…Сверху послышался стук, с шорохом посыпался мелкий мусор. Ошеломленно моргнув, он сел, пощупал вокруг себя руками — то ли мох, то ли еще что… Больше испуга, чем ущерба. Близкая стена зеленовато светилась — машинально дотронувшись до нее, он словно испачкал пальцы в бледном мерцании. «Какие-то бактерии…» Прогнав последние следы умственного столбняка, встал, отряхнулся — на светящейся поверхности остался явственный отпечаток тела. По-видимому, в дальнейшем он может сам освещать свой путь. «Человек со светящейся задницей — это звучит…» — меланхолично подумал Отари. Посмотрев наверх, он не увидел отверстия, в которое провалился. Это объясняло причину стука — вход работал, как клапан. Ило не стал проверять, можно ли через него выйти наружу — в конце концов, не за тем пришел. Несколько секунд постоял, словно к чему-то прислушиваясь, затем осторожно сделал шаг по мягкому светящемуся ковру, оставив за собой черный след. Вскоре цепочка этих следов украсила подземелье.

Пещера… или коридор — Отари никак не мог решить, искусственное это сооружение или естественное образование. После встречи с ненормальным зеркалом Отари был готов ко всему. Простенькая цивилизация плонийцев включала в себя довольно странные тайны… Ход тем временем все круче заворачивал влево — впрочем, потеряв после падения всякую ориентировку, Отари мог только констатировать сей факт, не делая никаких выводов. Может, он уже в недрах горы… или, наоборот, под дном океана. Уклоны и подъемы чередовались с такой мягкой неспешностью, что он не мог даже определить, поднимается он или спускается. Скорее все-таки спускается — воздух стал как-то по особенному глух, мхи мерцали вроде не так ярко… Он не мог сказать, сколько времени прошло, когда запах чего-то дразняще-ароматного обеспокоил обоняние. Мерцание впереди стал ярче — бесшумно ступая по мягкому ворсу, Ило приблизился к очередному повороту и настороженно выглянул… В первый миг свет ослепил его, но раздавшийся в глухоте подземелья голос сладким нектаром влился прямо в душу:

— А я бы на вашем месте не стал здесь ходить, координатор!

— Жюль!

— К вашим услугам! Уном, доставай еще один прибор — у нас гость…

— Жюль… Уном! — в следующую секунду он оказался в гуще дружеских объятий и возгласов — его хлопали по спине (больше Кутюрф), стискивали руку (больше Уном), и Отари счастливо рассмеялся, видя их блестящие глаза — такие разные, но в то же время похожие…

Отдышавшись, от открыл было рот для вопросов, но его уже усадили возле «костра» из перегнилушек, озарявшего стены, отчего те казались тусклыми и безжизненными, как мятая бумага, и сунули в руки здоровенный кусок консервированной говядины, истекающий аппетитным жиром. Он узнал запах и подивился своей недогадливости — видимо, столь знакомый аромат никак не вязался в сознании с экзотически переливающейся пещерой Али-Бабы. Жюль подбодрил его:

— Давайте, сначала поешьте — я пока расскажу, что услышал…

Отари, чуть не заурчав, вцепился зубами в мясо — Уном издал одобрительный скрипучий возглас:

— Ей-йть! Мно… га йсть — правильна!

— Конечно, — подтвердил Жюль, — насколько я догадываюсь, в последнее время вам некогда заниматься такими пустяками.

Отари кивнул, не отрываясь от куска.

— Ну, я так и думал. И не сомневался, что вы рано или поздно найдете нас… Когда за тобой гоняется стража всей планеты, нет лучшего убежища, чем эти уютные пещеры. Потому-то мы и встали лагерем у входа. А мои малыши (он щелкнул пальцем по грозди каких-то булавок на поясе) загодя предупредили о визите… Откровенно говоря, я думал связаться, как обычно, но почему-то все время натыкался на отказ.

Отари молча продемонстрировал пустое запястье — Жюль недоумевающе уставился, потом кивнул.

…Пока Отари насыщался, этнограф вкратце изложил ему ситуацию. Как и предполагал координатор, после похищения танка тревога перекинулась на все базы. «Ну а мы в стороне — кому какое дело до мирного этнографа? По-моему, про меня просто забыли…» Сейчас идет погоня за угнанным танком — Жюль следил за перипетиями этого увлекательного дела, подключившись в общую сеть — «Антенна наверху — очень удачно, что я ее оставил… Хотя так и полагалось по технике безопасности».

