«Ничего себе», ахнула Робин, пытаясь придать голосу тон восторженной увлеченности. «И что же вы обнаружили?»

«Я выяснил, что двойные списывания со счетов происходят по всей сети, у целой кучи различных компаний по доставке товаров. И тогда для меня стало ясно, что какие-то пираты электронным образом утаскивают вторую транзакцию на свой собственный интернет-ресурс и переводят суммы на свой счет».

«И таким образом они воровали деньги!», воскликнула Робин.

«Строго говоря нет, не совсем так», поправил ее Майкл. «Через пару недель воры вновь забирались в систему, снимали деньги со своего счета и электронным образом переводили их обратно на кредитную карту компании, которую они использовали для своего жульничества».

«И что же это им давало?», спросила Робин, явно озадаченная.

«Они хранили деньги на банковском счете в течение того времени, которое оказывалось достаточным, чтобы собирать на этом месячный процент».

«Ни фига себе, звучит как-то слишком сложно и запутанно», продолжила Робин.

«Не совсем», ответил Майкл. «По сути они использовали сеть, чтобы незаконно получать кредиты. Через месяц они возвращали деньги, но удерживали у себя начисленные проценты — а если учесть, что это были тысячи сделок ежедневно, то проценты были очень большими. Более миллиона долларов в год!»

Робин рассмеялась. «И тогда вы выяснили, что же происходит. Итак, как же вы поступили дальше?»

«Я хакнул компьютер пиратов, скачал записи об их операциях и сдал их в офис Генерального прокурора Нью-Йорка», с гордостью ответил Майкл.

«И одновременно сделал сенсацию, попав в заголовки», вставила Робин. Майкл кивнул и отбросил рыжие волосы со лба.

«Так что, полагаю, интернет-пиратам следует остерегаться, пока у нас есть Майкл Салливан!»

«Следует», согласился Майкл, сделав победный круг в своем инвалидном кресле.

«Удачи вам в вашей поездке в Антарктиду, Майкл», завершила сюжет Робин. Затем она повернулась и посмотрела в первую камеру.

«Мы сейчас должны прерваться на рекламу», объявила Робин. «Но когда мы вернемся, у нас будет очень интимный разговор с ирландской группой „Какая хорошенькая птичка“… И не забудьте, что завтра у нас специальный воскресный выпуск „Подросткового ритма“, где мы самым бескомпромиссным образом рассмотрим все удачи и неудачи начавшей стопориться программы „Возрождение Америки“».

Робин улыбнулась. Это выражение было ею заранее просчитано, дабы немножко помучить и подразнить своего зрителя — эта улыбка, казалось, содержала в себе одновременно и тайну, и обещания.

«И вам не захочется это пропустить», заключила она.

Суббота, 11 ноября 2000 г., 20:17, телеканал «Независимая Новостная Сеть» (INN), офис генерального директора, 92-й этаж, башня Всемирного торгового центра, Нью-Йорк.

Закончив просмотр предварительного чернового монтажа воскресного шоу, пожилой лысеющий мужчина в безупречно скроенном костюме от «Брук Бразерс» подался вперед в своем кожаном директорском кресле и выключил монитор. Как только экран погас, устройство молча опустило монитор на свое место внутрь элегантного, из полированного ореха рабочего стола.

Во время демонстрации передачи освещение в офисе было настолько затемнено, что сквозь окна были отчетливо видны мерцающие огни горизонта Манхэттена. Но теперь в помещении постепенно становилось все ярче. В затемненном углу показался силуэт второго человека.

Вздохнув, Майкрофт Э. Эндикотт — основной владелец, генеральный директор и президент телеканала «Независимая Новостная Сеть» — повернулся к своему юному гостю. Тот, сидевший в мягком кожаном кресле, одет был также безупречно. Но в отличие от благодушного, почти скучающего вида пожилого гендиректора, выражение лица у этого человека было возмущенным и негодующим, смешанным с нескрываемым ужасом.

«Вы просто обязаны знать точку зрения администрации в этом вопросе, мистер Эндикотт», настойчиво говорил молодой человек. «Вам… вам нельзя выпускать в эфир завтра это шоу. Оно окажет негативное воздействие на зрителей. Оно исказит их представление о том, чего пытается достичь правительство».

