Я снова киваю. Затем мы встаем и идем к двери.

Я в последний раз оглядываюсь на комнату. Вспоминаю Ника, лежащего на кровати рядом со мной. Рассказывающего мне то же самое.

Всхлипываю последний раз и выхожу.

Джеймс закрывает за нами дверь.

И все.

Все заканчивается.

Полгода спустя

Национальный исторический парк Священный Обруч

Национальный лес Бигхорн

Штат Вайоминг

— О, боже мой, я сейчас околею!

— Нытик, — отвечаю я Харпер, пока мы взбираемся по склону к шаманскому колесу. Саша вырвалась вперед и уже на полпути прямо по склону.

— Какого черта нам нужно было ждать до декабря, чтобы приехать сюда? — спрашивает Харпер, обнимая себя.

Здесь чертовски холодно. Это второй минус. Но мы все тепло оделись. У нас самая лучшая зимняя экипировка, которую только можно купить за деньги. Мерк наконец-то хакнул денежные счета на тех файлах, так что нам четверым перепало по аппетитному куску компенсации. Мы не нашли информацию о промывке мозгов, по крайней мере, пока. А может, она была ложью. Может, они кормили нас этим дерьмом, чтобы напугать. Или чтобы заставить делать все те вещи. Кто знает. Но если она и была на носителе, то осталась очень искусно спрятанной.

— Брр, — снова жалуется Харпер. Я знаю, что она не так уж и замерзла, у нее просто отвращение к этому. Она была в таком восторге, увидев снег впервые, а потом ей захотелось в тропики. Но мы все равно идем в дино-тур Смурфа на запад. Так что…

— Это зимнее солнцестояние, Харпер. Это имеет больше значение.

— Нет, — смеется она. — Летнее солнцестояние имеет значение. Зимнее — это то, на что всем в Вайоминге насрать. Четыре часа, а уже стемнело. Здесь заледенеть можно. И это просто… неправильно.

— Эй, знаешь, что?

— Что? — спрашивает она, пока мы продолжаем карабкаться.

— Уже почти закат. Так что мы можем зависнуть здесь и понаблюдать за ним.

— Нет, спасибо, — смеется она. — Я взгляну одним глазом на это шаманское колесо, и затем мы уберемся отсюда.

Когда я наконец-то взбираюсь наверх, Саша просто стоит там, смотрит на огражденную забором территорию, где стоит колесо. Должно стоять.

— Вы его не увидите, — разочаровано произносит она. — Снег укрыл все.

— Бл*дь. — Какой же я лузер. Я даже не подумал о том, что снег укроет все камни.

— Можешь увидеть только некоторые из них, Саш, — начинает Харпер. — Смотри, вон там верхушка одного из них.

Священный Обруч — это круг из камней, выложенных на земле сотни лет назад коренными жителями этой местности. Он весьма кривой, и если вы меня спросите, то вам придется включить воображение, чтобы увидеть в этом кругу колесо. Но даже кривое изображение из камней лучше, чем отсутствие камней вообще.

— Но вы не увидите спиц, — произносит Саша. — Знала же, что было глупо приезжать.

Она должна была приехать сюда со своим отцом на прошлое летнее солнцестояние. Но мы направлялись в домик Мерка в пустыне в ту ночь. А ее отец был мертв. Так что да, ту поездку мы отменили.

А затем она сказала, что никогда не захочет его увидеть. Мы проезжали мимо этого национального леса десятки раз за последние полгода в поиске динозавров. Но она отказывалась останавливаться.

Пока я не предложил ей вариант с зимним солнцестоянием.

— Идем, — говорит Саша, поворачиваясь и направляясь вниз по склону к грузовику. — С меня хватит.

— Подожди, — произношу я, хватая ее за куртку, когда она проходит мимо меня. — Мы можем сделать собственные спицы. Смотри, — я иду к забору и переступаю его. Снег такой высокий под забором, что это легко сделать. А затем я иду в центр круга и ложусь в снег. — Идите сюда, девочки. Мы сделаем собственные спицы и посмотрим на закат.

Я ожидаю, что Харпер начнет канючить первой, но она удивляет меня.

— Давай, Саша. Мы не позволим кучке снега разрушить нашу поездку, — она подходит ко мне и ложится немного поодаль слева, касаясь своей рукой моей. И хлопает слева от себя по снегу. — Здесь место для тебя, Саша! Давай.

Снег хрустит под сапогами Саши пока она идет к нам в тишине. Она ложится между нами с Харпер. Ее голова прикасается к обоим нашим, и она выдыхает:

— И что теперь?

— Теперь, — произносит Харпер, — мы будем наблюдать за закатом. И ожидать появления звезд.

Горы настолько высоки, что за ними едва ли видно закат, но солнце еще не скрылось. Для нас это идеальный момент сумерек. Когда воздух еще не черный, а все еще туманно-сине-серый, в переходящий от сумерек к ночи момент.

Мы наблюдали за сотнями закатов за последние шесть месяцев. Не каждую ночь. Иногда мы забывали. Но почти каждую ночь.

Такой момент проходит быстро, и затем ночь накрывает нас.

Мы лежим здесь, три спицы в колесе, несколько минут прежде, чем Харпер указывает в небо рукой в рукавице.

— Там, — говорит она. — Летом там нельзя увидеть Ориона. Так что, если бы мы приехали сюда в летнюю ночь, мы бы его пропустили.

Саша задает вопросы о звездах, и Харпер отвечает на них. Она рассказывает истории о плавании по морю и наблюдении за небом, которое помогало держать курс. Она рассказывает истории созвездий и мифов, которые кроются за ними.

И Саша слушает это все, словно девочка, охваченная интересом ко всем этим вещам. Девочка, которой нужно немного больше путешествий в качестве ее официального обучения.

В этот момент я решаю, что Смурф больше не может с нами оставаться. Она не может потерять детство, которое Организация и так украла у нее.

В этот момент я понимаю, может, впервые в своей жизни, что то, что я делаю — неправильно.

Рождественский вечер

Форт-Коллинс, штат Колорадо.

Я расхаживаю в передней части комнаты нашего дома, пялясь на своих любимчиков. Мордоедов — как Спенсер и Вероника называют их любя, — которые выстроились в ряд перед Рожественской елкой. Мигающие огоньки отражаются в их карих глазах.

У нас три профессионально тренированных для защиты собаки, поскольку Файв здесь. Я смотрю через открытое пространство первого этажа нашего исторического бунгало в Форт-Коллинзс и подсматриваю, как Вероника прижимает Файва к груди, пока Эшли нависает над ней, рассказывая о нашем малыше со скоростью тысяча слов в минуту. Увеличившийся живот Вероники, уже через несколько недель наградит мир малышом, предоставляет удобное место для маленького Файва, чтобы разместить его маленькие ножки в ботиночках.

Я улыбаюсь Эшли, ловя ее взгляд, и она дарит улыбку в ответ, укачивая изворотливую годовалую Кейт у груди. Затем я перевожу свое внимание обратно к делам.

— Мордоеды, — зову я. Кличка просто пристала. Их так теперь зовут коллективно. — Давайте еще раз пройдемся по правилам, — я поворачиваюсь на пятках и расхаживаю перед ними. — Первое. Вы не пускаете на нее слюни. Второе. Лизать только если позволит. — При этом я смотрю на Джимми. Наше самое новое прибавление, купленное, когда Эш была беременна Файвом. Его уши становятся торчком, когда он замечает мое внимание. Он — лизун, так что естественно, это правило относится к нему. — Третье. Не нюхать…

— Они здесь! — Рук вскрикивает с дивана перед окном. Думаю, она сама возбужденная среди всех. Она подпрыгивает и становится передо мной. — Ты готов?

Кивок.

— Я просто хотел убедиться, что любимчики будут вести себя самым лучшим образом.

Рук разглаживает мой галстук, а затем хлопает меня по плечу, будто мне нужна моральная поддержка.

Мне типа, и правда, нужна моральная поддержка. Это новое прибавление к моей семье — важное дело.

Моя дочь, Кейт, стала моей через мою жену Эшли. Мой сын, Файв, наш общий ребенок. Так что Саша больше моя, чем наша, в данный момент. Я чувствую потребность, сделать все правильно. Правильно ввести ее в общество.