Мария не знала, почему это так их переполошило, но они, о чем-то переговорив, отвели ее в ту комнату, в которой она пришла в себя, и посадили в шкаф.

- Сиди тихо, девочка, - приказала разом посуровевшая Персефона, задвигая дверцу. - Тебя не должна видеть ни одна живая душа.

Что-то скрипнуло, затем она вышла, бросив напоследок:

- Присмотри за ней.

"Теперь точно в плену", - подумала Мария, пугливо сжавшись в комочек и подтянув колени к подбородку. Вокруг нее смыкались волны самой разной ткани, пахнущей растительным мылом и немного - храмовыми благовониями.

Ей нечего было бояться Инквизиции.

Но они, похоже, считают иначе. Или это им есть чего бояться?..

Она не видела, что на кушетке возле шкафа сидит Даймон, обманчиво безучастный. Его напряжение выдавали длинные пальцы, намертво стиснувшие лежащую на коленях трость.

А снаружи тем временем Лето, переглянувшись с сыном, спокойно спустилась с крыльца навстречу отряду всадников в темно-синей форме. С их стороны спешился и двинулся ей навстречу Амен Цузайн. Не слишком высокий сероглазый шатен средних лет, с изрешеченным нитевидными шрамами лицом. Точно такими же шрамами были изрезаны и его руки, спрятанные в белых форменных перчатках.

Со стороны друидесса и инквизитор были похожи на умных врагов, готовых вот-вот сцепиться, если того потребует ситуация, или заключить шаткое перемирие.

Цузайн издевательски отвесил женщине поклон. Лето коротко кивнула в ответ.

Она прислушивалась, и то, что она слышала, ей очень не нравилось.

- Монна Дхаган, к нам поступили сведения, что вы укрываете у себя еретичку, - прямо рубанул Цузайн. - И забрали вы ее из Хэйла всего несколько часов назад.

- Я была вчера в Хэйле на рынке. Так как мы задержались до комендантского часа, пришлось ночевать в городе, уехали мы рано утром. Если вы готовы обозвать мои покупки еретиками, прошу, проверьте их, - хмыкнула Лето. - Хотя, может быть, в рулон ткани пробралась чумная крыса?

- В этом нет ничего смешного! - Цузайн сорвался, но сразу взял себя в руки. - Не паясничайте, - тихо отчеканил он, глядя женщине прямо в глаза. - Я точно знаю, что вы увезли из Хэйла еретичку, мелкую белобрысую девчонку. Не дайте ее невинной мордашке себя обмануть. Она подверглась мерзкому искусству колдуна-Кукольника...

- Не того ли, что зарегистрирован наравне с нами в конторе?

- Тогда он еще не был зарегистрирован. И творил мерзости. Вы не хуже меня это знаете. Видели бы вы эту девочку... или, например, его дочь, которую он превратил в бесчувственную куклу.

- Я все это прекрасно знаю. Но мы-то здесь при чем?

Она вела себя картинно, но на фоне медленно краснеющего от злости Цузайна выглядела идолом спокойствия.

- Вам так хочется строить из себя невинность? Бросьте, вы не в том возрасте, - откровенно схамил Цузайн. Лето и бровью не повела. - Монна Дхаган, вам не надоело подбирать всех брошенных котят?

- Все нуждаются в заботе и тепле. Особенно брошенные котята. Мне жаль, что вы этого не понимаете...

- Хватит, - злобно прошипел Цузайн. - Я знаю, что вы...

- А ваши подчиненные знают, откуда вы знаете? - перебила Лето и победно дернула уголком рта. - То-то и оно, Мастер Стеклодув.

- Отдайте девчонку. По-хорошему.

- С каких это пор вы решаете, кого забирать, а кого нет?! Вы пытались ее убить, а теперь пытаетесь замести следы? Не выйдет. Убирайтесь отсюда. Это наша территория, и в правилах Инквизиции четко прописано, что мы посещаем город с письменного разрешения, так же, как и вы посещаете нас. Но сегодня вы не предъявили никаких бумаг. Или я запамятовала?

- Вы первые нарушили правила, - процедил Цузайн. - Вам запрещено забирать кого-либо из города!

- Это наша территория, - повторила Лето. - И, поверьте, мы никого не забирали. Не подкопаетесь. Вы закончили?

Цузайн ушел только через полчаса и ни с чем, напоследок разразившись проклятиями и угрозами, разбившимися о насмешливость Лето. Кажется, он попытался применить силу, но потерпел поражение, а проявлять перед подчиненными Мастерство Стеклодува не решился. Лето выждала, пока они скроются в лесу, и вернулась в дом.

