- Накиньте.

Я безропотно приняла тонкую ткань. Он помог закрепить сползающее покрывало. Оно скрыло фигуру и лицо, открытыми остались только глаза.

 - Следуйте за мной госпожа.

Мы двинулись по узким коридорам дворца на выход. Волк семенил рядом. В полутьме сверкая синими глазами. Цитантас с беспокойством поглядывал на зверя.

 - Госпожа, пес пойдет с нами?

 - Да.

 - Необычный зверь. Похож больше на волка.

 Город встретил ярким солнцем, будничной суетой и звонким гомоном. Цитантас шел степенно и неторопливо. Люди перед ним расступались и низко кланялись. В ответ он слегка кивал и продолжал свой путь. Я следовала за ним, с интересом разглядывая проходивших людей. Все встреченные женщины были замотаны в покрывала и все они шли на расстоянии двух шагов позади мужчин. Мужчины важно вышагивали впереди словно павлины, распушившие разноцветные хвосты. Хвостов, конечно же, не было, но от цветастой одежды пестрело в глазах. Шаровары и туники встречались всевозможных оттенков. От спокойного желтого и зеленого до ядовитого ультрамарина и розового. Волосы также пестрели разноцветными камушками и лентами. Вообще к концу нашей экскурсии у меня сложилось мнение, что местные мужчины стремятся перещеголять друг друга в цветовой гамме.

Мы прогуливались по широкой улице. Иногда Цитантас останавливался и подробно рассказывал о том или ином здании. Из него бы получился хороший экскурсовод. Он красочно излагал факты истории, изумительно вплетая сказочный вымысел. Я все больше удивлялась прозорливости и знаниям неказистого старика. Не удержавшись спросила не жалеет ли он о своей жизни в качестве простого слуги и не хочет ли другой жизни. Знаю язык враг мой. Цинатас изумленно посмотрел на меня черными глазками-бусинками, в которых отражалась тяжесть прожитых лет. А затем со спокойствием йога ответил:

 - На все воля Вархана. Я родился слугой. И достойно служил господину. Следующее перерождение подарит моей душе иную судьбу.

Я многозначительно промолчала. У него оказалось не только спокойствие йога, но и воззрения.

 Мы подходили к переулку, когда мимо нас промчался отряд асаши на жутких ящерах. Я в ужасе шарахнулась к стене дома. Цинатас удивленно поднял брови, а потом тонкие губы тронула легкая улыбка и он успокаивающе произнес:

 - Не бойтесь юная госпожа. Синархи не опаснее лошади. Они беспрекословно подчиняются  асаши. Пойдемте.

 Он зашел в переулок и поманил за собой. Я, опасливо косясь на ящеров. Береженого бог бережет. Кто знает, что у этой зверюги на уме. Вон как желтым глазом сверкает. Спешно скрылась в переулке. Переулок оказался узким и через два дома упирался в площадь. Мы влились в шумную толпу рекой обтекающую торговые ряды. От многообразия товара разбегались глаза. В одной лавке бойкий торговец предлагал экзотические фрукты и овощи, в другой расхваливал цветные ткани.

 Цитантас уверенно проталкивался вперед. Мы с волком неотступно следовали за стариком. Народ на нас подозрительно косился и обходил стороной. Вдруг слуга остановился возле неприглядной лавки. В нос ударил аромат специй и тушеного мяса с примесью кисло-сладких фруктов.

 - Госпожа присаживайтесь, - он указал на ряд лавок под широким навесом, - здесь подают самый лучший кус-кус в городе. И вы больше нигде не попробуете таких вкусных сушеных персиков.

 - Хорошо Цитантас. Давай пообедаем. И распорядись о миске с водой для моего пса.

 Кус-кус и, правда, оказался изумительным. Лишь одно испортило настроение. В этом подобие паранджи было не удобно, есть. Все мои попытки стянуть ненавистную ткань старик убил на корню. В конце я все же приноровилась, но момент был испорчен.

 Пообедав, мы продолжили гулять по базару. Я не успевала удивляться разнообразию товара, как на глаза попадались новые любопытные вещи. Здесь было все, что душа пожелает. Различное оружие искусной работы. Но любоваться им долго мне не дали. Старик укоризненно проворчал, что женщине ненадобно так восхищенно глазеть на оружие мужчин. И потянул меня в ряды чисто женских вещиц. Торговцы зазывали, нахваливая каждый свой товар. От обилия утвари, тканей и блестящих украшений голова шла кругом. Возле одной лавки с изящными украшениями я зависла надолго. Особенно мне приглянулась заколка для волос в виде небольшой змейки с изумрудными глазками. Цитантас заметив мой интерес, выторговал змейку. Зажав желанную заколку в кулаке, я горячо благодарила старого слугу. Он хмурился и неодобрительно цокал языком.

