Глава 2
Я не физик, в отличие от моей мамы. И даже не аспирант, как Пол и Тео. Я дочь двух ученых, которая училась дома и которой дали свободу направлять свое образование. Как единственный правополушарный человек в семье, я обнаружила, что живопись меня интересует больше, чем высшая математика. Фактически, я собираюсь поступить в Школу Дизайна на Род-Айленде, где я собираюсь специализироваться на реставрации. Так что если вы хотите смешивать краски, натянуть холст или обсудить Кандинского, то я ваш тип девушки. Научная подоплека путешествий между измерениями? Неудача. Вот что я знаю:
Вселенная фактически мультивселенная. Существует бесконечное множество реальностей, все наложены друг на друга, для краткости назовем их измерениями.
Каждое измерение представляет набор возможностей. В конечном счете, все что может случиться, случается. Есть измерение, где нацисты выиграли Вторую Мировую. Есть измерение, где китайцы колонизировали Америку задолго до того, как Колумб начал плавать. Есть измерение, где Бред Питт и Дженнифер Эннистон всё еще женаты. Даже измерение, похожее на мое, идентичное во всех смыслах, кроме одного дня в четвертом классе, когда та Маргарет решила надеть голубую блузку, когда я выбрала зелёную. Любая возможность, каждый раз, когда судьба подбрасывает монетку, снова разветвляет измерения, создает другие слои реальности. Это продолжается вечно, до бесконечности.
Эти измерения находятся не где-то в космосе. Они в буквальном смысле вокруг нас, даже в нас самих, но потому что они существуют в другой реальности, мы не можем их воспринимать.
Ранее в своей карьере, моя мама, доктор София Коваленко, выдвинула гипотезу, что мы должны быть способны не только определить эти измерения, но также наблюдать их и даже взаимодействовать с ними. Её высмеяли. Она писала работу за работой, объясняла свою теорию год за годом, и никто её не слушал.
Но однажды, когда ее уже готовы были объявить сумасшедшей, она умудрилась опубликовать еще одну работу, проводящую параллели между волновой теорией и её работами над резонансом между измерениями. Возможно, только один ученый на Земле принял работу всерьез, доктор Генри Кейн, английский океанограф. И физик. И математик. И, очевидно, гений. Увидев статью, он смог увидеть возможности, которые больше никто не видел. Это была удача для мамы, потому что, когда они стали партнерами, её работа действительно стала приносить плоды.
Для нас с Джози это было еще большей удачей, потому что доктор Кейн стал нашим папой.
Двадцать четыре года пролетели быстро. Их работа достигла такой точки, когда она стала привлекать интерес даже вне научных кругов. Опыты, в которых они доказывали существование альтернативных измерений, повторили ученые в Стэнфорде и Гарварде, и больше над ними никто не смеялся. Они были готовы к попытке путешествия между измерениями, или, по меньшей мере, к изобретению устройства, которое сделало бы это возможным.
Мамина теория была такова, что будет очень, очень сложно переместить физические объекты между измерениями, но энергию должно быть достаточно легко передать. Еще она говорит, что сознание — это форма энергии. Это привело к сумасшедшим предположениям, но в основном мама и папа фокусировались на создании устройства, которое превратит путешествия между измерениями в более чем мечту. Что-то, что позволит людям путешествовать между измерениями, и, даже сложнее, вернуться обратно тем же способом.
Это был вызов. И даже опасность. Устройства должны быть изготовлены из особенного материала, который перемещается проще, чем любая другая форма материи, они должны привязывать сознания путешественника, что, очевидно, очень сложно, и еще миллиард других технических проблем, чтобы понять которые, нужно физическое образование. Коротко о сложном: устройства действительно сложны в изготовлении. Поэтому мои родители сделали несколько прототипов, прежде, чем даже стали рассматривать возможность испытаний.
