышении бюджета, если она заказывала березу или еще какую-нибудь экзотическую породу дерева.

С другой стороны, Джейми предполагала, что могла срочно понадобиться отцу в качестве няньки для двухлетнего Тада, пока они с Джессикой будут отдыхать в Европе. Такой поворот, безусловно, скажется на работе. Быть мамой трудно – Джесс просто выбивается из сил, а ведь у нее нет карьеры вне дома. Но Джейми любила отца и была совершенно очарована сводным братом, а значит, никогда не сможет отказать.

Джейми не казалось, что настойчивое требование отца все бросить и срочно приехать оправданно, но отказать не могла. Единственное, чего она добилась, – убедила встретиться в семь утра, чтобы все же успеть повидаться до работы с матерью.

А вот и он, идет через парковку перед рестораном «У Фионы». Джейми притормозила у обочины, помахала ему рукой и припарковалась. Взглянув в зеркало заднего вида, она пробежалась пальцами по волосам, но, к своему ужасу, увидела только веснушки на носу. Вот тебе и новый дорогущий консилер[5]. Видимо, от жары средство испарилось так же быстро, как утренняя прохлада.

Смирившись с действительностью, Джейми нашарила босыми ногами туфли, скользнула в них и выпорхнула из машины с предельной легкостью, которую позволяли высокие каблуки и короткая черная юбка. Юбка подчеркивает стройные бедра; каблуки добавляют несколько сантиметров, которых ей так отчаянно не хватает. В таком наряде с белой шелковой блузой в придачу можно произвести впечатление не только на своего родителя. Это был ее стандартный прикид а-ля «принимайте меня всерьез» в те дни, когда предстояло особенно много деловых встреч. Большинство архитекторов, которые выполняли работу ее уровня, гораздо старше. И хотя семейный бизнес давал ей опору для карьерного роста, он также обязывал ее прилагать немало усилий, чтобы не уронить честь фамилии.

Веснушки все портили, но не замазывать же их прямо сейчас. Лучшее, что она могла сделать, – гордо расправить плечи, принять уверенный вид и устремиться к цели. И тут длинный ремешок сумки, застрявший в двери машины, рванул ее назад. Да, впечатление испорчено, подумала она, но такое случалось не раз. Когда девушка была сосредоточена, она двигалась ловко и уверенно. Но стоило отвлечься или задуматься – и вся уверенность улетучивалась.

Освободив сумку, она направилась к ресторану.

«У Фионы» – высококлассное место, где подавали лучшие завтраки в городе, поэтому даже в столь ранний час здесь было довольно шумно. Парковка была забита; в воздухе витал соблазнительный аромат кукурузных маффинов, толстых картофельных оладий и местного кленового сиропа.

Когда она поравнялась с Роем, тот разговаривал с двумя полицейскими из Уиллистона, которые возвращались с ночного дежурства. Парни одарили красотку восхищенными улыбками, когда она торопливо догоняла Роя, входившего в ресторан. Отец прошелся вдоль зала, перемещаясь от столика к столику: повсюду сидели агенты по недвижимости, юристы, сантехники, лавочники, чьи-то мужья, жены – все местные жители, все друзья-знакомые. Уиллистон находится в двадцати милях от Бостона. В нем проживает около пятнадцати тысяч человек, которыми управляет Муниципальный совет. Но если бы главным в городе был мэр, им непременно стал бы Рой. Он всегда улыбался, неизменно радовался встрече, помнил, как кого зовут. Тео тоже раньше был таким, пока его не подкосил возраст. Место главы постепенно занял Рой. Компания «Дома Макафи» – крупнейший работодатель в городе, позволявший процветать многим магазинам, – дорожила расположением местного населения.

Рой служил наглядным доказательством. То, что он потрясающе красив, ничуть не раздражало. Пронзительные карие глаза, загорелая кожа… Он выглядел моложе своих пятидесяти двух. Седина, появившаяся в волосах лет десять назад, таинственным образом отливала рыжиной, а морщины на лбу разгладились явно не без помощи пластических хирургов. Джейми не знала наверняка, но готова была биться об заклад, что это так. Не то чтобы она критиковала его. Он прилагал немало усилий, чтобы держать себя в форме – вероятнее всего, еще на рассвете, невзирая на жару, отправился на пробежку. Теперь же, одетый в ярко-голубую рубашку и красивые серые брюки, он выглядел таким свежим, словно только что вышел из душа.