Присутствующий на совете неизвестный прапорщик, возведенный на скорую руку в командующие соединением, поспешил выразить свои верноподданнические чувства:

— Сла-авный, держа-авный, царь правосла-авный, — срывающимся голосом запел он. — Боже-е-е, царя храни-и-и!

Покончив с процедурными вопросами, совет приступил к обсуждению военных мероприятий, связанных с организацией похода против Советов. Мнения генералов Врангеля и Кутепова разошлись. Горячий Кутепов делал ставку на внутренний взрыв. Врангель отстаивал свой план вторжения в Россию через Кавказ и Закавказье. Генералы сцепились.

Николай Николаевич заметался между двумя лагерями.

— Господа генералы! Господа генералы! — взывал он. — Образумьтесь!

Разработку единого стратегического плана решили временно отложить и пока ограничиться смотром боевых сил.

Командующие армейскими соединениями и полками занялись подготовкой к параду. Однако желающих принять участие в смотре нашлось немного — два-три десятка человек. Что же касается остального доблестного воинства, то оно, трезво оценивая действительность и примирившись с реальностью, ни о каком походе не помышляло.

Бывшие генералы от кавалерии и инфантерии стояли за прилавками газетных киосков и, соперничая с мальчишками-газетчиками, зычно, как на плацу, зазывали:

— Экстренное сообщение… Последние новости! Советский дипломат Красин прибывает в Париж!.. Большевики электрифицируют Россию!..

Военные чины рангом ниже тоже делали карьеру. Полковники, ротмистры и штабс-капитаны уже служили швейцарами в дорогих ресторанах, лифтерами в фешенебельных отелях и управляли конюшнями в состоятельных домах. От старой армейской закваски у них остались лишь казенные царские сапоги и поношенные галифе с леями.

Для участия в военном параде, организованном парижским белогвардейским центром, собралась горстка не успевших еще оправиться после бегства через Черное море офицеров. Сборище было наименовано сводным офицерским полком, хотя и выглядело оно довольно пестро.

На параде присутствовал архангельский купец Чудинов, намеревавшийся финансировать военную кампанию. Кутепов и Врангель, возлагавшие на купца все финансовые надежды, держались браво. Но практичный купец, привыкший иметь дело с солидными, кредитоспособными компаньонами, видел, что игра не стоит свеч. Не дождавшись конца военного шествия, он покинул воинский плац и на следующий же день купил небольшой отель «Наполеон», вложив в это предприятие весь наличный капитал. Узнав об этом, генерал Эрдели махнул рукой на военную карьеру и пошел устраиваться водителем таксомотора.

Сборище было наименовано сводным офицерским полком, хотя и выглядело оно довольно пестро.

Упадочнические настроения коснулись и самого августейшего семейства. Вслед за генералом Эрдели в таксисты подался и принц крови, прямой потомок русских царей, великий князь Федор. Выходка великого князя была встречена в штыки его родственниками. Но Федора это нисколько не смутило. Понеся некоторый моральный урон, он добился стабилизации своего материального положения. Высокий княжеский титул будил пылкое воображение падких на экзотику парижан и обеспечивал таксисту неплохой заработок.

Надежды тульских, рязанских и орловских помещиков на организацию в ближайшее время похода в свои бывшие имения окончательно рухнули. Верноподданный прапорщик, без труда достигший высокого положения командующего соединением, оказался не у дел и был вынужден перейти на иждивение жены. К счастью, его не избалованная богатством супруга оказалась более практичным человеком. Она выучилась шить галстуки на дому. Они обеспечивали дневной прожиточный минимум. Иной раз оставалось и на развлечения. Тогда можно было посидеть в соседнем бистро за кружкой пива.

Вскоре к жене прапорщика присоединились статские советницы и другие титулованные дамы. Мужья, которые большую часть времени проводили дома, экономя франки, помогали женам. Николай Николаевич от скуки учился вязать на спицах.

Фаворитом судьбы, как и прежде, оставался лишь князь Юсупов. Ему опять везло. Бывший повар князя Иван Корнилов во Франции неожиданно разбогател. Соорудив из бутербродов копию Триумфальной арки, он завоевал первенство на конкурсе парижских кулинаров, что принесло ему первый приз, славу, а главное — деньги.

Бывший повар завел собственное дело и теперь подкармливал своего прежнего хозяина. По вечерам Юсупов приходил в принадлежащий Корнилову ресторан и усаживался за отведенный ему столик в дальнем углу.

— Гришка! — кричал Корнилов официанту. — Покорми князя. Да не забудь гранд-стопочку поднести!

Разбогатевший повар оказывал князю благодеяние не из одной милости. Хваткий мужичишко использовал Юсупова для рекламы.

— Обратите внимание, ваше превосходительство, на господина в углу, — придерживаясь российской табели о рангах, заговаривал владелец ресторана с важным посетителем. — Сам князь Феликс Феликсович Юсупов. Тот самый, который Распутина убил. Богач был великий. Неимоверный проказник в прошлом. Бывало, вырядится в девичье платье, свяжет веревку из жемчугов матери, графини Сумароковой, — и в офицерское собрание. Офицеры думают, что перед ними барышня, и ну ухаживать!.. А князь заигрывает, как девица… Потом облюбует какого-нибудь стройного гусара и на глазах у всех накинет на него жемчужный аркан… А однажды заарканенный гусар рванулся, и по всему полу на миллион рублей жемчуга рассыпалось. Маменька тогда их пожурили, а папенька сильно разгневаны были… Он у нас каждый вечер здесь, этот князь Юсупов…

Водки для Юсупова Иван Корнилов не жалел. Когда князь изрядно хмелел, владелец ресторана, поддерживая своего бывшего хозяина под руку, выводил его на улицу. У ресторана, как правило, постоянно дежурили со своими таксомоторами великий князь Федор и генерал от кавалерии Эрдели. Корнилов пальцем подзывал одного из них, вручал несколько франков и, усадив Юсупова в автомобиль, говорил:

— Ты уж доставь его, голубчик, в целости и сохранности!

Поначалу нищие богачи, графини-белошвейки и титулованные таксисты привлекали всеобщее внимание. Но со временем о них стали забывать. Даже падкая на сенсацию пресса перестала упоминать их имена и в политических обозрениях, и в разделе светской хроники. Мировую общественность уже не интересовали политиканы без политического багажа, царские сановники без департаментов, орловские помещики без знаменитых рысаков.

Мир внимательно следил за событиями, которые развертывались на одной шестой части земного шара. Мировая пресса все больше внимания уделяла первым коммунам в СССР, новой экономической политике, ликбезам и рабфакам. Международный лексикон пополнялся новыми, пока еще не очень понятными словами и выражениями, от которых веяло грандиозными переменами, происходящими в Советской России.

И только никому не известный соотечественник, Петр Ярема, как в доброе старое время, при каждом удобном случае не забывал через газету засвидетельствовать почтение своим именитым землякам. При этом он не скупился на расходы и помещал в газетах платные объявления:

С праздничком

Рождества Христова и Новым годом

поздравляет

похоронное бюро

Петра Яремы.

И хотя праздничные поздравления Петра Яремы больше напоминали некрологи, его именитые земляки были признательны и за это.

Николай Николаевич проводил дни, сидя в глубоком кресле у окна, со спицами в руках. Его экспансивная супруга черногорка Стана нервничала.

— Николя, не кажется ли тебе, что ты занимаешься не своим делом. Вместо того чтобы вершить государственные дела, ты, как какая-нибудь рязанская баба, вяжешь варежки!

— Что за тон, Стана! — укоризненно говорил князь. — Вот довяжу рукавичку и пойду…