Поэтому, когда они наконец-то сделали устройство, которое, похоже, работало, всего несколько недель назад, мы отпраздновали это. Мама и папа, которые обычно не пили ничего крепче чая, открыли бутылку шампанского. Они дали бокал и мне, и всем было всё равно.
— За Жар-птицу, — сказал Тео.
Окончательный прототип лежал на столе, вокруг которого мы стояли, его изгибы поблескивали, замысловатые металлические части наслаивались друг на друга, как крылья насекомого.
— Названная в честь мифической русской птицы, которая посылала героев в поиски приключений, — Тео кивнул в сторону моей мамы и продолжил:
— И конечно в честь моей собственной прокачанной машины, потому что она действительно настолько же крутая.
Тео такой парень, который говорит слова вроде "прокачанная машина" иронично. Он почти всё говорит иронично. Но, в его глазах было настоящее восхищение, когда он смотрел в тот вечер на моих родителей.
— Есть надежда, что нас тоже ждут приключения.
— За Жар-птицу, — сказал Пол.
Должно быть, он уже тогда что-то задумывал, даже тогда, когда он поднял свой бокал и звякнул им о папин.
По существу, после десятилетий усилий и провалов мои родители наконец-то заслужили уважение, и они были на пороге прорыва, который еще больше улучшит их положение. О маме будут говорить, как об одном из лучших ученых в истории человечества. Папу будут сравнивать по меньшей мере с Пьером Кюре. Возможно, мы даже сможем позволить себе летнюю поездку в Европу для меня, где я смогу сходить в Эрмитаж, и в Прадо, и во все удивительные галереи, о которых я слышала, но никогда не была там. Все, о чем мы мечтали, маячило над горизонтом.
И их ассистент, которому все доверяли, Пол Марков, украл прототип, убил моего отца и сбежал.
Он мог бы избежать наказания, ускользнув в другое измерение, где закон не мог его достать, идеальное преступление. Он испарился из своей комнаты в общежитии без следа, оставив дверь запертой изнутри.
(В частности, когда люди путешествуют между измерениями, их физические тела "не наблюдаются", это что-то связанное с квантовой механикой, и объяснение включает ту историю про кошку в ящике, которая одновременно жива и мертва до тех пор, пока не откроешь ящик и здесь все становится действительно сложно. Никогда не спрашивайте физика об этой кошке1)
Никто не мог найти Пола, никто не мог поймать его. Но Пол не рассчитывал на Тео.
Тео пришел ко мне этим вечером, когда я сидела на старом расшатанном настиле на нашем дворе. Единственный свет исходил от полной луны и светильников, которые Джози повесила на перилах прошлым летом, лампочки в форме тропических рыбок светились аквамарином и оранжевым. Поверх кружевного платья цвета слоновой кости на мне был надет папин старый кардиган. Даже в Калифорнии декабрьские ночи были холодными, и кроме того, свитер все еще пах папой.
Я думаю, Тео долго наблюдал за мной, прежде чем вышел наружу, ожидая, пока я соберусь с мыслями. Мои щеки горели и по ним пролегли бороздки от слёз. Я столько раз сморкалась, что нос болел от каждого вдоха. Голова пульсировала. Но на ту минуту я выплакалась.
Тео осторожно сел на ступеньки рядом со мной, одна нога подпрыгивала вверх и вниз.
— Слушай, — сказал он. — Я собираюсь сделать что-то глупое.
— Что?
Его темные глаза встретились с моими, его взгляд был настолько решительным, что я подумала, будто он собирается поцеловать меня.
Вместо этого он протянул руку. В ней были две другие версии Жар-птицы.
— Я иду за Полом.
— Ты... — мой дрожащий голос, уже натянутый от плача, сломался.
У меня было столько вопросов, что я не знала с чем начать.
— Ты сохранил старые прототипы? Я думала, ты сломал их.
— Пол тоже так думал. И, ну формально, так думали твои родители, — он сомневался.
Даже упоминание об отце всего лишь через день после его смерти причиняло ужасную боль, для Тео она была почти такой же, как для меня.
