Мягко взяв Сару за руку, она подвела ее к лестнице, спускавшейся в бассейн. Сара медленно по пояс погрузилась в теплое ласкающее ослиное молоко.

Агарь указала ей каменное ложе в середине бассейна и показала Саре, как улечься на него. Деревянный стул, покрытый подушкой, наполненной листьями шалфея, поддерживал голову.

— Дыши глубоко, — сказала Агарь. — Аромат шалфея очистит тебе ноздри от дорожной пыли.

Потом она умелыми руками стала растирать тело Сары маслами и мазями, которые ей подавали молодые девушки, стоявшие на коленях вдоль бортиков бассейна, разгоняя по поверхности молока благоухающие волны.

Сара закрыла глаза, вся отдавшись неожиданному наслаждению. Она мельком вспомнила Аврама, спросив себя, уготовил ли Фараон ему такой же сладостный прием. Почему они так боялись египетского царя? Мог ли могущественный царь, который так встречал чужеземцев, пришедших просить его о помощи, оказаться таким жестоким, каким его описывали? Не поддались ли они на эти россказни? Если это так, то они, она и Аврам, напрасно солгали о себе. А что, если эта ложь, вместо того чтобы защитить их, приведет их к гибели? Принимала ли бы она сейчас молочную ванну, если бы Фараон знал правду, знал, что она жена Аврама?

— Тебе сказали, кто я? — спросила она у Агари.

— Сара, сестра Аврама, того, который верит в невидимого бога. Еще говорят, что твоя красота неподвластна времени. Это правда?

— Откуда ты знаешь это?

— Моя госпожа, младшая жена Фараона, сказала мне об этом. Со вчерашнего дня, все жены и все служанки только о тебе и говорят.

— А Фараон, откуда он знает, кто я?

Агарь засмеялась.

— Фараон знает все.

Сара закрыла глаза, сердце ее забилось. Фараон знает все?

Растирания Агари становились то сильнее, то мягче. Несмотря на охватившее ее беспокойство, Сара почувствовала, как усталость уходит из ее тела, и оно словно растворяется в молоке. Не останавливая быстрых движений своих пальцев, Агарь продолжала болтать:

— Моя госпожа сказала: «Завтра ты будешь прислуживать той, о которой говорят, что она самая красивая женщина из всех живущих на востоке, по ту сторону пустыни». И еще она сказала мне: «Я выбираю тебя, Агарь, потому что ты самая красивая из моих служанок, и мы посмотрим, будет ли эта аморритянка так же сиять в твоем присутствии».

— Это правда, согласилась Сара, — ты очень красивая. Твои бедра красивее моих.

— Потому что ты еще не жена и у тебя еще не было детей.

— У тебя есть дети?

Агарь ответила не сразу. Нажав на плечо Сары, она перевернула ее на спину и стала массировать ее бедра.

— Я родилась на юге, это далеко отсюда, на берегу Суфского моря. Мой отец был богатым человеком, ему принадлежал целый город, и он много торговал с той страной, откуда ты пришла. Поэтому я и говорю на твоем языке. Он отдал меня замуж, когда мне было пятнадцать лет, и у меня родилась девочка. Когда моей дочери исполнилось два года, Фараон начал войну с моим отцом. Солдаты Фараона убили и моего отца, и моего мужа. Я пыталась бежать, но это было глупо. Стрела разорвала мне спину, и из-за этого шрама Фараон не может дать мне мужа. Я стала служанкой. Иногда я сожалею об этом, иногда нет.

Сара была тронута и удивлена искренностью ее рассказа и не нашла, что ответить. Она вынула руку из молока и погладила Агарь по плечу, слегка коснувшись кончика ее шрама. Они дружески посмотрели друг на друга.

— Сейчас мне уже не бывает грустно, — добавила Агарь. — Такова жизнь женщин. Мужчины отдают нас, мужчины берут нас. Одни убивают друг друга, другие решают нашу судьбу.

Сара вздрогнула и закрыла глаза. Ей захотелось рассказать Агари, как она убежала из Шумера с Аврамом. Какую цену она заплатила за это. Как она солгала. И как обнаружила, что Аврам может поступать, как любой другой мужчина!

Агарь вздохнула:

— Может быть, когда-нибудь я покину этот дворец? Может быть, тогда мне не захочется уходить отсюда? Жизнь во дворце течет, как в раю. Ты сама заметишь это со временем.

