— Я слышал, подожди, что происходит?

— Пол! Он прямо позади! Мы в метро!

Экран сразу же исчезает. Тео идет так быстро, как может, я знаю, но я не уверена, что он придет вовремя.

Коридор разделяется на два, ведущие к разным направлениям. Я бегу в ближайший, не беспокоясь и не думая о том, что будет лучше, потом выругиваюсь, потому что слышу подходящий поезд. Толпа защищает меня от Пола, но она также защищает Пола от меня.

Но я продолжаю бежать. Я уже не могу повернуть назад.

Пассажиры текут в моем направлении, их голографические игры и звонки клубятся вокруг них как электронный туман. Почему здесь так много людей, когда час пик уже прошел? Я разворачиваю плечи, поворачивая туда-сюда, чтобы избежать столкновений, но в эту секунду руки Пола хватают меня за плечи.

Я сразу же поворачиваюсь и ударяю кулаком Пола в лицо.

Ой. Ох, черт. Никто не говорил, что наносить удар так же больно, как получать его. Пол отступает назад, и несколько пассажиров замирают, в первый раз обращая внимания на то, что видят.

Пол смотрит на меня, держа руку на покрасневшей челюсти, как будто, как будто он не понимает. Как он может не понимать?

Позади меня поезд скользит от станции, с ревом и ветром, которые почти поглощают его слова:

— Что тебя привело сюда?

У меня нет возможности ответить, потому что Тео протискивается через толпу, бросаясь на Пола и крича:

— Сукин сын!

Голова Пола отворачивается от меня за долю секунды до того, как они сталкиваются. Остатки от толпы сразу же рассеиваются, люди кричат и разбегаются сразу в стороны направлений. Массивный мужчина врезается в меня, и я ударяюсь о металлические разделители.

Со сбившимся дыханием, я уставилась сквозь сетку, чтобы увидеть Пола и Тео на земле. Сначала у Тео преимущество, он на коленях, в то время как Пол лежит на спине, и его кулак встречается с челюстью Пола так неистово, что я слышу треск.

Потом Тео снова пытается ударить его, и в ту секунду, когда он останавливает руку Тео своей, выражение лица Пола меняется с недоумевающего на злое.

Начинают пульсировать красные сигналы опасности. Сетки отбрасывают странные тени, которые, кажется, прорезают линии вокруг нас и через нас. Скоро здесь будет полиция. Дерьмо.

Однако, ничто из этого не имеет значения, когда я вижу, как Пол бросает Тео на спину. Тео отлетает так далеко, что падает через один из голографических знаков, что-то насчет туризма в Италии. Когда Тео наполовину растворился за полупрозрачной версией Колизея, Пол прыгает за ним, и приседает рядом со смятой фигурой Тео.

— Ты, — рычит он, схватив Тео за футболку. Я никогда не думала, что Пол может так выглядеть — бездушный от гнева. — Как ты смог следовать за мной?

Тео пинает Пола в грудь двумя ногами, но это задерживает его всего лишь на мгновение. Пол восстанавливается через секунду и бьет Тео в челюсть. Потом снова. Потом снова. Не то, чтобы я не знала, что Пол больше Тео, но каким-то образом я не понимала, насколько он огромен. Насколько невозможно для Тео в одиночку победить его.

Но дыхание ко мне вернулось. Тео больше не один.

Я бегу к ним, прыгаю через голографический знак и приземляюсь на широкую спину Пола. Он ворчит от удивления, но я обхватываю одной рукой его шею, другую запускаю ему в волосы. Ну и что, что выдирать волосы — это по девчоночьи? Это больно и это работает.

— Что... — Пол пытается вывернуться из моей хватки, но, когда его рука смыкается вокруг моего предплечья, он внезапно затихает. — Маргарет, остановись.

Я едва слышу его слова из-за шума приближающегося поезда.

— Иди к дьяволу, — говорю я.

Моя рука с браслетом "Защитник" была свободна. Когда я ударила его ей в бок, он делает свою работу, снова пропуская через него разряд, и он кричит от боли.

Тео снова на ногах он тянется к кулону Жар-Птице Пола. Это всё, это всё, всё, что мне нужно сделать, это держать Пола, пока Тео его прикончит.

