Когда он приблизился к самому большому в скоплении лагерных строений «домику-кабачку», уставший геолог продолжал теряться в догадках, что от него понадобилось начальнику группы. Он надеялся, что это не ответы на невыясненные вопросы, потому что их у доктора Стэнли Уэнделла не было.

«Войдите», крикнул доктор Хайрем Майер, услышав стук в дверь его домика. Доктор Уэнделл вошел, предшествуемый порывом холодного воздуха.

Двое ученых кивнули друг другу. Затем доктор Уэнделл закрыл за собой дверь и подошел к переносному обогревателю. Он снял перчатки, расстегнул куртку и некоторое время грел над ней руки.

«Выяснили что-нибудь о пропавших собаках?», спросил доктор Уэнделл. Его коллега покачал головой, с выражением ужаса на бронзовом от солнца морщинистом лице.

«Как считает доктор Ронсон, собаки ни с того ни с сего просто вырвались из конуры и побежали в ледяную пустыню», объяснил д-р Майер. «Потеря собак — это проблема, конечно, но думаю, что у нас имеется и другая проблема, более серьезный повод для беспокойства».

«Что случилось?», спросил доктор Уэндел, задаваясь вопросом, должен ли он сообщить начальству, что на следующей неделе или около того у них может быть землетрясение. «Нет», решил он. «Оставлю это открытие на потом, когда у меня будет возможность более тщательно проанализировать данные».

Доктор Мейер, сидевший в офисном кресле на колесиках, нахмурился бородатому человеку. «Не работают телефоны», заявил он.

Уэнделл пожал плечами: «Ну и что?»

Но на лице у его коллеги был такой странный взгляд, что доктор Уэнделл решил сам проверить, что с телефоном. Он протянул руку к телефону на столе и приложил трубку к уху. То, что он услышал, его удивило.

Обычно, когда здесь отключались телефоны, они просто молчали. Но на этот раз доктор Уэнделл услышал отчетливый электронный треск, сопровождавшийся каким-то странным высоким воем, который показался ему странным образом знакомым.

«Знаете, на что похож этот звук?», спросил доктор Уэнделл, протягивая трубку д-ру Майеру. Его начальник посмотрел на него, прежде чем ответить.

«Когда я служил в военно-морском флоте, мы называли этот звук электронным подавлением», заявил д-р Майер.

Доктор Уэнделл удивленно заморгал. «Я тоже так думаю», ответил он, вспоминая те дни, когда он радистом принимал участие в боевых действиях во время войны в Персидском заливе. «Но кому нужно нас глушить? И зачем?»

Д-р Майер не ответил на этот вопрос. Вместо этого этот грузный человек подкатился в своем кресле к спутниковой радиостанции. Одно из пластиковых колесиков кресла громко заскрипело, это был результат воздействия холодного, сухого воздуха антарктического лета.

На Южном полюсе было суше, чем в пустыне. В действительности это одно из самых сухих мест на Земле.

«Я решил позвонить на американскую базу Мак-Мердо, получить у них кое-какие советы по ремонту электронного оборудования», объяснил человек в кресле. А затем он включил радио.

Из его динамика донесся такой же пронзительный вой, почти что электронный писк.

«Спутниковая радиостанция тоже глушится», мрачно сказал д-р Майер. «А также коротковолновое радио, и даже наши малой дальности сотовые телефоны».

Доктор Уэнделл некоторое время молчал, пока смысл того, что ему сказали, до него не дошел окончательно. Затем он снова посмотрел на своего начальника.

«Значит, мы отрезаны», прошептал он, борясь с внезапным, параноидальным желанием оглянуться через плечо.

Д-р Мейер мрачно кивнул. «От всех».

«Так вот почему люди там снаружи готовят два Хагглунда», сказал доктор Уэнделл. Это было утверждение, а не вопрос.

Доктор Мейер вновь кивнул. «Поэтому я вас и вызвал», объявил этот тучный мужчина. «Хочу узнать ваше мнение о том, куда мне нужно отправить эти вездеходы.

Следует ли отправить их на базу Конкордия или же к австралийцам в их временный лагерь к западу от нас? Или же нужно разделить их на две группы и отправить по одной машине в каждый лагерь?»

