Я подумываю, что не хочу, но отец явно не обращает внимания на то, чего я хочу.

— Самое смешное то, что за последние несколько лет я посылал всех своих наемных убийц убить Тета.

Он пялится на меня, улыбаясь, пока я обдумываю это несколько секунд.

— Не сработало, — произношу я, и мои слова настолько же неожиданные, как и его смех. — Он рассказывал мне… он сказал, что убил их всех.

— Всех, кроме одного.

— Номера Один?

— Нет, Харпер. Он думал, что убил номера Один, но у того были другие планы. Даже если Один и провел его, Тет все равно думает, что очко было зачтено ему. Нет, миссия так и не была завершена с номером Ноль.

— Я не знаю все их номера, — произношу я, будто мы говорим о делах насущных или погоде, а не о людях, которые по команде убивают других.

— Конечно, нет. Но ты с ней встречалась. Видела, как он прикончил ее пару часов назад.

Мой желудок бурчит, пока я в ужасе пялюсь на отца.

Саша.

Как я могла забыть, что Джеймс стрелял в Сашу?

И пока я думаю, корабль начинает двигаться.

— Мы уезжаем?

— Ты правда забыла? — спрашивает отец, игнорируя мой вопрос.

Мое дыхание ускоряется, и я чувствую знакомый трепет в сердце. Пот начинает собираться над бровью, и мне приходится закрыть глаза и сделать глубокий вдох, чтобы остановить цепную реакцию.

Крепкая рука опускается на мое плечо.

— Мне жаль. Я думал, ты играешь в игры. Я не понимал, что ты не помнила. Она была твоим другом?

Он передает мне бутылку воды, и я откручиваю крышку, пока пластиковая пломба не рвется, чтобы я могла сделать глоток.

— Я не знаю, почему Тет не убил ее, как был приказано. Я не понимаю, почему малышка не закончила свою работу, на которую я ее отправил. У нее был эффект неожиданности, и она очень хорошо себя вела, когда я отправил наемников убить ее бабушку с дедушкой. Единственное, что я могу предположить, они играют друг с другом. Ты знаешь, что они делают, Харпер?

Я глотаю воду и смотрю на возвышающегося надо мной отца. Он пугает меня. Впервые в своей жизни он меня пугает.

— Я не знаю.

— Нам нужно ехать, — произносит он, наконец-то отвечая на мой вопрос о корабле. — Ее тело не было найдено, и его не вынесло на берег. Но мы больше не можем рисковать поиском. Так что лучше выбраться в международные воды на случай, если местные власти начнут задавать вопросы, — он ставит на стол баночку с таблетками. Оранжевая баночка с белой крышкой того же размера и формы, как и все те, которые он давал мне годами.

— Я не буду их принимать, — произношу я и тут же беру себя в руки.

— Нет? — Он проходит назад к своему месту как раз тогда, когда официант ставит перед ним прикрытое крышкой блюдо. Передо мной ставится такое же, и двое официантов, поднимая серебряные крышки, открывают содержимое в виде стейка из акульего мяса, плова и двух ломтиков лайма. — Ты говорила это прежде, милая. Но ты знаешь, что таблетки помогают. Зачем отказывать себе?

Я смотрю на него во все глаза. Отказывать себе? Необычный способ, чтобы донести это.

— Я не стану заставлять тебя что-либо делать, Харпер. Теперь ты взрослая женщина. Я уже говорил, ты — не пленница.

— Значит, отпусти меня.

— Мы движемся в море.

— У нас есть шлюпка.

— Да, но ее нужно починить. Поэтому Тету пришлось нанять лодку, чтобы доставить тебя на корабль.

Я прекращаю слушать, и вместо этого обращаю свое внимание на еду. Я умираю с голоду, и нет ни единого способа на земле, с помощью которого я смогла бы сопротивляться еде. Я не знаю, сколько дней не ела, но точно несколько, судя по боли у меня в животе. Я разрезаю нежный стейк из акульего мяса и собираюсь положить его на язык. Помимо одного обеда с Джеймсом, я не наслаждалась хорошей едой с тех пор, как покинула дом.