 Вдруг веселый гомон прорезал тревожный звук набата. Базарный гул резко стих. В мертвенной тишине набат звучал еще два раза. А потом толпа лавиной сорвалась на выход. Если бы не ликархонт вставший стеной возле меня и Цитантас схвативший цепкими пальцами мою руку, меня бы снесло волной паники и неразберихи. Со всех сторон доносились вопли и душераздирающие крики. Где-то захлебываясь плакал ребенок. А толпа неумолимо несла дальше. Кто падал уже не вставал. Страх и безразличие смешались. Страх животный и дикий толкал только вперед. Безразличие втаптывало ближнего, если тот не мог бежать. Паника властвовала безраздельно. Застилая глаза кровавой пеленой.

Вначале я не понимала, что происходит. Цитантас ругаясь на своем языке, тащил меня за собой. Тараном, рассекая толпу обезумивших людей. Я отстраненно удивилась, как в таком тщедушном старике столько силы. А потом стало не до этого. Когда рядом упала женщина, а толпа прошлась по ней, не заметив, мне стало плохо. Я даже не успела среагировать, как она оказалась под ногами людей. А я до последнего смотрела в глаза полные ужаса. Меня охватил страх. Страх за свою жизнь. И он отрезвил меня. Подтолкнул действовать. Выбраться из этого ада любой ценой. Волчик бежал, рядом огрызаясь на напирающий люд. По толпе прошелся испуганный рокот:

 - Волк бури! Волк бури! Исчадие тьмы!

Вокруг нас образовалась пустота. Никто ни рисковал подойти. Цитантас воспользовался минутным послаблением толпы и вытащил нас в узкий переулок. За нашими спинами послышался жуткий вой, затем раздался треск. Площадь огласил нечеловеческий крик. Я хотела оглянуться, но старик с удвоенной силой потащил дальше. Остановился он лишь возле неприметной двери. Слуга попытался ее открыть, но та оказалась заперта. Сзади раздался голос ликархонта:

 - Отойдите.

Разбежавшись, он вынес дверь с корнем. Убрав ее с пути, мы вошли в узкий коридор с лестницей ведущей наверх. Цитантас больно вцепившись в мою руку, сбивчиво заговорил:

 - Юная госпожа запомните, что я сейчас скажу. Я выведу вас тайными ходами как можно ближе к дворцу. Как только мы окажемся на улице, бегите вперед. Вам нужно успеть во дворец до того как его закроют. Поэтому запомните, всегда вперед никуда не сворачивая.

 - Цитантас, что произошло? Кто это был на площади?

 - Ойгуры. Да пожрет Вархан потроха этих шелудивых псов. Госпожа берегитесь псов.  - Он почтительно склонился перед Волчиком. - О, посланник богов, легендарный волк севера прошу сбереги девочку.

 Сваргальф одобрительно сверкнул глазами и, перескакивая ступеньки, помчался наверх. Старик засеменил следом. Я, наконец, избавившись от ненавистной тряпки, последовала за спутниками.

 Коридоры, коридоры, лестницы. Они мелькали один за другим. Я сбилась со счета уже на втором переходе. Иногда нам встречались перепуганные до смерти люди. Одни лихорадочно метались, другие безропотно стояли на коленях и молились. Я запретила себе думать. Потому что когда я пыталась осмыслить происходящее перед глазами вставали остекленевшие глаза женщины. Тогда меня начинало трясти, ноги становились ватными. И накрывала беспросветная паника. Один раз когда мы пробирались по узким коридорам я увидела в углу жмущихся друг другу испуганных детей. Когда я схватила на руки, самого младшего я не думала о последствиях или о том, что они затормозят наше продвижение. Взыграл пресловутый инстинкт матери. Цитантас что-то громко шипя, рванул старшего за руку и потащил вперед. Теперь мы двигались медленно. Руки онемели. Малыш, дрожа, прижался всем телом ко мне. От усталости ноги подгибались, но я упрямо продолжала идти. На следующей лестнице детей отобрали родственники, зло, шипя на старика и безумно сверкая глазами на меня, они поспешили вниз в обратную сторону. Я долго смотрела вслед испугано плачущей крошке. А затем по щекам побежали слезы. У меня началась истерика. Цитантас пытался меня успокоить. Но безрезультатно. Тогда Волчик тоже не достучавшийся до меня прикусил ладонь. Боль обожгла и вернула здравый рассудок. Остаток пути мы шли в гнетущем молчании. Мне было стыдно за срыв. А спутникам было не до разговоров.