— Со временем?

— Моя госпожа очень — ревнивая жена, она заранее боится тебя, но еще не знает — насколько она права. Когда Фараон увидит тебя, он будет восхищен.

Сара приподнялась.

— Что ты хочешь сказать? Что может произойти?

Служанка застыла от удивления. Потом, улыбнувшись плутовской улыбкой соучастника, положила свои мягкие руки на грудь Сары, погладила соски:

— А как ты думаешь? Что происходит с мужчиной, когда он восхищается женщиной? Даже если это Фараон? Мы оденем тебя, окропим благоуханиями, накрасим, наденем на тебя украшения, и ты предстанешь перед Мерикаре, богом Египта, Двойной Страны.

Сара схватила Агарь за руки, смущенная ее ласками, в смятении от ее слов.

— А потом?

— Ты не служанка и не рабыня. Если он решит, что ты действительно самая прекрасная из женщин, в чем я не сомневаюсь, он возьмет тебя в жены, после того, как убедится, что ты можешь дать ему то наслаждение в постели, о каком он мечтает.

Сара вышла на террасу. В мягком вечернем свете там собралась целая толпа женщин и мужчин с лицами, обильно покрытыми косметикой, в роскошных золотых украшениях, блестевших на руках и на шеях.

Терраса вела в огромный зал в глубине дворца. Между колоннами, отделявшими террасу от зала, молодые люди играли на музыкальных инструментах, извлекавших капризные низкие звуки из струн, натянутых между согнутыми, как бычьи рога, деревянными рамами.

Все лица повернулись к Саре. Раздался звук гонга. Музыканты прекратили играть. И дальше все пошло не так, как ожидала Сара.

При каждом ее шаге тога танцевала вокруг бедер и ног. Бронзовая диадема, удерживала ее волосы, которые тяжелым венцом лежали на затылке. Длинное ожерелье из ляпис-лазури покачивалось на шее и, собравшись в ложбинке между грудями, разделило ткань ее платья, подчеркивая их форму. Косметика оттеняла невероятную прелесть ее лица. Она уже заметила изумление и восторг на лице Агари, когда та обводила ее глаза сурьмой. Сара знала свою красоту. И знала могущество своей красоты. Возможно даже, что ее красота была такой всемогущей, что могла предстать и перед Фараоном. И вот тогда, набравшись мужества, прежде чем случится непоправимое, Сара признается ему во лжи, вызванной страхом Аврама.

Рассматривая ее с головы до ног алчными глазами, произнося учтивые комплименты, придворные расступались перед Сарой. Фараон сидел на высоком троне, покрытом львиной шкурой, подлокотники которого были выточены в форме бараньих голов. Мерикаре, одиннадцатый Фараон Египта, Двойного Царства.

Первое, что с удивлением увидела Сара, был его голый худой торс. На нем была лишь прозрачная ткань, накинутая на плечи. Несмотря на тонкую кожу, лицо его было похоже на маску. Под подбородком у него висела странная золотая трубочка. У него было тонкие правильные черты лица и абсолютно гладкие щеки. Красная помада подчеркивала форму его рта, глаза и веки были подведены сурьмой, темно-синяя тушь удлиняла его ресницы. Головной убор из ткани с золотой полоской из газа и кожи покрывал его волосы и довершал впечатление нереальности его облика. Два чернокожих гиганта в шлемах в форме солнца стояли за его троном.

Аврам был в зале. Он стоял в толпе придворных, одетый в незнакомую Саре красную тунику. Сара пыталась поймать его взгляд, но Аврам избегал смотреть на нее.

Следуя совету Агари, Сара остановилась перед Фараоном. Они молча, не двигаясь, рассматривали друг друга.

И тут она опять удивилась, не обнаружив под маской Мерикаре ни эмоции, ни удовольствия, хотя он и рассматривал ее без всякого стеснения. Рассматривал каждую частицу ее лица, ее тела, не выказывая ни изумления, ни вожделения, которые обычно испытывал каждый мужчина при взгляде на нее.

Растерявшись, Сара опустила глаза, не смея произнести слов, готовых сорваться с ее губ. Ей, полной страхов, показалось, что ее красота увяла и потускнела, что все в зале заметили это увядание. Но тут Фараон произнес мягким и легким голосом, в котором слышался сильный акцент.