– Ничуть, – хмыкнул я, узнавая лысого химика, соавтором которого в свое время был сам Д.С.П.Сейдж.

– Зови меня Брэд, – заявил он. – Я Брэд Ф. К. Хоукс. Так я подписываю свои работы. Но ты зови меня просто Брэд. Ведь мы летим в распроклятое место…

– Эл, – подсказал я.

– Да, Эл. Мы с тобой летим в распроклятое место. – Похоже, Брэд Хоукс не терпел никакой официальности. – Ему радуешься, только покидая его.

– Еще не поздно отказаться, – заметил я, разглядывая помятую физиономию Брэда Ф. К. Хоукса. Видимо, он гулял всю ночь: лицо отекло, лысина побагровела, левая щека отливала синевой. Возможно, его били, но утверждать это я бы не стал.

– Я видел тебя ночью. – Брэд раскатисто расхохотался. – В ресторане Пайгроуза. Ты был обвешан шлюхами и так пьян, что не узнал меня. Куда ты дел рыжую красавицу, которая пыталась валить тебя прямо на столик?

– Черт их всех знает, – пробормотал я.

– И это верно! – Брэд Хоукс одобрительно засмеялся. – Чем быстрее шлюх забываешь, тем лучше. От них никакой пользы. Они как пейзаж за окном поезда. – Он осторожно провел ладонью по синюшной щеке. – Что тебя гонит в эту чертову дыру? Я имею в виду Итаку.

Его вполне могли подсадить, но на подсадного он походил меньше всего. Багровая перекошенная физиономия… Скорее, вечный пьяница… Я в его глазах, наверное, выглядел так же… Он ведь видел меня ночью в ресторане Пайгроуза…

Меня…

Я усмехнулся.

Конечно, он видел не меня, а нашего агента Шмидта.

Человек, документами которого я пользовался, должен был уже находиться на Аляске. А я отсыпался ночью и хлебнул только под утро. Но Хоукс мне, в общем, нравился. Что-то в нем беспрестанно находилось в движении. Почти одновременно он вспоминал, хвастался, удивлялся и предупреждал. И больше, чем чему-то другому, дивился моему желанию лететь в Итаку.

– Деньги, – пояснил я коротко. – Вернее, их отсутствие.

– Ну да, – хохотнул он. – Глядя на тебя, не скажешь, что тебе хочется просто влиться в производственную семью. Слыхал про такое? Все мы – члены одной производственной семьи, ну, а производство наш дом! – Он благодушно, но не без издевательской нотки хохотнул. – Наш дом! В Итаке тоже так говорят. Там всякое говорят. Можно услышать и такое: мы братья! А? Как тебе? Мы братья! Ты еще сам это услышишь, готов держать пари. Только не забывай, что братья есть старшие и братья есть младшие. Даже там, где я работал, а это, Эл, было не худшим и вовсе не антидемократическим предприятием, на стене заводской столовой красовался щит: «Здесь отпускают обеды только инженерам и химикам!»

– С точки зрения инженера и химика, не так уж и плохо.

Хоукс изумленно воззрился на меня:

– А как же коллективизм, парень?

– Не знаю, – ответил я.

– Чем займешься в Итаке?

– Это мне подскажет санитарный инспектор Сейдж.

– А-а-а, Джейк! Конечно. Он распорядится. У него есть веселые места. Например, цеха, в которых ладони через час белеют от кислот, а легкие меняют цвет, как лакмусовая бумажка. Постарайся не попасть в такой цех.

Я не успел ответить. К столику подошел бармен.

– Простите, вы Брэд Хоукс и Герб Гаррис, следующие в Итаку? Вас просят на посадку. Вест гейт, 16.

– Видишь, как к нам внимательны, – хохотнул Брэд. – Теперь ты постоянно будешь чувствовать такое внимание. В любом случае, Эл, дай мне знать, если Сейдж решит заткнуть тебя в химический цех. Уж я-то знаю, в каком из них штаны развалятся прямо на тебе, а в каком ты сможешь экономить на цирюльнике.

Если Брэд Хоукс и шпионил за мной, я его не опасался. Он слишком много говорил. Он не давал мне рта раскрыть, так подсадные не поступают. Только в самолете он впал в короткое забытье, но тут же очнулся:

– Мы уже над океаном, Эл?

– Облака. Ничего не видно.

– Все, кто летит в Итаку, первым делом восхищаются видом на океан. Неужели вид такой огромной лужи улучшает пищеварение?

