Эйва Джонс. Замечательно.

– И он карманный воришка.

– Нет! – ответила она неожиданно громким голосом, как будто ее заявление, сделанное на повышенных тонах, должно было вызвать больше доверия. – Он не вор. Том трудится на табачной фабрике в Ривингтоне. Он проработал там четыре года, хотя и ненавидит это место. Он…

Эйва закусила губу, и это почему-то тронуло Уилла. Вполне предсказуемо кровь прихлынула к его промежности – тело отреагировало в соответствии с основным инстинктом. Никогда прежде он не встречал женщины, которая влияла бы на него таким образом. Уже много дней Уиллом руководило безумное желание узнать ее поближе. Он спал с женщинами разных комплекций, с женщинами, более роскошными, чем та, что сидела сейчас рядом с ним, так что же такого было в этой Эйве Джонс, отчего ему так хотелось узнать все ее тайны и затеряться в ее глубинах?

Однако какой бы ни была природа этого влечения, нужно было его игнорировать. Он не мог себе позволить затащить эту женщину в постель, несмотря на то что у нее была умопомрачительная грудь.

– Итак? – произнес Уилл, поскольку Эйва продолжала молчать.

– Том познакомился с группой парней и захотел к ним присоединиться. Я категорически возражала против этого. Но на следующий день мой брат пришел домой с огромным жареным фазаном. Ничего подобного мы раньше не могли себе позволить. Я разозлилась. Попыталась урезонить Тома, объяснить ему, что воровать плохо, но он и слушать не хотел. – Эйва резко повернулась к своему спутнику. – Если вы сейчас хоть слово скажете о моей профессии, я столкну вас под колеса этой кареты.

Он поднял руки, пытаясь ее успокоить. Уилл знал, каково иметь дело с непослушными родственниками. Он, например, сто раз советовал Лиззи не открывать брокерскую фирму, однако она не послушалась и сделала по-своему – благодаря финансовой поддержке мужа.

– А сколько еще у вас братьев и сестер?

Эйва тяжело вздохнула, и Уилл почувствовал, что ей ужасно не хочется так много рассказывать о себе.

– Двое. Еще один брат и сестра.

– И они работают?

– Моя сестра трудится на швейной фабрике, а самый младший братишка продает газеты.

– А где ваши родители?

– Они умерли.

Выходит, на ней лежит ответственность за всю семью, поэтому она и стала мадам Золикофф. Безусловно, она зарабатывает на простаках вроде Беннетта больше, чем все ее родственники вместе взятые. Уилл уже почти восхищался ею.

– А что насчет друзей вашего брата? Дайте-ка угадаю: полиция хорошо их знает.

– Да, оказалось, что это именно так. Когда я пошла его выручать, мне сказали, что остальные двое парней имеют по нескольку приводов в полицию. И поэтому копы не поверили, что мой Том не такой отпетый мошенник, как остальные.

Резонно. Уличные воришки заводят друзей с единственной целью – чтобы те помогали им воровать.

– Сержант сказал мне, что их отправят в Томбс. – Голос Эйвы в конце этой фразы дрогнул. Исходившее от нее ощущение беспомощности словно въелось мужчине под кожу и начало глодать его изнутри. Трещина в ее показной уверенности пробудила в Уилле стремление защитить ее – чувство, граничившее с нежностью. Боже мой, что с ним происходит?

Уилл прокашлялся.

– Это может решить только судья, Эйва. Но я вытащу вашего брата из полицейского участка до того, как дело дойдет до суда. Вам, вероятно, придется заплатить штраф.

– Я буду очень благодарна вам за все, что вы сможете сделать.

«Насколько благодарна?» – хотелось спросить Уиллу, но если бы он хотя бы сделал какой-нибудь отвратительный намек, то стал бы чувствовать себя последним хамом во всем Нью-Йорке. И тем не менее у него возникло желание получить от нее что-нибудь эдакое. Эйве наверняка бы это не понравилось.

Их карета повернула на Хьюстон-стрит. Полицейский участок находился за квартал отсюда, на углу Шериф-стрит и Хьюстон-стрит.

– Я хочу, чтобы вы подождали меня здесь, – сказал Уилл Эйве. – А я зайду туда и все улажу.