Утолив голод, Отари некоторое время расслабленно глядел в переливы костра, слушая Кутюрфа, рассказывающего о своей работе. За два дня он успел исследовать несколько глубинных ходов — там нашлись обширные полости, абсолютно пустые, если не считать светящихся мхов. Это удивляло словоохотливого этнографа, рассчитывавшего найти следы тех, кто укрывался здесь во время пресловутого мрога. Отари заинтересовала пока лишь информация о том, что других входов в подземелье не обнаружено. Это давало почти стопроцентную гарантию — чтобы попасть внутрь, требовалось точно встать на клапан-вход и еще секунд десять постоять. Тогда только он отопрется. Что-то уж очень хитрое, в самом деле, для простодушных плонийцев! Он покосился на Унома — тот спокойно сидел рядышком, слушая, огонь отражался в прищуренных глазах…

— …Так что же вы думаете делать?

Жюль серьезно посмотрел на него, отбросив на время иронический тон. Это напомнило молодому управленцу, что он даже еще не рассказал о причинах, толкнувших его на бегство:

— Я хотел посоветоваться с вами, для того и пришел…

«Ну, не только для этого», — напомнила неуслужливая совесть. Он тряхнул головой:

— На этой планете затевается какая-то провокация в отношении Конференции… И я хочу, насколько возможно, помешать боулистам. Кажется, они готовят переворот — я кое-что узнал, хоть и недостаточно. Правда, Бронтом так не считает…

Жюль присвистнул по своей манере:

— Я подозревал, что эта экспедиция неспроста. Меня ведь буквально навязали в последний момент — теперь подозреваю, что только из-за происхождения.

Отари вскинул на него глаза — Жюль невесело рассмеялся:

— Не бойтесь, координатор — я-то ведь не боулист. Зато я хорошо знаю историю — общество, дробящееся на касты, в конечном итоге всегда деградирует.

Отари кивнул:

— Так же говорил мой учитель, профессор Лемон.

— Я рад, — кратко ответил Жюль.

Помолчав, координатор обстоятельно и неспешно изложил ему всю предысторию бегства, изредка отрывая глаза от огня — Жюль слушал внимательно, не перебивая, как обычно, ироническими репликами.

— …Теперь у меня одна возможность — отсидеться где-нибудь до прибытия корабля. Это полгода… Думаю, что выдержу — если, конечно, поможете. Особенно ты, Уном, — он обратился к молчавшему все это время плонийцу. Тот медленно наклонил голову и поднял ее — кивнул, как это делали люди. Сказал негромко, так, что тембр голоса показался почти терпимым:

— Я… помогу… — он сделал жест вокруг, — мы все…

Отари несколько долгих секунд, не отрываясь, смотрел в его строгие глаза. Положил руку на теплое ускользающее плечо и чуть потрепал — неожиданно лукаво улыбнувшись, Уном ответил ему тем же.

— Полное взаимопонимание! — прокомментировал Жюль. Отари показалось, что даже с некоторой завистью.

— Ну а теперь пора спать — по моим часам уже ночь.

Ило машинально поднес левую руку к глазам и досадливо поморщился — от таких привычек за день не отвыкают.

— Утром пойдем вниз, — сообщил Жюль, — там, кажется, есть еще ответвления… Теперь работа у меня пойдет, еще бы — целый координатор! Как, не возражаете? Конечно — вам развлечение, а мне польза… Наша база отсюда в получасе ходьбы — втроем сделаем еще одну — на глубине. И вдвое быстрее… А от Унома в перетаскивании груза пользы ну никакой!

Устроившись на теплой от близости «костра» ворсистой поверхности, Отари положил под голову свой короб и слушал воркотню этнографа уже сквозь сон. Уном проскрипел в ответ что-то непочтительное — Кутюрф весело захихикал… О чем они говорили дальше, Отари не услышал. Благодетельный сон смежил ему веки.

…Сквозь потрескивание и шорох прорвался голос: «…семнадцатый возвращается… Он на привязи». Снова шорох… Как будто трутся сухие листья. Внезапно и громко: «Я семнадцатый, у меня все в порядке, прием!» И словно разбудили улей — заговорили все разом: «Передайте остальным — поиск завершен… Да, старику доложили…» «Программист вылетел с Бронзовой, будет через час…» «Ахай, Пелес, встретимся позднее…» «…уберите атмосферщика!» Отари вздохнул и открыл глаза, просыпаясь. Прямо перед ним была чья-то спина — лопатки под смуглой кожей проворно двигались, и в такт их движению мутно-розовое свечение то затухало, то вновь вспыхивало. Сквозь усиливающийся свист и треск пробилось какое-то неразборчивое слово, затем все стихло — стало слышно аппетитное скворчание костра. Спина пропала — вместо нее обнаружились два блестящих глаза. Заглянув в лицо спящего, Уном резко повернулся и издал негромкий возглас. Негромкий по своим меркам — Отари болезненно поморщился и сел, потирая глаза.