Доктор Уэнделл задумался об этом на мгновение. «Э-э, думаю, что разделять вездеходы на две группы опасно».

Д-р Майер кивнул в знак согласия, когда доктор Уэнделл это сказал.

«Австралийская база ближе, и я уверен, что они все еще там», сказал он. «Но на французскую базу в Конкордию к настоящему времени должны были провести жесткий кабель. Если это так, то у них имеется оптоволоконный магистральный кабель связи со станцией Дюмон д'Юрвиль на побережье».

Доктор Мейер кивнул. «Я тоже об этом подумал. Если глушение масштабное и на большой территории, то австралийцев, вероятно, тоже глушат».

«Но оптоволоконный кабель заглушить невозможно», заметил доктор Уэнделл, заканчивая мысль своего начальника. Доктор Мейер кивнул и стал объяснять характер местности, ее рельеф и предполагаемое расстояние.

Пока Мейер это говорил, доктор Уэнделл заметил, что никто из них не оспаривает, что их научная станция подверглась глушению — что бы это ни означало. Оба думали об одном и том же, хотя никто из них так и не произнес это вслух: Глушение являлось преднамеренным.

«Вы уверены, что французы действительно провели к себе кабель?», спросил доктор Уэнделл.

«Э-э, не уверен», осторожно ответил д-р Майер. «Предполагалось, что их кабель будет проведен еще несколько месяцев назад, но с этими протестами Гринписа и всем прочим…» Голос Мейера умолк.

У французов было немало проблем с экологической организацией под названием «Гринпис». Еще в 1980-х годах французское правительство попыталось построить на Дюмон д'Юрвиль аэродром. Они не колеблясь взорвали несколько островов и уничтожили часть животного мира Антарктики. Гринпису удалось снять кадры этой жестокой гибели и очернить французов в глазах общественного мнения. Убийства пингвинов и разрушение хрупкой природной среды Антарктики не понравились никому.

Хотя французам все-таки удалось достроить свой аэродром и несколько технических ангаров вокруг него, все это было смыто ледниковыми оползнями и приливной волной менее чем через год.

Аэродром еще нужно было восстанавливать.

«Будем надеяться, что в случае с этой телефонной линией сила прогресса выиграет этот раунд», предположил доктор Уэнделл.

Они оба еще некоторое время продолжали обсуждать и сравнивать расстояние и время, требующиеся для того, чтобы добраться до обеих этих станций. Они понимали, что поездка будет опасной независимо от того, какой будет избран курс.

Если что-то случится с обеими Хагглундами, пассажиры застрянут в чрезвычайно затруднительно положении с заглушенным радио, за многие мили от всех станций и от людей.

«Кого вы отправляете?», с любопытством спросил доктор Уэнделл.

«Первый вездеход вызвался вести Козелли», ответил д-р Майер. «А второй — Лансинг и доктор Ронсон».

Доктор Уэнделл кивнул. Неплохие команды. Если кто-то и сможет вывести людей к Конкордии или к австралийцам, то это Козелли и Ронсон.

В конце концов, после долгого обсуждения два геолога решили, что лучше всего попробовать добраться до станции Конкордия. Хотя она находилась дальше, местность в этом направлении была лучше, туда легче можно было добраться, и ветер был чуть слабее.

Этот выбор был наилучшим. Даже если французов тоже глушили, у них все же останутся действующие телефонные линии к побережью и южной части Тихого океана.

«Пойдемте», объявил д-р Майер, когда они закончили обсуждать эти вопросы. «Поможете мне собрать карты и планы, которые потребуются Козелли...»

Но не успел он закончить фразу, как в домик доктора Мейера ворвался тот самый молодой аспирант, которого доктор Уэнделл оставил там, у монитора, следить за сейсмографом.

«Опять не постучавшись», с сожалением отметил доктор Уэнделл.

«Доктор Уэнделл! Д-р Майер! Поторопитесь!», воскликнул юноша с явным волнением. Но до того, как они оба успели подбежать к открытой двери, студент вновь выбежал на дневной солнечный свет. Обменявшись недоуменными взглядами, доктор Уэнделл и доктор Мейер быстро оделись потеплее и последовали за ним.