– Может быть, мне лучше пойти с вами? Я ведь все-таки его сестра…

– Нет. Вы только все усложните. Ваш брат и так наверняка чувствует себя виноватым и не хочет, чтобы вы кричали на него в присутствии других заключенных и охранников. Но главное – я знаком с капитаном. И нам будет легче забрать Тома из участка, если мне удастся поговорить с ним с глазу на глаз.

– Хорошо. – Эйва разочарованно хмыкнула и сложила руки на коленях. – Буду ждать вас здесь, как и положено женщине, не способной ни на что другое.

– Это совершенно не так. И на самом деле вы очень нужны своему брату. Только не будьте с ним слишком строги. Быть старшим мужчиной в семье совсем непросто.

«Уж я-то знаю, – хотелось добавить Уиллу. – Первые три года самостоятельной жизни я очень боялся ошибиться и потерять все, что построили четыре поколения моей семьи. И подтвердить таким образом, что мой отец был прав в отношении меня».

Экипаж остановился, и Слоан распахнул дверцу.

– Но прежде чем я уйду, хочу удостовериться, что в обмен на эту услугу вы согласитесь на мои условия.

Эйва подозрительно прищурилась – впрочем, он этого ожидал.

– И что же это за условия?

– Вы сейчас не в том положении, чтобы торговаться, не так ли?

Лицо женщины стало суровым, но она не возразила.

– Оставьте театральные эффекты, Слоан, и скажите мне прямо, чего вы хотите.

– Вы очень скоро об этом узнаете, мадам Золикофф.

Грязный и мрачный, полицейский участок был очень неприятным местом, причем независимо от того, по какую сторону решетки вы находитесь. Даже в кабинете капитана, одном из немногих уединенных уголков, царила атмосфера опустошенности, отчаяния и безысходности, которыми сочилась каждая трещинка в оштукатуренных стенах.

На то, чтобы уговорить Хогана отдать ему Тома, Уиллу потребовалось двадцать минут. Капитан не горел желанием отпускать Джонса – арестовав трех карманных воров, полиция хотела преподать урок остальным, – однако в конце концов уступил настойчивости Уилла.

Очень немногие могли отказать Уиллу Слоану, особенно если учесть, что один звонок этого человека мог стоить капитану его должности. К тому же Уилл лично пообещал Хогану, что с этого момента с парнишкой не будет никаких неприятностей. Это было очень просто сделать, тем более что после сегодняшних событий Эйва, скорее всего, будет держать брата на коротком поводке.

Хоган ушел за юношей, а Уилл остался ждать. Посылать за Эйвой было еще рано. Сначала он хотел лично поговорить с Томом.

Наконец дверь открылась и вошел Хоган. Он вел за собой молодого человека. Томас Джонс был жидковат на вид. У этого мальчика, более тощего, чем следовало бы, были длинные руки и ноги. Одежда, потертая на щиколотках и запястьях, была ему мала. Том был очень похож на Эйву – те же карие глаза, каштановые волосы и тот же упрямый подбородок, черт бы его побрал.

– Я бы хотел поговорить с мистером Джонсом, – сказал Уилл капитану. – Наедине, если вы не возражаете.

– Конечно, мистер Слоан. – И Хоган вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.

Брат Эйвы нервно топтался на месте, но при этом смотрел Уиллу в лицо, выпятив челюсть. Уилл был приятно поражен: у этого мальчика был внутренний стержень.

– Кто вы такой? – настороженно спросил Том.

– Меня зовут мистер Слоан, я друг твоей старшей сестры. – При этих словах глаза парня удивленно округлились. – Может, присядем? – Уилл жестом показал на пару кресел, стоявших у рабочего стола.

Том шагнул к одному из них и осторожно сел.

– И что от меня нужно одному из кавалеров Эйвы?

Уилл опустился в чрезвычайно неудобное деревянное кресло.

– Я хочу поговорить с тобой.

– А зачем? Я уже рассказал этим копам, что я…

– Меня не интересуют оправдания, которые ты выдал полиции. Мне нужна правда. Что произошло?

– А почему это я должен вам что-то рассказывать?

Уилл мог понять подозрительность мальчика, однако такая скрытность граничила с глупостью.