- Вот дерьмо! - выругалась она с порога. - Чтоб этому сукиному сыну провалиться в нужник к дьяволу!

- Мама! - пораженно выдохнул Авенир.

- Не мамкай, - уже смущенно добавила Лето. - Твой отец временами и крепче выражается. Дело все равно дрянь, как ни крути, раз уж Стеклодув полез.

Дверца шкафа с легким шорохом отъехала в сторону.

- Почему вы меня спрятали? - робко спросила Мария, выбираясь наружу.

- Потому что они не должны были тебя здесь увидеть, - сказала Персефона.

- Они искали тебя явно не для того, чтобы отвести к отцу. Так что лучше тебе встретиться с ним в обход Цузайна, и как можно скорее, - Лето помрачнела. - Только дело осложняется тем, что твои родные сейчас в конторе, по сути - в лапах Цузайна... Мария, а ты в последние дни резала руки о стекло? Или разбивала что-нибудь стеклянное?

- Я - нет, а вот Клариче случайно разбила маленький флакон самринского масла.

- Она поцарапалась? Порезалась?

Мария испугалась такой настойчивости.

- Она не может порезаться: у нее стальные руки, - осторожно объяснила она. - А вот отец убирал осколки и потом ходил с перевязанной ладонью...

Лето выругалась так, что Авенир вытаращил глаза. Персефона присвистнула.

- И что же это значит?.. - уточнила она.

- Это значит, что Мастер Солэ проклят, - выдохнула друидесса. - Если на стекло попала кровь, Стеклодув уже имеет над ним власть. Он может сделать с ним все, что в голову взбредет!

У Марии что-то оборвалось внутри.

- Тогда пусть девочка едет прямо сейчас, - заметила Персефона. - Как раз засветло доберется. Цузайн сейчас думает о том, как бы обнаружить ее присутствие здесь и на законных основаниях забрать с собой, а после погрома контору наверняка осаждают толпы паникеров, одну девчонку не заметят.

- И что она там будет делать? Они же ее арестуют, а то и епитимью наложат!

- Не арестуют, - решительно вмешалась Мария. - Мне нечего от них скрывать.

- Ладно, хорошо, верю. Только сначала поешь, - Лето грозно нахмурилась. - А то и так смотреть на тебя без слез нельзя!

Хэйл им не понравился еще с высоты. Темный, тусклый, странно суетливый. Прямые сверху улицы каким-то неизвестным образом казались извилистыми. И, как выяснилось во время короткой остановки - не понравился он им небезосновательно. Остановка вынужденно затянулась. А все потому, что их прямо на вокзале, посреди бела дня взяли под конвой... лорелай.

Нернемис ничего не успел понять, как их с сестрой, едва они прошли пропускной пункт, оттеснили друг от друга и ударили Ryufliese*. Последнее, что запомнил он, перед тем как тело окончательно уплыло - то, как его запихивали в экипаж. Дормиентес удалось остаться в сознании - вернее, ей позволили это сделать. Только вот неясно было, зачем...

Но привезли их все-таки в одно место - сырое подземелье, в котором пахло плесенью и ржавчиной. Нернемиса, не приводя в чувство, утащили в темноту, а Дормиентес долго волокли по каким-то коридорам, где под ногами звенел металл, наконец куда-то усадили на жесткий стул, заведя руки за спинку и накрепко стянув запястья шелковым шнуром.

Знаете, значит, с кем связываетесь... и кого связываете. Guaset**.

И только после этого лорелай сняли Ryufliese.

Только как следует сосредоточившись, Дормиентес смогла осмотреться. Хотя даже от таких незначительных усилий слезились глаза, а в голове начинали стучать мягкие, но противно навязчивые молоточки. Вокруг стула смыкалось кольцо маленькой комнаты с пушистой зеленой плесенью на стенах, слева стояла высокая жаровня, в которой горели несколько поленьев. На полу отпечатался серый круг света, изрешеченный прямыми линиями теней. Дормиентес попыталась посмотреть вверх, но шея как будто лишилась костей и грозилась вот-вот совсем свесить голову на грудь. Усилием воли дисса все-таки выпрямилась. Ее поза, даже вот так, со скрученными за спинкой стула руками, выглядела непринужденно... но, если присмотреться, можно было понять, как напряжена шея диссы, и каких усилий ей стоит держаться с такой бравадой.