– А почему нет?

Он пожал плечами и снова впал в полузабытье.

Смутные воспоминания всплывали в моей памяти.

Они наплывали друг на друга, смазывались, но тут же возникали вновь.

Я видел светлый и плоский, будто выровненный мастерком, океан, видел набегающий на пески накат, тенистые рощи, в которых прятались белые коттеджи, «Марию» – шхуну старого Флая, видел старую площадь, над которой вонзался в облачное небо железный крест костела. Зеленой, теплой, туманной и солнечной помнилась мне Итака. С остальной страной ее связывала только железнодорожная ветка. Но теперь (я это знал) в городке был свой аэропорт, и на летном поле, пустынном и голом, нас встретил санитарный инспектор Д.С.П.Сейдж. Он сразу разделил прибывших на несколько небольших групп. Меня оставил при себе, а Хоукса отправил в первый же автобус.

– Найдешь меня в «Креветке», Герб.

– Вы подружились? – вкрадчиво спросил Сейдж, проводив взглядом бывшего соавтора. – Это правильно. Коммуникабельность – не худшая черта.

– Мне тоже в автобус?

– Нет, мой мальчик. Теперь ты работаешь на санитарную инспекцию, то есть на меня. Видишь на краю поля машину с двумя антеннами? Иди к ней. За рулем сидит человек вот с такими волосами. – Он провел рукой по шее ниже затылка. – Скажи ему, что ты послан на замену. Хочу увидеть, на что ты способен.

Человек за рулем действительно оказался длинноволосым. Крупные локоны обрамляли худое лицо и падали на плечи, широкие и сильные. Но глаза мне не понравились – выпуклые, злые.

– Сейдж послал?

– Да.

– Давно водишь машину?

– С детства.

– Не хами, – предупредил он. – В твоем детстве не было таких машин.

– Это точно. Но тогда и люди были вежливее.

– Садись за руль. Меня зовут Габер.

– Мы не будем ждать инспектора?

– Обойдется без нас.

Я выжал сцепление.

– Дуй прямо по шоссе. Не позволяй, чтобы тебя обгоняли.

Я кивнул. Машина оказалась легкой на ходу. Такую нелегко обогнать, да и обгонять нас было практически некому. Туман с океана бледными струйками несло через пустую дорогу, пролегавшую по таким же пустым, страшно изрытым оврагами полям.

– Здесь как на Луне…

– А ты бывал на Луне?

Я не ответил. Я совершенно не узнавал город.

Двухэтажные коттеджи кое-где сохранились, но давно потеряли благородный белый цвет, выглядели посеревшими, униженными, а главное – исчезли деревья. Пейзаж определялся теперь не зелеными рощами, а серыми бесконечными пирамидами заводских цехов, тянущихся на протяжении всех пятнадцати миль, что отделяли центр Итаки от аэропорта. Правда, на въезде сохранилась арка, построенная из китовых ребер. Над нею светилась хитроумно сплетенная из неоновых трубок надпись: «Ты вернулся в Итаку!» Шлагбаум перед аркой был опущен. Дежурный в желтой униформе с эмблемой «СГ» на рукаве и с пистолетом на поясе кивнул Габеру:

– Кто с вами?

– Новый водитель Сейджа.

Только в городе я сбавил скорость.

Деловой квартал мне всегда не нравился. Узкая улочка, зажатая каменными многоэтажками. Раньше здесь было просторнее, но мне и раньше не нравилось это место.

– Проглядывает здесь солнце?

– Ты приехал не на курорт. Тормозни!

Тяжелая рука Габера опустилась мне на плечо, но я успел.

Нелепо пританцовывая, странно тряся маленькой седой головой, часто и недоуменно моргая выкаченными, как у глубоководной рыбы, глазами, прямо перед машиной возникла оборванная старуха. Впрочем, старуха ли? За горбатой ее спиной из грязного мешка с вырезанными в нем отверстиями для рук и ног выглядывал большеголовый младенец. Он был отвратителен. Не может быть у нормального младенца такой большой некрасивой головы, таких странных плоских, низко расположенных ушей, таких крошечных, утонувших в темных подпухших глазницах бессмысленных и пустых глаз…

Я еще не успел раскрыть рта, а Габер уже орал в трубку радиотелефона.

Почти сразу из-за поворота с воем вылетел желтый крытый брезентом грузовик. Два санитара в желтой униформе «СГ» подхватили старуху и бесцеремонно забросили в крытый брезентом кузов.