Устроили обильный ужин перед дорогой, потом отец посадил Кхо на плечо и сказал:

— Сегодня, малыш, великий день в нашей жизни. Мы идём на Чёртову гору. — Только тут Кхо заметил, как отец волновался. И недаром. Путь их оказался ужасно длинным, Кхо успел выспаться на плече, провёл несколько часов, просто наблюдая, как мелькают деревья и холмы, покачивался в такт шагам — и снова уснул. И — вот чудеса! — ночь тянулась, словно лесной мёд капал из дупла — на место они прибыли ещё задолго до полуночи. Минуты перед началом собрания малыш помнил смутно — крики, визги, вой, там носятся, как угорелые, там драка. Кто-то толкается, кто-то кусается. Даже в воздухе их — тучи, а на земле — настоящее месиво. Неразбериха, темь. Врезался в память один хриплый, заунывный вой, перекрывающий общий гул, то усиливающийся, то затихавший на время. И такой тоской, такой болью пронизан был тот звук, что малыш до крови раздирал себе кожу, отчаянно скребясь когтями, словно в каком-то безумном припадке.

А дальше вдруг всё оборвалось. Стало тихо, и лишь кое-где одинокий шорох выдавал замершую в ожидании толпу. Порой ещё короткий всписк какой-нибудь мелюзги свидетельствовал об очередной отдавленной конечности.

И вот малыш увидел слепящий глаза столб пламени, вздымавшийся с рёвом и грохотом до неба откуда-то из середины этой массы копошащихся тел. Сжавшись в крохотный комочек, Кхо зажмурил глаза и слышал громовые раскаты страшного голоса. Кхо запомнил всего лишь несколько отдельных фраз, слов: «инквизиция, ведьмы, переселение, не летать над человеческими поселениями…»

Не дождавшись конца, Кхо то ли забылся сном, то ли, обессилев, лишился чувств. Только дома он узнал, что случилось на Чёртовой горе: Великий Мерлин собрал нечистую силу «для консультаций» — Кхо с удовольствием запомнил это длинное и трудное слово, и «утверждения нового порядка».

На этом малыш умолк.

— И что же, ты предлагаешь созвать волшебных существ, как когда-то Мерлин?

— Да.

— Ну… а смысл?

— Так ведь… вместе мы придумаем, наверное, что-нибудь, решим, как быть.

Димка в сомнении покачал головой.

— Вряд ли они помогут. Если повелитель бессилен, то… какой же он повелитель? А Ворон мне ещё говорил — они и сами в бедственном положении, чем они помогут… — Однако Димка уже ухватился за предложение. Он некоторое время раздумывал, затем спросил: — Только как же их всех созвать, как разнести наш призыв?

Кхо растерялся. Он забормотал что-то про леших, но Димку это уже не смущало — у него появились кое-какие собственные мысли на этот счёт.

— Ладно, это мы придумаем… Сейчас нам пора бы выбраться наверх.

— Ты знаешь дорогу?

— Нет, но ведь мы откроем любые двери…

Меркони Лисо знает в Неаполе каждый, кто хоть однажды сталкивался с правосудием или же с магией любого цвета. Меркони — загадочная фигура в мире правосудия, и самый известный факт, с которым вас не преминет познакомить хоть последний карманный воришка, хоть уважаемые адвокат: ни одно преступление, прошедшее через его руки, не было закончено поражением для той стороны, на которой решал выступить синьор Лисо. Любопытно было также и то, что Меркони Лисо мог оказаться как в роли адвоката обвиняемого, так и в роли частного детектива. Он мог вмешаться в процесс внезапно и вытащить из цепких объятий закона ужасного убийцу — а мог ополчиться на вполне, казалось бы, законопослушного гражданина, почтенного «отца города» — и довести дело до того, что несчастный и недавно ещё всеми уважаемый синьор оказывался в глазах общества последним негодяем, и толпа провожала его с улюлюканьем в тюрьму.

Вполне естественно, что синьора Лисо боялись, уважали или ненавидели в Неаполе и далеко за его пределами — однако даже среди тех, кому случилось тесно иметь с этим синьором дело, вряд ли вам указали бы человека, рискнувшего утверждать, что знает Меркони Лисо достаточно хорошо. Частная жизнь синьора Лисо протекала незаметно. Истинных размеров его счетов в банках сколько-нибудь точно не знал никто, на окраине Неаполя у Меркони Лисо имелся обширный особняк восемнадцатого века, но особняк не кичливый, незаметный даже, автомобили синьор адвокат предпочитал и вовсе самые демократичные, разъезжая по городу в чёрном «фиате».

