— Моя бабушка — наполовину албанка, — сообщил мне Тони. — Вторая половина могла быть кем угодно. Бабушка родом из Портсмута.

Я кивнул, как будто это многое объясняло (если подумать, то так оно и было).

Мы чокнулись бутылками «Будвара», чуть не задев ими низкий беленый потолок.

— О чем ты хотел поговорить? — спросил Тони, вытирая губы оранжевым носовым платком.

— У меня есть несколько вопросов, — ответил я.

— Валяй, — буркнул он, переключаясь на режим «нужный человек в нужном баре».

Прежде чем переходить к частностям, я решил задать Тони несколько общих вопросов, чтобы выяснить, насколько его «крутость» истинна и насколько — атрибут имиджа. На самом деле меня интересовала его связь с Аланом и Дороти.

— Вы что-нибудь знаете о том, как меня расстреляли?

— Почти ничего. — Пожатие плечами, глоток из бутылки (что означало: Чтобы получить нужные ответы, задавай правильные вопросы).

— Я скажу вам, что я думаю, а вы меня поправьте, если я ошибаюсь. Кто-то хотел, чтобы Лили убили. Вместе с ее спутником. Если этот кто-то — любитель вроде меня, ему наверняка пришлось обращаться за помощью к кому-то вроде вас…

— Не-а, — сказал он.

— …вроде вас, каким вы были несколько лет назад.

— Оружие я, конечно, в руках держал, но не убивал.

— Так вот, у человека, который нас расстрелял, был броский велосипед, броский костюм…

— И чертовски броский пистолет.

— Точно, — сказал я, понимая, что придется притвориться еще большим простаком, чтобы выудить у Тони то, что мне было нужно.

— Большинство оружия, которое используют при вооруженных ограблениях, — это антиквариат, сохранившийся со второй мировой, старые фермерские дробовики или самоделки, которые какой-нибудь чокнутый дядя Фрэнк клепает у себя в сарае. Насколько я понимаю, в тебя стреляли из «Грубера-Литвака», практически нового. Если хочешь знать мое мнение, человек, который в тебя стрелял, — настоящий профессионал, которому всегда хорошо платили. Он может требовать оружие в точности такое, какое ему нужно. Фантастическое. Ему платят огромные деньги за то, что он делает и очень хорошо делает.

— Если он был профессионал, почему его так легко поймали? — спросил я. — И почему я до сих пор жив?

— Не повезло — или в твоем случае скорее повезло. С каждым может случиться.

— В полиции он молчал как рыба.

— А он и будет молчать, я же говорю — профессионал. Отсидит срок, подержит рот на замке, выйдет и получит бонус.

В бар вошли двое мужчин. Один из них был очень белый, а другой очень черный. На них были одинаковые до мельчайшей складочки черные костюмы. А также одинаковые темные очки, черные рубашки, синие галстуки, черные ботинки. Каждый держал в правой руке мобильник. Я узнал их: это были полицейские в штатском, которые следили за мной из «мондео». Они одновременно сняли очки. В баре стоял полумрак, поэтому альбиносу можно было не щуриться, однако вокруг глаз у него обозначились неизгладимые морщины от постоянного прищуривания, напоминавшие опрелость на детской попке. Я также подумал о крошечных, сморщенных, еще не оперившихся цыплятах. В первую секунду посетители бара повернули головы, чтобы посмотреть на вошедших, но тут же быстро, как по команде, отвернулись — желания встретить ответный взгляд ни у кого не возникло. Все альбиносы, которые мне попадались в жизни, были довольно нервными — если не сказать раздражительными — личностями. Этот, похоже, не был исключением. Каждое его движение сопровождалось беспокойными подергиваниями. Негр же был воплощением несокрушимого спокойствия. Напарники отправились к стойке, заказали выпивку и уселись за соседним столиком. Всем своим видом они говорили: не смотрите на нас; причем исходившая от них угроза ощущалась почти физически, так что люди то и дело инстинктивно поворачивались, чтобы взглянуть не столько на них, сколько на эту зримую угрозу. Я чувствовал, как любопытство посетителей бара, отражаясь от альбиноса и негра, сосредоточивается на нас, — неужели мы настолько здесь выделялись?

