— Надевай водонепроницаемый костюм, — кричит мне мама, пока я пытаюсь нащупать будильник на следующее утро. — Шторм немного стих, но ненадолго.

Да, даже в ужасных погодных условиях утреннее обслуживание нужно проводить. Мой водонепроницаемый костюм оказывается неоново-оранжевой паркой и штанами, сделанными из пластика, поэтому я выгляжу супер ярко. Направляясь на кухню, я прохожу мимо папы, он рассеянно мне улыбается, не показывая признаков того, что помнит, что произошло прошлым вечером. Он снова Генри Кейн из этого мира, а мой папа всего лишь искра внутри него, наблюдает не осознавая происходящего.

Я могу его вернуть, напоминаю я себе, дотрагиваясь до Жар-птицы у себя на груди. В любое время, когда захочу, и очень скоро навсегда.

— Это называется шторм стих? — Кричу я Джози, когда мы выходим на платформу.

— Да ладно, ты видела и похуже! — смеётся Джози.

"Правда, видела?" Потому что это погода настоящий ад. Порывы ветра, усиленные солью и морем, бьются о меня. Мой мешковатый костюм хлопает и развевается по краям, а капюшон почти сразу же слетает с головы. Немного влажные волосы ещё никому не причиняли вреда, но от ветра и воды они стали холодными, несмотря на то, что здесь середина лета. Над головой низкое небо, серое от облаков, имеющих особенную ребристую текстуру, которая должно быть, означает неприятности.

Поэтому я стремительно произвожу осмотр, вдвойне радуясь страховке. Через несколько минут я уже внизу и направляюсь к двери, когда я слышу, как Джози кричит:

— У нас гости!

Я смотрю в ее направлении и вижу вертолет, приближающийся к нам.

Джози присоединяется к горстке людей, готовящих вертолетную площадку. Я этого не делаю. Здесь я предпочитаю отлынить, потому что этим людям нужна помощь, а не чтобы я всё испортила. Но я наблюдаю, как остальные готовятся прицепить вертолет к площадке, как только он приземлится.

Лопасти ещё больше колышут воздух, и я стою, жмурясь от дождя. Вокруг нас океан потемнел и стал стального цвета. Как только вертолёт приземляется, люди начинают действовать, прикрепляя кабели ещё до того, как лопасти перестали вращаться. Я подхожу к двери пилота, чтобы помочь ему выйти. Когда я открываю дверку, пилот поднимает вверх руки и говорит:

— Не вините меня, хорошо? Этот парень настаивал, что заплатит мне тройную цену. Лучше ему так и сделать.

— Я готов, приятель. Расслабься, — Тео перегибается через него и улыбается мне.

— Знаешь, нам нужно прекратить встречаться таким образом.

Десять минут спустя, несмотря на то что мой живот громко требует завтрака, я всё ещё на посадочной площадке с Тео, рассказывая всё, что я узнала. Тео, между тем, всё ещё спорит.

— Ты много напридумывала. Любой бы сделал тоже самое на твоём месте. Это был самый сумасшедший месяц в твоей жизни, — говорит он, когда мы садимся на одну из низких пластиковых скамеек, которые тянутся между шкафами с оборудованием. — Я знаю, потому что это был самый сумасшедший месяц и в моей жизни тоже, и насколько бы сильно я не любил Генри, он не был моим отцом.

— Люблю, — я не могу перестать улыбаться. — Люблю в настоящем времени. Папа здесь.

Тео вздыхает в полотенце, которым вытирает своё влажное лицо и волосы.

— Ты не видишь, что всё, что тебе сказал Пол, это именно то, что ты хочешь слышать?

Я наклоняю голову, изучая его.

— Я до этого не понимала, насколько ты циничен.

Он хотел со мной поспорить, но в этот момент входит мой отец, пригвоздив Тео к месту своим самым жестким взглядом. — Я слышал, к нам прибились сбежавшие от шторма, — говорит папа. — Но меня больше всего интересует, откуда один из них знает мою дочь.

— Извини, — говорю я, поднимаясь на ноги, и надеваю Жар-птицу на его шею. Несколько щелчков, напоминание, папа ругается от боли и...

— Тео! — папа громко смеется, потом сразу же дотрагивается до цепочки от Жар-птицы, которая виднеется под комбинезоном Тео. — Боже, Тео. Я собираюсь убить тебя за то, что ты затащил с собой Маргарет. О чём ты думал? Но сначала, иди сюда, сынок.

