…Отари приближался к куполу станции с известной робостью, совсем не похожей на гнев, с которым вышел отсюда вчера. Сзади топотал Уном, сжимая в руке метелку дурманных веток, впереди маячила спина этнографа — легко прыгая с кочки на кочку, он что-то мурлыкал себе под нос, временами оборачиваясь и поблескивая зубами. Он довольно быстро договорился о встрече — после нескольких немудрящих шуточек Инар уже заливалась на весь эфир, вызывая у Отари болезненную улыбку, и сразу согласилась принять гостей — Жюля и Унома (который, кажется, впервые за все время знакомства с ним Ило испытывал нерешительность). О предлоге визита Жюль соврал легко и вдохновенно — можно было подумать, что у него и впрямь сегодня день рождения. Отари переложил ранец с одного плеча на другое и нервно вздохнул. В ранце что-то подозрительно булькало… На душе было тягостно. Поэтому и улыбки Жюля не вызывали ответной реакции — хотелось, чтобы все выяснилось поскорее, и прекратилось это дурацкое томление. Остановившись у входа, этнограф нажал кнопку и обернулся к управленцу с улыбкой уже несколько напряженной:

— Главное, чтобы не выгнала сразу… Ну, я надеюсь, вы мне правду сказали.

Дверь бесшумно распахнулась, осветив их, и из уютной глубины раздался свежий девичий голос:

— А вот и вы!.. Жюль, поздравляю! А кто… — голос словно с разбегу налетел на препятствие — в полосу света, моргая, вступил Отари, багровый от смущения. Установилась тишина — они стояли друг против друга, Инар — с открытым ртом, и беспомощно моргающий Отари Ило, координатор, никак не могущий понять, что толкнуло его на эту пытку.

…Его спас Жюль — каким-то деревянным голосом он произнес:

— Мои друзья… вот, вместе со мной, прошу любить и жаловать…

Куда только девалось его всегдашнее изящество! Видимо, почувствовав это, он встряхнулся, разом обретя утраченный апломб:

— Я позволил себе собрать своих друзей на этой планете… вот, включая Унома! Кстати, вы незнакомы, — он мигом вытащил из-за широкой спины Ило робко жмущегося туземца:

— Уном, это Инар. Она женщина (помнишь, я тебе говорил?) Хороший человек… Инар, это Уном, он… — тут Кутюрф споткнулся, но спустя секунду все же вывернулся — он тоже хороший — правда, координатор?

Отари механически кивнул — взгляд его был прикован к девушке. Та, наконец, закрыла рот и решительно встряхнула огненно-рыжими кудряшками:

— Очень приятно, Уном! — и даже присела, изобразив книксен. Спохватилась: — Что же вы стоите? Проходите, прошу вас!

Сделав плавный жест рукой, она, как и подобает светской львице, прошла вперед тщательно отрепетированной походкой, скромно опустив глаза — Жюль следом, успев поощрительно подмигнуть координатору. Ило и Уном чувствовали себя примерно одинаково, хотя и по разным причинам — взглянув друг на друга, они молча переступили порог станции, и их охватила приятная теплота, смешанная с запахом корицы…

Хорошо, что для подобного рода торжеств существует раз и навсегда заведенный порядок. Стол, поздравления и такое прочее — все это помогло Отари пережить первые полчаса. Несмотря ни на что, атмосфера в крохотном зальчике создалась уютная — Жюль старался вовсю, чтобы разрядить напряженность, и кое-что ему удалось (не без помощи доброго зангийского вина). Девушка еще какое-то время казалась задумавшейся, но вскоре оттаяла и порозовела, а в глазах появился знакомый блеск — задорно потряхивая огненной гривой, она начала отвечать на пышные комплименты этнографа, вскоре целиком завладев его вниманием. Изредка она шаловливо задирала и Унома — бедный плониец казался совершенно растерянным, но эта игра не вызывала у него протеста. Отари молча пил вино, изредка заедая какими-то местными персиками с сильным травянистым привкусом, и все больше мрачнел. Инар совершенно не замечала его — гадкая привычка некоторых девиц, к которой так трудно приспособиться.

— Инар, как вам ягоды? — вопрошал тем временем раскрасневшийся Кутюрф, утративший свою всегдашнюю невозмутимость и откровенно радуясь возможности посидеть за столом с друзьями.

