– Потому что я один из тех, кто спас тебя от трех месяцев заключения в Томбсе. И если ты ничего мне не скажешь, я позову капитана Хогана и сообщу ему, что совершил ошибку.

Том сильно побледнел, и Уилл догадался, что его угроза все-таки развяжет мальчишке язык.

– Те, другие ребята, они просто мои друзья. Ну, мы немного брали чужое, для развлечения. Но я не думал, что…

– Ты не думал, что вас поймают, – закончил за него Уилл, когда Том запнулся. – А что делал лично ты – отвлекал или убегал?

У паренька отвисла челюсть.

– Откуда вы знаете?..

– Да, я на самом деле знаю, как действуют уличные воры, Том. Один отвлекает жертву, а остальные в это время тащат товар. Так кем был ты?

– Никем. – Он скрестил руки на груди и потупил взгляд. – Я стоял на стреме. Должен был высматривать фараонов. Ребята сказали, что к большему я пока не готов.

И это, очевидно, очень его расстроило. Потому что Тому явно хотелось пополнить ряды карманных воришек.

– Твоя сестра сказала мне, что ты работаешь на табачной фабрике.

Юноша не ответил, и Уилл сразу же догадался почему.

– Ты оттуда уволился, так?

– Только Эйве не говорите. – Он подался вперед; в его глазах была мольба. – Она мне голову оторвет.

– И, по-моему, правильно сделает. Почему ты так решительно настроен стать мелким воришкой?

Парнишка уже открыл было рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его. Однако Уилл не отставал:

– Мне ты можешь сказать, Том. Все останется между нами.

– Даже Эйва ничего не узнает?

– Даже Эйва.

Мальчик тяжело вздохнул.

– Эйва долгое время заботилась о нас троих – о моем брате, сестре и обо мне. Она очень много работает. Перевезла нас из дешевой ночлежки в приличную квартирку в Вест-Сайде… – Он сосредоточенно смотрел на подлокотник, ковыряя ногтем царапину на старой древесине. – Я с двенадцати лет работал на табачной фабрике. А до этого была еще одна работа, за которую почти ничего не платили. Мы вчетвером едва сводим концы с концами. Я больше не хочу так жить. Я устал постоянно голодать, устал купаться в одной воде с остальными. Устал резать еду для младшей сестры, потому что сама она этого не может – у нее все пальцы исколоты, ведь она шьет целыми днями.

Уилл никогда не жил в такой бедности, о которой рассказывал мальчик, но, конечно же, видел, как другие борются за существование. Однако Нью-Йорк был городом больших возможностей.

– Для того чтобы улучшить условия жизни, тебе не нужно воровать и подвергаться риску нового ареста.

Том пренебрежительно фыркнул и покачал головой.

– Вариантов не так уж много. Мне почти шестнадцать. Теперь я должен обеспечивать семью. К тому же у Эйвы это получается…

– Что получается у Эйвы?

– Воровство.

Грудь Уиллу сдавила какая-то эмоция, которую он не готов был распознать, – потому что в глубине души подозревал, что это вполне могут быть угрызения совести. Не он ли упрекал Эйву в мошенничестве?

Уилл словно со стороны услышал собственный голос:

– Твоя сестра не ворует. Она выступает на сцене.

– Выступает? Но она ведь не актриса.

– В этом ты ошибаешься. Она играет роль мадам Золикофф, которую очень любит публика. Она никого не грабит, не приставляет пистолет к чужой голове. Люди добровольно отдают ей свои деньги.

От внимания Уилла не укрылся тот странный факт, что он почему-то защищает Эйву. Мужчина знал, что она мошенница, но, несмотря на это, ее брату совершенно необязательно думать так же. У этой семьи и без того достаточно проблем.

– Наверное, вы правы, – сказал Том. – Но у нее тоже не все гладко.

Уилл не мог сдержать улыбку. Этот парень был неглуп.

– Это верно.

Тому примерно столько же, сколько было Уиллу, когда умер его отец. К тому времени Слоаны уже более ста лет были богатыми людьми – но что, если бы он тогда оказался в других обстоятельствах? Что, если бы ему пришлось обеспечивать Лиззи, работая за гроши и живя в однокомнатной квартирке еще с двумя или даже тремя семьями? Вполне возможно, что он поступил бы так же, как и Том. Какой подросток на его месте, по крайней мере, не подумал бы о таком варианте?