Гораздо меньше знали в Неаполе о другой стороне деятельности синьора Лисо. И тут, как нельзя лучше, к нему подходило выражение: «широко известен в узких кругах». Круг же посвященных был действительно узок. И знали эти посвящённые, что синьор Меркони — человек, напрямую общающийся с духами, да не как-нибудь по-шарлатански, не из желания обогатиться за счёт доверчивых клинетов, и даже не причуды ради, а был он, по утверждениям людей знающих, самым настоящим чародеем. Чародейство синьора Меркони заключалось большей частью в том, что им призывались некие духи из потусторонних материй, и духи эти могли, если бывало на то их благорасположение, выполнить ту или иную просьбу, либо показать удалённые события из настоящего или из прошлого. Само собой, ни о каком дешевом духовидстве речи не шло — силы, вызываемые синьором Лисо, были самыми что ни на есть реальными и могущественными.

Внешности же Меркони Лисо был вполне заурядной — лет сорока, роста среднего, ясное дело — брюнет, с короткой бородкой. Лицо выдавало в нём скорее греческие корни, нежели итальянские, был он всегда спокоен, нетороплив, уверен в себе. Человек внимательный мог бы определить в Лисо глубоко спрятанное честолюбие. Носил он обыкновенно тёмные очки, но когда снимал их, взгляд итальянца, как отмечали многие, оказывался необыкновенно проницателен, до того даже, что собеседники вполне серьёзно задавались вопросом — а не читает ли синьор Лисо мысли?..

События нашей истории коснулись синьора Лисо как раз в тот момент, когда он, находясь в своём доме, в легендарной среди посвящённых «комнате призраков», представлял гостю неких духов самого разного возраста и, с позволения сказать, калибра. Счастливчик, допущенный в лабораторию Лисо, намеревался наблюдать явление в наш мир душ умерших знаменитостей, в частности, на тот вечер были заявлены такие известные личности, как Птолемей, Аристотель и Ньютон, а так же, непонятно каким образом затесавшаяся в эту компанию кухарка графа де Падеде.

Лаборатория представляла собой тесную комнатку без окон, почти не обставленную, с единственной дверью, запиравшейся на четыре хитроумных замка. Противоположную двери стену затягивало белое полотно. Освещалась «комната призраков» исключительно масляными светильниками, по два на разной высоте в каждом из углов. Посередине возвышался метровый помост, обитый бархатом иссиня-чёрного цвета. На помосте стояло золотое блюдо, испещрённое множеством рун, и на дне этого блюда, в красной со ртутным блеском жидкости лежал гигантский бриллиант, размером с человеческий кулак. Вот и всё. Само же таинство заключалось в следующем: жаждущий удостоиться чудесного откровения вставал между помостом и занавешенной стеной, спиною к бриллианту. Синьор чародей в тишине начинал «творить эфир сил» — как он сам называл ароматный дым, выделявшийся в процессе обряда из магической жидкости в блюде. Спустя приблизительно пять минут из этого «эфира» формировался необходимый облик.

В описываемый нами момент посетитель «комнаты призраков», чьё имя для нас совершенно не имеет значения, пожелал лицезреть так же и дух почившего два года назад премьер-министра, в надежде выведать у того секретные сведения, затрагивающие щекотливые вопросы в не менее щекотливых областях внутренней политики. И тут надо бы всё-таки сознаться — никаких духов синьор Меркони, конечно же, не вызывал по той простой причине, что делать этого он не умел. Что же, спросите вы, видели посетители чудо-лаборатории? Неужели Меркони Лисо, человек не бедный и дороживший своей репутацией, всего лишь мистифицировал клиентов, используя дешевые фокусы или приёмы гипноза? О, нет! Синьор Меркони действительно владел искусством настоящей магии, хотя и в весьма скромных пределах. Малая толика колдовства плюс немножко изобретательности — и ошеломлённые клиенты становились очевидцами мнимого явления духов. Для чего Меркони обманывал их? Наверняка можно сказать лишь одно — корысть тут ни при чём. Бывает же у человека такая потребность — казаться другим людям кем-то более таинственным, высшим, нежели ты есть на самом деле…