Тогда Пол выгибает спину и смотрит на меня. Его серые глаза смотрят снизу вверх, ищут мое лицо, за ними такая глубина боли и предательства, которую я узнаю, потому что она отражает мою собственную.

На секунду сомнения перевешивают всё остальное и моя хватка слабеет.

Секунда — это всё, что нужно Полу.

Он выворачивается от меня и бьет локтем Тео в лицо, отбрасывая его обратно на пол. Я пытаюсь снова схватить Пола, но это бесполезно, он теперь на ногах и использует каждый дюйм своего роста, каждый фунт веса, чтобы держать меня.

— Что ты делаешь? — кричит он. Огни сигнализации пульсируют над нами, превращая струйку крови, текущей у него изо рта из красной в черную и обратно.

— Останавливаю тебя! — я замахиваюсь на Пола, но его огромная рука легко блокирует мою.

Тео встает на ноги, и Пол это видит. Он сразу же хватает меня, в буквальном смысле поднимает меня, и протискивается к дверям поезда прямо перед тем, как они закрываются. Я вырываюсь от него как раз вовремя, чтобы увидеть, как Тео прижимает руки к стеклянной двери. Но уже слишком поздно. Поезд движется.

На секунду я прикладываю руку к руке Тео, нас разделяет только стекло, он выглядит пораженным, ничего не говорит. Что он может сказать? Ничто не может предотвратить ускорение поезда, отрывающего меня от него и оставляющего только отпечатки его пальцев.

Поезд заезжает в тоннель, в темноту. В вагоне больше никого нет. Мы с Полом стоим там, тяжело дышим, нас освещает только голографическая реклама над головой. На нем все еще есть Жар-птица. Мы одни.

— Как Тео привел тебя сюда? — говорит Пол низким голосом. — И зачем?

Я поднимаю подбородок.

— Тео собрал прототипы Жар-птицы сам. Ты не думала, что он сможет, не так ли?

— Прототипы. Конечно, — шепчет он, и он словно почти рад это слышать. — Но, почему он привел тебя с собой? Ты не видишь, как это опасно?

— Это не важно. Если ты думал, что сможешь убить моего отца и сбежать, ты...

— Что? — его лицо так быстро бледнеет, что на секунду я думаю, что он может упасть в обморок. — Что? Ты сказала, что Генри мёртв? Он мёртв?

Его удивление и боль настоящие. Некоторые люди достаточно хорошо могут сыграть шок, но застенчивый, неуверенный Пол Марков никогда не сможет. Ни за что он не смог бы сымитировать такой ужас или слёзы, которые я вижу в его глазах.

Тогда я понимаю, удар больше одурманивает, чем причиняет боль, Пол не убивал моего отца.

— О Боже, — Пол второпях вытирает глаза, он так старается сохранять сосредоточенность. — Как может Генри быть мёртв?

Все эти мгновения, которые мучили меня в последние дни — Пол, улыбающийся на свой день рождения, глядя на торт, слушающий Рахманинова, стоящий в дверях моей спальни. Это все было настоящим. Пол — настоящий.

Но что за черт тогда происходит? Если Пол не убивал папу, то кто?

— Подожди. Ты думала, я убил его? — Пол говорит это без злости, которую бы я чувствовала на его месте. Он просто совершенно смущен, как будто не понимает, как я могла поверить чему-то настолько странному. — Маргарет, что случилось?

— Его машина упала в реку. Кто-то перерезал его тормоза, — мой голос звучит тонко, как чужой.

— Ты должна мне поверить. Я не причинял вреда Генри. Я никогда бы так не сделал.

— Это действительно выглядело так, как будто это был ты, — как только я понимаю это, я понимаю кое-что гораздо худшее. — Я думаю, кто-то тебя подставил.

Пол ругается себе под нос.

— И почему Тео привел тебя с собой?

— Почему ты продолжаешь себя вести так, словно это всё зависело от Тео? Я сама выбрала прийти. Я должна была узнать, кто совершил это с папой.

Потом меня накрывает волна гнева. Я думала, что знаю, кого винить в смерти отца, я думала, что знаю, кого ненавидеть. Теперь нет. В последние несколько дней только ненависть заставляла меня двигаться. Я чувствую себя голой, безоружной.

Поезд летит сквозь тоннель и пол под нами покачивается из стороны в сторону. Реклама слегка моргает. Лицо Пола в полутени похоже на обложку альбома Rubber Soul.