И Уилл принял решение.

– Я хочу предложить тебе работу.

Том подозрительно прищурился. На его лице не было ни облегчения, ни ликования – в общем, Уилл ожидал совсем не такой реакции.

– Работу? Мне? А что нужно будет делать?

– Ты слышал о Северо-восточной железной дороге?

– Конечно. А вы имеете к ней какое-то отношение?

– Я владелец этой компании. У нас есть большой офис на Визи-стрит, недалеко от Сити-холла. Там всегда найдется работа для сообразительного и трудолюбивого молодого человека.

– А платить сколько будете?

Уилл едва не расхохотался. Этот парень нравился ему все больше.

– А платить я буду десять долларов в неделю.

Эти слова дали желаемый результат. Челюсть у Тома отвисла, и он, часто заморгав, уставился на Уилла. Через некоторое время мальчик взял себя в руки и замотал головой.

– У меня нет приличной одежды. Я…

– Об этом я позабочусь, – заверил его Уилл. – Все, что от тебя требуется, – это в понедельник утром явиться в мой офис. Договорились?

Том протянул ему свою не слишком чистую руку.

– Договорились.

Они обменялись рукопожатием, и Уилл встал.

– А теперь позволь дать тебе один небольшой совет. Твоя сестра очень расстроена и обижена на тебя – и совершенно справедливо. Сейчас тебе следует извиниться перед ней и ни в коем случае с ней не спорить. Потому что у тебя нет шансов победить.

Том тоже встал и широко улыбнулся.

– Теперь я вижу, что вы действительно друг Эйвы.

Уилл похлопал его по плечу.

– Да, и поэтому я знаю, что тебе всю ночь придется выслушивать ее нравоучения. Ладно, пойдем и покончим с этим.

Эйва нервно притопывала ногой, едва сдерживаясь, чтобы не перебежать через улицу и не ворваться в полицейский участок. Почему так долго? Если верить часам, приколотым к ее платью, она прождала почти тридцать минут.

Не нужно было вовлекать в это Уилла Слоана. Теперь одному Господу Богу известно, что там происходит. И почему она его послушалась, когда он сказал ей оставаться в экипаже?

Эйва не привыкла, чтобы кто-то указывал ей, что делать, – не говоря уже о том, чтобы выполнять чужую волю. Однако Уилл Слоан велел ей остаться, и она, подчиняясь его команде, тут же встала на задние лапки, словно дрессированная собачка. Да что с ней такое?

Женщина уже собиралась выйти из «брогама», но как раз в этот момент двери участка открылись. Появился Уилл – и за ним Том. Эйва тяжело опустилась обратно на сиденье. Слава тебе, Господи! Однако облегчение очень быстро сменилось раздражением. По лицу ее брата блуждала загадочная улыбка. Эйва находила это, по меньшей мере, странным, учитывая то, что мальчишка едва не попал в тюрьму. Он что, не догадывается, с какими опасностями столкнулся бы, если бы оказался в Томбсе? В данный момент ему следовало бы рыдать от раскаяния и благодарности.

Когда эти двое приблизились, Эйва стиснула зубы. Уилл показал Тому на козлы, и мальчик, помахав сестре рукой, забрался туда и сел рядом с кучером. Сам же Слоан открыл дверцу кареты и проскользнул внутрь.

Его крупная фигура, казалось, заполнила небольшое пространство внутри экипажа, вытеснив весь воздух. Уилл и Эйва плотно прижимались друг к другу, и женщина изо всех сил старалась не замечать дрожь, пробежавшую по ее коже.

Мистер Слоан постучал в стенку кареты серебряным набалдашником трости. «Брогам» тронулся с места, и в повисшей тишине Уилл полностью сосредоточился на пейзаже, проплывавшем за окном. Такая отстраненность вывела Эйву из себя.

– Ну и?.. – спросила она.

Он медленно повернул к ней голову и приподнял бровь.

– Что?

Ей хотелось стукнуть его кулаком по руке.

– Что там произошло?

– Я забрал вашего брата, – спокойно ответил Уилл. – Как вы и просили.