Брэд прохрипел:

– Не хочу из банок. Хочу в постель.

Италия хотела того же. И они исчезли.

Унылый мальчишка в грязной форменной курточке поменял пепельницу и, встав у стойки, от нечего делать глазел на нас. Как правило, нечто вроде согласия между мужчиной и женщиной возникает сразу. Или не возникает. Нойс сбивала меня с толку. Я все еще не понимал, чего она хочет и почему дуется. Не то чтобы она возбуждала меня, мне нужно было прикрытие.

– Пойдешь со мной?

Она улыбнулась.

Я вел машину сквозь сплошную стену дождя.

Нет не сквозь стену. Старый Флай был прав, сквозь кислый кисель.

И вообще, подумал я, в такую погоду за руль садятся исключительно идиоты.

– Поднимись в сорок третий номер.

Припарковав машину, я прошел к себе.

Нойс сидела в кресле и внимательно разглядывала комнату.

«Они все здесь какие-то запуганные», – с неудовольствием отметил я.

И посоветовал:

– Прими душ.

Она неуверенно кивнула.

Я дождался, когда из ванной послышался шум воды, заказал по телефону кофе и выключил свет. Открыть окно оказалось делом секунды. Я выставил наружу загодя приготовленную пробирку. Если бы кто-то и увидел меня с улицы, мало ли чудаков в такой дождь могут открыть окно. Капли шумно разбивались о подоконник, противно сползали по голой руке. Я попробовал на язык – сильно кислило. Когда пробирка наполнилась, я плотно заклеил ее специальным пластырем и сунул в карман куртки. Таким же образом я поступил со второй. Потом набрал целый стакан дождевой воды, включил свет и удивился – дождевая вода отливала мутью.

Скрип двери заставил меня обернуться.

На пороге ванной, придерживая рукой полы халата, стояла Нойс.

– Что ты делаешь? – Она была испугана.

– А ты? – рассердился я.

– Зачем тебе дождевая вода?

Я демонстративно выплеснул воду.

– Чего ты боишься, Нойс?

– Бэд Стоун… Он вот так же собирал дождевую воду…

– Ты знала «нашего Бэда»?

– Он был моим мужем.

– Прости.

Сообщение Нойс застало меня врасплох.

Почему-то мне в голову не приходило, что в Итаке до сих пор живут люди, близко знавшие Бэда. Но зачем нужна была дождевая вода этому Бэду, обыкновенному полицейскому?

– Существует специальное распоряжение санитарной инспекции, Герб… Вода, почва, воздух Итаки не могут быть объектом частных исследований…

– Я не исследователь.

– Бэд всегда говорил так же.

Я злился. Нас могли слушать. Скорее всего, нас уже давно слушали. Мне это не нравилось, и я схватил Нойс за руку:

– Мы что, пришли сюда болтать?

Одновременно я прижал к губам палец.

Я уже понял, что не надо было тащить Нойс в номер.

Но кто мог знать, что она бывшая жена «нашего Бэда»?

Все еще прижимая палец к губам, я толкнул Нойс в постель.

И услышал стук в дверь.

Нойс вздрогнула.

Я втолкнул ее в ванную:

– Сиди здесь, пока не позову.

И подошел к двери:

– Кто там?

– Откройте, Гаррис. Санитарная инспекция.

– Сейчас ночь. Какого черта вам нужно?

– Откройте, – повторил Габер.

Я открыл. Первым вошел он, за ним еще два крепких парня в униформе «СГ».

– Нашим приказам следует подчиняться сразу, – хмуро заявил Габер. Его длинные локоны были мокрыми. – Ты ездил к океану, говорят, входил в воду. К сожалению, с двух часов дня, уже после твоего отъезда, эта зона перешла в разряд опасных – там недалеко в воде обнаружили труп моргача. Тебе не обязательно знать подробности, но меры следует принять. – Он вынул из кармана плоский флакон. – Десять капель на ночь, Герб. Утром повторишь.

Затрещал телефон.

Я вопросительно глянул на Габера.

– Возьми, возьми, – хмуро кивнул он.

«Герб! – захрипел Хоукс. Наверное, его и в трех шагах от меня было слышно. – Эти подонки из санитарной инспекции притащили мне флакон какой-то дряни. Наверное, они притащат ее и тебе. Мой совет тебе, не вздумай глотать эту дрянь. Будущие твои женщины не обрадуются этому. Да и Нойс тебя не поймет».

