АХ, ЧТО НАДЕЛАЛ ТЫ, ПОЭТ «Никакой слуга не может служить двум господам…» (Лук. 16: 9–16) Письмо к изгнаннику …и продали Иосифа Измаильтянам за двадцать сребренников Бытие 37 25–38 13 Рядом с ним — легионер, под грубым кварцем. Он в сражениях империю прославил. Сколько раз могли убить, а умер старцем. Даже здесь не существует, Постум, Правил. И. Бродский Здравствуй, дорогой наш брат Иосиф, Ты не зря пророчил перемены, — С той поры, как минула та осень, Изменились краски во вселенной… Пишешь, что живешь, ничем не мучась, Что «не нужно лебезить и торопиться», — Скольким здесь завидна твоя участь: И не гонят, а горят желаньем смыться! Что продажность жалкой потаскухи, О которой ты забыть, увы, не волен, — Тут страной торгуют — и все сухи, И народ по-прежнему безмолвен. Кто травил тебя, Иосиф, сам отравлен, И безумство, вид приняв Ликурга, Правит бал. (У случая нет правил, Но невольно прозреваешь демиурга!). Вся страна в разрухе, а столица Иностранцами полна, и толпы нищих… Разум — буриданова ослица, А блаженного осла никто уже не ищет! Брат Иосиф, где же божья милость? Где библейский дух прощения и света? Притча об Иосифе забылась… Сам Господь остался без ответа. «Свободы сеятель пустынный» И новый сеятель посмеет На камень обратить свой труд, — Стараясь семя в нём посеять, И ждать, когда ростки взойдут! …………………………………………………… Посев взошел — рабы воспряли, И каплей правды мир спасен! Но что ж ты, сеятель, смущен? — Не залежались семена ли? И твой напрасен труд всегда ли? Не нужно ни чудес, ни неба, Им зрелищ острых — не молитв! С земной неправдой не до битв, Когда останешься без хлеба. …………………………………………………… И вторить хочется вослед: «Паситесь, мирные народы»: Ничто не изменит природы, — Ах, что наделал Ты, Поэт! И ропщет раб… И ропщет раб: У Бога Власть убога, — Я буду рад — Хозяину — в морду. Народу — свободу! Свободу — тебе! Свободу — жене! Свободу — тле! Свободу — вше! Свободу — вору! Свободу — мору! Свободу — сопле! Не плачь, сопля, что не выросла, а плачь, что воли не вынесла! Не ходил в казино и другие места… Не ходил в казино и другие места, Там где жизнь и крута и лиха, Но при том никогда не носил он креста, Он решил, что и так можно жить без греха — Проживет он легко без Христа! Он на дев не глядел — он жену обожал, И на службу ходил, словно в храм, Его ум был — кинжал! Им он всех поражал, И гордился он тем, что не Хам! Он и сам без Христа — Авраам! И во всем красота, и во всем чистота, И он всюду любим и вхож! Ведь его голова — это знаний тома, А какие слова, — так хорош! (А на Бога Христос не похож!) Отошла суета, и пришел сатана И сказал: «Наконец-то мой, брат! Ты был верный мне раб! Тебя ждет уж зла-тая страна!» Без Христа она, друг, сторона! Поэту-современнику Кто пьет на брудершафт с богами, Тот баловень самой судьбы, И все дороги и пути Его ведут к бессмертью сами. И вот смотрю на твой портрет, А слезы почему-то душат: Зачем, отзывчивый поэт, Ты продаешь за славу душу? Обманываясь вновь и вновь, Мечтаешь, как мечтают дети, О том, что на твою любовь Тебе взаимностью ответят. Русский писатель Живет по старинке писатель сегодня: Пером и чернилами правя строку. Он в клубы не ходит, машин не заводит, Не едет в Париж, чтоб развеять тоску… Копаясь прилежно в своем огороде, Он вырастит овощ на зависть друзьям — Который шедевром окрестят в народе, В Париж привезут, чтоб скопировать там. Среди толпы чужой и темной Среди толпы чужой и темной Ты был мне — книжный идеал, И этот мир серо-нескромной Тебя к себе не принимал. И впрямь, как медвежеподобен, Как неуместно странен ты, И как громоздко неудобен Ты для квартирной высоты! Как не летать небесной силе В краях подводных, в глубине, Так и твои тяжелы крыле — Ты гость случайный на земле. И потому вдали сраженья С земною косною судьбой: Победы ль будут, пораженья? — Но, как в стихах: «И вечный бой…» Как страшно, друг! Сбежать бы в детство, — В звучащий сладко твой рассказ — В старозаветный, старосветский В провинциально-тихий час. вернуться s’il vous plait — фр. [силь ву плé] — пожалуйста. |