— Очень вкусные — вы их тоже с собой привезли?

— Нет, — смеясь, отвечал Жюль, — вот вы и попались! Это местные корнеплоды — что-то вроде картофеля…

— А по вкусу — клубника! — с готовностью изумлялась Инар, распахивая глаза. Деланно или нет — Отари было уже все равно. И он налил себе еще рюмочку…

— …а вместо вина есть курительные ветки — попробуйте понюхать… — этнограф продолжал лекцию о местных деликатесах. — Давай, Уном, за компанию — координатор, присоединяйтесь! — Жюль призывно махал дымящейся веточкой. Отари машинально взял ее и втянул сладковатый дурман. Сравнительно безобидный наркотик вызывал кратковременную эйфорию — по крайней мере, должен был. У него он не вызвал ничего, кроме мутной тоски. Где-то тонко хихикала Инар, Жюль неразборчиво бубнил ей что-то в ухо — картина отодвигалась в сторону, расплывалась, словно под водой… Глаза мучались сухой резью — поднеся к ним руки, он некоторое время с тупым любопытством рассматривал их. Голоса звучали раздражающе назойливо. «Что им неймется… Иш ты — хохочут. Инар…» Он поднял тяжелый взгляд — лица плясали перед ним… Прикосновение теплой ускользающей ладони — Уном обеспокоенно уставился на него, собираясь, как видно, что-то спросить. Отари представил, как прозвучит здесь его голос и поднес палец к губам — тс-с… Осторожно поднявшись, направился к выходу, мягко ступая по качающемуся полу. Царивший полумрак скрыл его уход — Инар была слишком занята разговором. Дернувшегося было следом плонийца остановил жест руки — потоптавшись, тот сел, провожая взглядом громоздкую темную фигуру.

«Так и должно было быть… Так и должно…» — твердил себе Ило, прислонившись к нагретой за день броне купола. День угас, пришла непроглядная плонийская ночь — где-то на берегу зажглись огни поселка, потерянно мерцая в пустоте. Мачта антенны тоже была освещена — несколько оранжевых фонарей отграничивали ее от тьмы вокруг. В этой тьме находился сейчас Отари. Неподвижно уставившись на свет, он постепенно успокаивался — вернее, впадал в какой-то транс, отрешенно созерцая собственные чувства. Одно чувство, названия которому он еще не знал — антипод любви, терпким осадком остающийся на дне пересохшей чаши. Темное и тяжелое, оно ломало ему внутренности тупым напором животной злобы… Но Отари не мог возненавидеть — он слишком хорошо узнал Кутюрфа за это время. А Инар… Он подавленно вздохнул. Что ж удивительного в том, что встретив среди скуки и одиночества такого человека, как Жюль, она сделала свой выбор задолго до того, как нога координатора ступила на почву этой злосчастной планеты… Может быть, интуиция не подвела его, и Жюль действительно поможет — использует свое влияние… Черт! Как пакостно на душе от такой стратегии! Стиснув зубы, он невидящим взглядом смотрел перед собой — огоньки поселка расплывались и дрожали…

…Он простоял так довольно долго. Глухой стук двери вывел его из оцепенения — на землю упал прямоугольник света, в котором мелькнула чья-то гибкая тень. Отари вскинул голову, всматриваясь…

— Уном! — негромко окликнул он… не вполне уверенно, впрочем. И тут же получил подтверждение своей ошибки — тень тихонько вскрикнула голосом Инар, и, повернувшись, быстро-быстро проговорила:

— …Это не я… то есть — не он… то есть… ну… — окончательно запутавшись в словах, девушка умолкла. Отари тоже молчал, не зная, что сказать. Он просто смотрел на легкую тень в полосе света…

— Мы… Я увидела, что вас нет. Вы обиделись?

— На что?

— Да, да! Но Жюль сказал мне… Это правда?

— Что?

Девушка смущенно потупилась. Ило никак не мог уцепиться за что-то определенное — перепады в разговоре действовали на него болезненно, словно покачивание над пропастью. Он подошел поближе — девушка подняла голову и посмотрела на него каким-то заискивающим и в то же время дерзким взглядом…

— Ну… вы ведь плохого не хотели…

— Не хотел. Я хотел разобраться.

— Вот! Он так и сказал — разобраться. Он сказал…