Говоря это, он вытянул вперед свою правую руку, прижав большой палец к другим. Глаза его расширились, словно он отчаянно пытался продемонстрировать честность и искренность.

«Разве вы не видите, что эта программа опасна и может оказать деморализующий эффект на американский народ сейчас, во время чрезвычайного положения?», продолжал молодой человек, помогая себе ладонью с сомкнутыми пальцами и акцентируя тем самым свои слова.

«Правда всегда была опасна, сынок», спокойно ответил пожилой человек.

«Правда! вы называете это правдой? Для меня совершенно ясно, мистер Эндикотт», возбужденно продолжал молодой человек, «что это шоу — нагромождение сплошной лжи и необоснованных скоропалительных инсинуаций. Позвольте, там так много ошибок и неточностей, что я потерял им счет…, и это заставляет меня задаться вопросом, действительно ли этот специальный воскресный выпуск „Подросткового ритма“ соответствует журналистским стандартам, которым ранее придерживалась ваша „Независимая Новостная Сеть“».

Молодой человек замолчал, словно бросив вызов пожилому своим взглядом. Но Майкрофт Э. Эндикотт ничего ему не ответил.

«Вы действительно считаете, что это шоу, которое вы намереваетесь завтра выпустить в эфир, является беспристрастным и сбалансированным?», попытался подсказать ему молодой человек. «Позвольте мне отметить, что ваша ведущая этой программы совсем еще молоденькая и...»

Пока человек из правительства это говорил, Майкрофт Э. Эндикотт еще раз оглядел своего гостя, который сам был «совсем еще молоденьким». Эндикотт про себя отметил, что, хотя голос и поведение юноши были полны просчитанной искренности, они вместе с тем несли с собой заметный отпечаток высокомерия — характерную черту, присущую сотрудникам нынешней администрации Белого дома.

«Равно как и самой администрации», понял Майкрофт Э. Эндикотт, хотя он придержал именно это конкретное наблюдение при себе. Вместо этого он решил просто и спокойно ответить на обвинения этого человека.

«Да», ответил он. «Если честно, я бы действительно назвал завтрашний выпуск „Подросткового ритма“ беспристрастным и сбалансированным. Робин Холлидей действительно очень молода, однако она также является одной из моих лучших тележурналисток. Я плачу ей большие деньги, и у меня большие планы в отношении нее в будущем».

Гендиректор подался вперед в своем кресле, пока не стало казаться, что он склонился над своим столом.

«Но даже если бы она была самой последней составительницей рекламы на дальних задворках нашего метеорологического отдела, то и в этом случае это не имело бы ни малейшего значения!»

Голос Эндикотта возвысился на децибел, и он стал говорить чуть быстрее. Как опытному и искушенному бизнесмену ему не хотелось раскрывать карты, внешне выказывая свои эмоции. Но у него сложилась какая-то глубокая неприязнь к этому молодому человеку, сидевшему напротив него, и он не был в состоянии это скрыть.

«Мне хотелось бы, чтобы и ты, сынок, и твой президент, понимали одно: все мои информационщики беспристрастны и сбалансированы, и я защищаю все их мнения и выводы без исключения, на все сто процентов!», заключил Эндикотт.

«Но сюжеты миз Холлидей о проектах реконструкции в Гэри, штат Индиана, и в Сиракьюз, штат Нью-Йорк, столь негативны и настолько полны неподтвержденных и безосновательных слухов, сплетен и не соответствующих действительности сведений, что это почти клевета!», стал оспаривать его молодой человек.

«Прости, сынок», ответил Майкрофт Э. Эндикотт. Опытный руководитель СМИ был большим и представительным мужчиной, и природная сила его характера, казалось, заполняла собой весь его огромный офис. «Ты, должно быть, не юрист, в противном случае тебе следовало бы знать, что новость не является клеветой, если это правда», заявил Эндикотт. «Как я понимаю, репортаж г-жи Халлидей попал в самую точку. Ее источники твердые и убедительные и непробиваемы как скала, и юридический отдел INN одобрил этот репортаж».