«И что ты со всем этим сделал?» – покосился я на Габера.

«Слил в раковину! Что еще? Уж я-то знаю, чего стоит эта водичка! Не мы им нужны, Герб, учти, они охотятся за нашими девчонками. – Он явно был разъярен. – Эти подонки увели Италию».

«Ладно, Брэд».

Я повесил трубку и замер.

На пороге ванной стояла Нойс.

Она успела одеться. На ней снова была длинная юбка и тонкий пуловер.

– Разве я звал тебя?

– Герб, я должна уйти.

– Девчонка права, – мрачно подтвердил Габер. – Она должна уйти.

Похоже, слова Брэда Хоукса окончательно испортили ему настроение.

– Ты еще не знаешь, Герб, это наша вина, мы не успели тебя предупредить: многие местные жители состоят в Итаке на специальном учете. Сами они, конечно, помалкивают об этом. – Он мрачно уставился на Нойс. – Это понятно. Зачем им рекламировать пониженную сопротивляемость болезни Фула.

Пониженную сопротивляемость болезни Фула… Габер так и произнес, и я сразу вспомнил мерзкую старуху с уродливым младенцем в мешке за спиной на въезде в город. Нойс – потенциальная моргачка? Нойс – потенциальная колонистка? И она молчала об этом? Чем же мне грозят ее поцелуи?

Я был взбешен. И Габер понял меня:

– Десять капель на ночь, Герб. И повтори утром. И не слушай никаких пьяниц. Вот тебе склянка. Обязательно пей из нее. И со всеми вопросами обращайся к нам. Болезнь Фула не лечится.

Я поднял глаза на Нойс.

Она отвела глаза в сторону.

– Идем, – кивнул Габер, и Нойс послушно пошла впереди него.

Хлопнула дверь. Я облегченно вздохнул. «Они что-то подозревают… Удалось ли мне обмануть Габера?.. Поверил ли он в мой испуг?.. Если и поверил, – прикинул я, – в моем распоряжении только эта ночь…»

Я с отвращением бросил принесенный Габером флакон на пол.

«Всего лишь ночь… Всего лишь одна ночь… Я сделал глупость, притащив сюда Нойс. И если не уйду, это будет еще одна глупость…»

Не выключая свет (он будет гореть всю ночь), я закурил и подошел к окну.

Дождь почти прекратился, но редкая капля иногда шлепалась о подоконник, звуки эти неприятно били по нервам. Я должен успеть. Я непременно должен успеть. Я бросил сигарету и рассовал по карманам самое необходимое – фонарь, зажигалка, тонкие резиновые перчатки. Где-то за окном надсадно взвыла сирена. Над невидимым зданием напротив отеля вспыхивали неоновые буквы:

ШАМПУНЬ…

ШАМПУНЬ…

ШАМПУНЬ…

Портье в холле спал.

Бесшумно скользнув за дверь, я вывел машину за ограждение.

Бензобак был почти пуст, но я и не собирался покидать Итаку на машине. Старые дачи – вот мой путь! Я наметил его чуть ли не в первый день, и теперь пора пришла. Пересекая Святую площадь, я притормозил возле клиники. Привратник посветил фонарем на мое удостоверение:

– Вы не внесены в список лиц, имеющих допуск в клинику.

– А разрешение Габера вас устроит?

– Габера? Ну конечно.

Я включил радиотелефон.

Габер откликнулся сразу:

– Ну, что там у тебя, Герб?

– Я хочу увидеть доктора Фула, – ответил я, стараясь вложить в голос как можно больше испуга и растерянности.

– Зачем? Я же оставил лекарство.

– Я буду спокойнее, если сам поговорю с ним.

– Тебя так разобрало? – с не совсем понятным удовлетворением усмехнулся Габер. И разрешил: – Ладно. Только в следующий раз не умничай. И помни, что утром тебе на дежурство.

Фонари освещали песчаную дорожку, но холл не был освещен.

Привратник успел предупредить службы: меня встретила высокая тощая сестра в белом халате. Я не нашел сочувствия в ее укрывшихся за очками глазах, но задерживать она меня не стала, сразу провела в кабинет. Типичная лекарская дыра – стеллажи, загруженные книгами, справочники, химическая посуда. На стене висело несколько увеличенных фотографий. Я нисколько не удивился, увидев среди них фотографию «нашего Бэда».