— Если бы хотел я достать «Грубер-Литвак», — спросил я, — куда мне надо было бы обратиться?

— Я думаю… — начал Тони, поглядывая на альбиноса. На ничтожно короткое время они встретились взглядами. — В Германию, — закончил Тони с таким видом, как будто именно это он и собирался сказать. — Их производят в Германии.

— Значит, в Лондоне его найти трудно?

Альбинос и негр заговорили о футболе: «Манчестер» и «Арсенал», «Челси» и «Ливерпуль». Желая убедиться, что это действительно полицейские, я прислушался — ни у одного из них не было того хриплого голоса, который я слышал по телефону.

— Почти невозможно, — сказал Тони. Он допил свой «Будвар».

— Еще принести?

— У-угу. — Тони окончательно утратил самообладание. Он обливался потом и заикался, как комик-дебютант перед микрофоном. Тони ненавидел полицию. — Ты знаешь, что брать, т-так?

Я постарался задержаться подольше у стойки бара, чтобы оставить Тони наедине с полицейскими и понаблюдать, как он будет себя вести.

Больше никакого контакта между ними не было, по крайней мере я этого не заметил. Полицейские, очевидно, понимали, что одного их присутствия, которое ощущалось с запредельной весомостью и зримостью, будет достаточно, чтобы держать Тони в узде.

Пока я нес к нашему столику пиво, у меня возникла идея и, надо сказать, довольно паскудная.

— Ваше здоровье, — сказал я достаточно громко, чтобы Тони не усомнился, что полицейские слышат меня. — Огромное спасибо за помощь. Больше вопросов у меня нет. Я сделаю все так, как вы сказали.

Тони побледнел от страха.

— Н-но я, — запинаясь, проговорил он, — н-н-ничего тебе не сказал.

— Вы мне очень помогли — я даже не ожидал, что так много узнаю.

Он взглянул на меня — мрачнее тучи. Объясняться ему придется позже и в другом месте.

Я был уверен, что перспектива беседы с детективами и риск лишиться всех прелестей его жизни были причинами паники Тони. Я бы на его месте тоже запаниковал. Но на его месте я бы не стал разгуливать по городу, раздавая всем желающим бесплатную информацию о преступном мире.

Полицейские по-прежнему говорили о футболе, никак не показывая своим поведением, что слышали хоть слово из нашего разговора. Однако — если только это было возможно — их присутствие ощущалось еще весомее, чем раньше. Они выглядели настоящим воплощением закона: казалось, за их спинами простирались бесконечные коридоры с рядами тюремных камер, залы судов и следственные изоляторы.

Мы быстро и молча, не смакуя, допили пиво.

Тони Смарт сник. Он был в более чем затруднительном положении, наверное, еще и потому, что лучше меня представлял, что его ждет. Моя смарт-карта оказалась умнее. (Каламбур непреднамеренный.) К этому он не привык. Я сиял, как удачливый новичок, а он источал раздражение задетого профессионала. Или дело было в чем-то другом: возможно, здесь перед ним была еще одна ступенька, поднимавшая над улицей и примитивными инстинктами.

Наверное, ему теперь придется еще разок съездить в Лутон, только без телекамер за спиной. Возможно, для него настало время снова встретиться с друзьями детства, постараться спуститься до их уровня, чтобы не выглядеть тупым говнюком, который потерял не меньше, чем обрел.

— Мне, пожалуй, пора, — сказал я, а затем встал и протянул ему руку.

Тони пожал ее. Он не мог уйти вместе со мной: он должен был остаться, чтобы не показаться слабаком.

— Еще раз спасибо, — сказал я.

Дойдя до ступенек, я украдкой взглянул на Тони. Прищурив один глаз, он смотрел в горлышко бутылки, как будто рассчитывал увидеть в ней чей-то ответный взгляд.

Я отметил, что чернокожий полицейский встает.

Когда я снова обернулся, спускаясь по лестнице на станции подземки у Лестер-сквер, то увидел, что негр шел за мной и разговаривал по мобильнику.

Ноги у меня уже устали, поэтому я не мог рисковать, устраивая беготню по эскалатору. Я решил, что от негра мне все равно не оторваться, к тому же полицейский, вероятно, следил за мной ради моей же безопасности.