Когда папа обхватывает его руками, глаза Тео становится огромными.

— Чёрт побери, -

бормочет он. — Ух ты. Ух ты.

— Я же тебе говорила, — я не могу ничего с собой поделать и смеюсь.

Тео обнимает папу в ответ, крепко и яростно.

— Генри. Я рад, что с тобой всё в порядке. Ты не представляешь, насколько.

Папа один раз хлопает его по плечу, я думаю, они оба считают, что объятия — это очень мужественно.

— Я действительно так думаю. У тебя серьёзные неприятности из-за того, что ты втянул в это Маргарет. Но, похоже, что моя дочь гораздо смелее, чем я когда-либо думал.

Я хочу поспорить, что Тео не втягивал меня в это, а, учитывая, что теперь я понимаю, какими были настоящие планы Триады, и знаю о своих способностях, то я оказалась бы в этом раньше или позже. Но всё по порядку.

— Теперь всё, что нужно сделать, это придумать, как собрать ещё одну Жар-птицу. Ты восстановил остальные, поэтому ты должен суметь сделать ещё одну с нуля, так, Тео?

— Вероятно. Может быть. Ух. Мне надо подумать, -выражение лица Тео совершенно ошеломленное, как будто он попал под грузовик. Я не могу его винить. — Пройдёт ещё много времени, прежде чем я смогу сказать что-то, более адекватное, чем "ух ты".

— Приди в себя. Восстанови дыхание, — папа прищурившись разглядывает двойное окно в двери на посадочную площадку. — Похоже, что шторм сделал приличный перерыв. Мы получили сообщения о других беженцах с кораблей, похоже, мы сможем принять их. Кто знает? Может быть, один из них — Пол. Было бы здорово снова всем оказаться вместе.

Он мягко улыбается, и я понимаю, что счастье в папином сердце — это отражение моего.

Когда папа возвращается к управлению станцией, мы с Тео снова остаёмся одни. Я не могу удержаться:

— Я же тебе говорила.

— Ты говорила. Ты действительно мне говорила. Но мне нужно было увидеть самому, — он медленно трясет головой. — Я не могу поверить, что Пол догадался до всего этого.

— Я тоже. Когда мы вернёмся домой, нам придётся начинать всё сначала с Триадой, — потом я думаю о том, насколько беспринципен Конли, какому риску я прошу подвергнуться Тео. — Я знаю, что это опасно. Я не хочу, чтобы ты пострадал. Ты не должен...

— Ты беспокоишься обо мне? — голос Тео прерывается на последнем слове. — Ты только что узнала, что они охотятся за тобой в нескольких измерениях, и ты пытаешься опекать меня.

"Мы все заботимся друг о друге", — хочу сказать я, но Тео уже поднялся на ноги и заключил меня в объятия.

— Прекрати это, ладно? — говорит он, крепко меня сжимая. — Это о тебе нужно заботиться. Не трать время на беспокойство обо мне.

Он отпускает меня и смущенно улыбается, что я вижу у него практически в первый раз. Прежде, чем я могу что-то сказать, кто-то входит в комнату. Я не помню этого парня, даже если я видела его вчера, но его комбинезон очень похож на комбинезон моего отца, и он ведёт себя так, как будто у него есть власть.

— Мисс Кейн, нам нужно, чтобы вы совершили погружение. Кому-то нужно спуститься и подобрать упавшую лебедку.

Мама говорила об этом утром: лебедка упала с одного из высоких кранов вчера вечером, не выдержав ветра. Теперь она на дне океана, на не совсем-ужасно-глубокой впадине, которую занимает Салация, но сильные течения, усугубленные штормом, могут сдвинуть её на более глубокую впадину неподалеку.

"Что именно я должна сделать? Погружение? Что это значит?"

Потом мои глаза расширяются, когда я понимаю, что погружение осуществляют на подводном судне. На субмарине.

"Я погружусь на субмарине?"

— Это двухместное судно, — говорит мужчина Тео. — Ваша биография говорит о том, что у вас тоже есть лицензия на управление. Хотите отправиться с ней? Принести пользу, раз уж вы здесь?

— Ага, — медленно говорит Тео. — Конечно. Да. Я очень хорошо... хм... управляю субмариной.