Марина невольно представила и содрогнулась.
— Работа есть, ребенок есть — смысл в жизни есть! — продолжала мадам Маргарита и хитро прищурилась, — Тебе бы еще мужичка хорошего для комплекта…
Марина негодующе передернула плечами, но дать непрошеной советчице достойную отповедь не успела, зазвонил телефон.
— Мариночка, кошечка, заинька, птичка, — ласкова затянул смутно знакомый мужской голос, — Не звонишь, не появляешься, совсем меня забыла. Конечно, ты теперь большая женщина…
Марина невольно глянула в зеркало. Нет, вроде не такая уж большая: не потолстела, и в росте не прибавила.
— …где тебе помнить нас, мелких чиновников, — продолжал бархатисто сожалеть собеседник.
— Что вы, я прекрасно помню, как можно вас забыть, — проворковала Марина. Она лихорадочно соображала, кто бы это мог быть: из мэрии? от губернатора? Условный рефлекс тем временем работал безотказно: на лицо выпрыгнула протокольная улыбка, а голос наполнился официальной теплотой. Градусов тридцать, примерно.
Мужчина принужденно рассмеялся.
— Мариш, ты что, и впрямь не узнала? Вот оно, женское вероломство! Меньше месяца не виделись, а уже и как звать, не помнишь.
— Обстоя… — черт, ей и впрямь пришлось поднапрячся, вспоминая его имя, хотя разлука не при чем. Марина всегда забывала, как же Обстоятельство зовут, — Вова, ты? Чего звонишь?
Маринина любезная теплота вмиг сменилась арктическим холодом. Если и тридцать, то мороза.
— Какая ты стала жесткая! Конечно, подчиненных целый день жучишь, привыкла, даже для родного человека ласкового слова не осталось… Забросила меня совсем. — снова заныл Обстоятельство.
— Слушай, человек мой родной, помниться, на нашем последнем свидании был выдвинут гордый лозунг: или ты, или ребенок. Пацан остается у меня, вот и не напоминаю о себе. Уважаю, так сказать, твою точку зрения.
— Ты меня неправильно поняла, Мариночка. Я же о тебе заботился, думал, тебе мальчика на свою зарплату поднимать придется, жизнь свою гробить. Раз пацан богатый наследник, можешь его оставить.
— Разрешаешь, значит? Ну спасибо, чтобы я без твоего дозволения делала.
— Конечно, женщина должна слушаться своего мужчину, — самодовольно зачастил Обстоятельство.
Марина хмыкнула. Она уже и забывать стала, что сарказма Обстоятельство не воспринимает напрочь. Марина сообразила, что за прошедшие недели вообще полностью выкинула «своего мужчину» из головы. Надо же, как быстро! Вроде бы раньше за ней такого не водилась. Расставаясь, долго мучалась, обсасывала в воспоминаниях каждую деталь отношений. А сейчас — будто и не было в ее жизни мужика. Марина попыталась вспомнить хотя бы лицо Обстоятельства, зажмурилась — перед мысленным взором всплыла физиономия Кирилла Валуева. Вот еще тоже наказание! Отогнав образ, словно назойливую муху, Марина вернулась к разговору.
— …и вообще, бабе без мужика тяжко, — продолжал вещать Обстоятельство, — Совета спросить не у кого, а у вас ведь головы для бизнеса природой не приспособлены. Представляю как ты там мучаешься с громадной корпорацией. Наверное, мечтаешь, чтобы кто-нибудь помог, поддержал, снял тяжесть с хрупких плеч…
— Хочешь, чтобы я тебе свое кресло уступила? — с тихой змеиной ласковостью поинтересовалась Марина.
Обстоятельство на мгновение замялся:
— Нет-нет, как можно! Я знаю, в «Worldpress» и женские журналы есть, тут ты, как женщина, лучше разбираешься. А в остальном я всегда готов взять на себя… Будем вместе — и на работе, и дома. Прямо как Ромео и Джульетта.
Марина в ужасе зажмурилась. Господи, хорошо хоть не как Отелло и Дездемона.
— Опыт у меня есть, ты же знаешь, у нас в Комитете молодежи пресс-релизы только я составляю.
Марина сморщилась, словно откусила кислого весеннего яблока. Она таки открыла в газете рубрику «Нарочно не придумаешь», пополняя ее исключительно перлам из пресс-релизов Обстоятельства. «Позорные слухи не имеют под собой ни одного градуса поддержки». Или еще того милее: «опытный пастух деликатно поступает с козлом, не подрывая его авторитет среди баранов».