— Так что, — продолжает отец, — теперь, когда ты в безопасности, а Тет ищет твоего брата, чтобы он мог отдать мне флешку, я бы хотел сделать тебе предложение.

Я перестаю жевать и просто пялюсь на тарелку. И после собираю волю в кулак и проглатываю:

— Какого рода предложение?

— Твое обещание.

Я поднимаю голову, а отец цокает языком.

— Нет, Харпер. Милая. Ты обещана не Тету. Пожалуйста, имей в меня больше веры. Зачем мне отдавать тебя помешавшемуся убийце?

Понятия не имею.

— Тогда кому?

— Тому, кого нет сегодня на корабле. Он — секрет. Секрет настолько могущественный, что это всколыхнет Организацию в корне. Видишь ли, Харпер, независимо от того, что думает большинство людей, я не глава Организации. Я просто удобная фигура, на которой могут сфокусироваться наши враги, когда им нужна месть. Я… отвлечение. Настоящая власть принадлежит кое-кому другому.

— Кому?

— Увидишь.

— Как ты думаешь, что сделает Джеймс, когда выяснит? И что если я предпочту Джеймса этому… новому человеку?

— Харпер, я знаю, ты думаешь, что я хочу подобраться к тебе, но я хочу лишь твоей безопасности.

— Такой же, как и для моей матери?

Выражение его лица тут же становится суровым.

— Не упоминай ее больше.

— Почему? Потому что ты позволил ее убить?

Он бьет кулаком по столу, и все приборы подпрыгивают. Я тоже подскакиваю и ловлю себя на том, что пячусь от стола, готовая сорваться с места. Но затем понимаю, что я на гребаном корабле. Отсюда нет выхода.

— Ужин закончен, — затем он встает и делает несколько шагов, прежде чем повернуться. — Не забывай о своих таблетках, Харпер. Чем глубже ты копаешь и чем больше хочешь знать, тем больше тебе захочется их принять.

— Я не закончила, — говорю я официанту, который подходит забрать мою тарелку. Будь я проклята, если меня отправят в свою каюту, как ребенка, да еще и голодного. — Принесите мне десерт, а после оставьте, чтобы я спокойно поела.

— Да, мэм, — произносит официант, стоящий ко мне ближе всех, а затем кивком сигнализирует своему коллеге уйти прочь.

Я съедаю каждый кусочек своего акульего стейка, большую часть риса и десерт — яблочный пирог с мороженым.

Продолжительно выдыхаю.

Ладно. Мой отец так и остался мерзавцем, и у него все еще есть власть. Я до сих пор торчу на корабле и не имею понятия, что он делает или куда направляется. Но… я должна подумать про «но», потому что сейчас мне нужно одно. Мне нужна внутренняя уверенность, что это еще не конец.

Но я не та слабая, напуганная девочка, которая покинула этот корабль в прошлом году. Я изменилась. Я не верю и в половину того, что он говорит о Джеймсе. Я понимаю, что Джеймс не может быть полностью в здравом уме. Он ответственен за столь большое количество зверств, что тяжело сопротивляться тому, чтобы это на тебя не повлияло.

Но Джеймс был нормальным и на сто процентов держал себя под контролем, когда мы были вместе. Разве это не все, что имеет значение? Он не колебался и не был сбит с толку. И даже если что-то из этого бреда о его психическом состоянии правда, имеет ли это значение, если не влияет на его повседневную жизнь?

Но, Харпер, — подает голос рациональная сторона меня. — Ты была с ним несколько дней. Ты видела лишь маленький кусочек того, какой он.

Правда. Но он всегда думал о нас.

Кроме того, что он убил Сашу.

Это заставляет меня вытереть рот салфеткой, чтобы подавить свой шок.

Как? Как он мог сделать это? Мы были вместе лишь короткое время, но мы были словно семья. Зачем ему беспокоиться о ней, если его заданием было выстрелить в нее и прикончить? Я не понимаю этого.

Боже, как бы я хотела иметь друга, с которым можно поговорить.

Мои мысли тут же возвращаются к телефону. Я так сильно хочу написать ему.

Я встаю и иду назад в свою каюту, чтобы переодеться. Телефон до сих пор там. Прямо там, где я его оставила. Поднимаю его и нахожу сообщение.