Но Обстоятельство, уважающий себя работник пресс-центра, газет не читал, а потому продолжал:
— Корпорация, небось, уже в запустение приходит. Покойный хозяин не был профессионалом, а ты — слабая женщина: подчиненные творят, что хотят. Но ты не волнуйся, я их к ногтю приберу, дело налажу. Такой простор для творческой инициативы!
Марина содрогнулась. Помнится, Эдичка тоже жаждал проявить творческую инициативу. Теперь Марина точно знала, что делать, если вдруг понадобиться разорить «Worldpress» в дым. Запустить сюда Обстоятельство, объединить его с Эдичкой, а потом быстро-быстро убегать, чтобы не погребло под обломками.
— Кто лучше близкого человека сумеет о тебе позаботится… — продолжал вещать Обстоятельство.
Марина презрительно скривила губы. Ну вот, мелькала последнее время голубая мечта, чтобы кто-нибудь пожалел ее, бедную и заморенную, позаботился не только о Сашке, но и о ней, Марине. Мечтала — получи: кушай, не обляпайся.
Права Марго, суматошная жизнью работающей тетки-одиночки — это счастье. По сравнению с заботливым Обстоятельством. Надо прекращать корчить рожи в ответ на его прочувственные речи — все равно по телефону не видно — и послать его куда подальше.
Между тем Обстоятельство позволил себе немножко пообижаться.
— Ты, говорят, свою Марго журналами управлять поставила, зарплата больше депутатской. А мне даже не позвонила… Ну ничего, я тебя прощаю, говори, куда подъезжать.
— Если вы, Владимир, хотите у нас работать, составьте резюме, приложите две рекомендации и направьте в отдел кадров. Мы рассмотрим вашу кандидатуру, если появится свободная вакансия.
— Курочка, лисичка, что так официально, не чужие ведь, — заныл Обстоятельство, — Давай напрямую, через главу корпорации вопросик с моим трудоустройством решим, а?
— Через главу, — задумчиво протянула Марина, — Попробуйте, только это не ко мне. Главой корпорации является Александр Павлович Севастьянов. Можете обратится прямо к нему. Глядишь, и сумеете уговорить, например, взятку дать. Даже подскажу чем. Он шоколадки очень любит. Правда, приказ о назначении подписать не сумеет, буквам не обучен.
Она аккуратно положила трубку и воззрилась на Марго. Та изо всех сил старалась держать любопытство в узде, но в конце концов сдалась:
— Кто звонил?
— Недостающая часть комплекта. Мужичок.
— Этот твой, как его, Обстоятельство? Гони его в шею.
— Ты непоследовательна. То советуешь мужичка завести, то — гони в шею.
— Ты, мастер слова, внимательнее слушать надо. Я же сказала — «хорошего», а не абы какого, — наставительно подняла палец Марго. — Ну его к бесу, давай о деле. Я тут подумала, мы целый комплект журналов выпускаем, но одного не хватает. Мужского. Эдакого местного «Playboy». Как считаешь?
— Вложения потребуются, — с сомнением покачала головой Марина, — На повседневную работу и оборотных средств хватает, а тут капитал тронуть придется. Не знаю, можем ли мы это себе позволить, я еще в финансовой ситуации толком не разобралась.
— Так разберись, в банк съезди.
— Надо бы, — кивнула Марина. И поднялась.
— Знаешь, прямо сейчас и поеду, давно пора.
«Она стояла на пороге, глаза ее метали молнии».
— Светлана! — яростным гонгом ударило от порога.
Секретарша Светочка толчком задвинула ящик с припрятанным в нем любовным романом и вскочила.
Такой она еще новую начальницу не видела. Уезжала в банк вроде женщина как женщина, а вернулась… Фраза из романа приобрела плоть и смысл. На пороге стояла разъяренная фурия и ее бешенный взгляд чертил мебель и стены проплавленными штрихами. Света готова была поклясться, что в приемной запахло горелым пластиком. Света невольно съежилась, представив, как Марина переводит взгляд на нее и на секретарском стуле остается лишь горстка пепла, да сережки, сплавившиеся с пломбами.
Но Марина не смотрела на Свету. Уставившись прямо перед собой, она произнесла, металлически разделяя слова:
