Уже в ХХӀ веке, узнал любопытную подробность о «нашем» самолете. Он, оказалось, по личному приказу И.В.Сталина, полностью скопирован с американского стратегического бомбардировщика Б – 29. Как и некоторое другое вооружение США, «позаимствованное» у заокеанских конструкторов. Скопировали настолько точно, что на панели управления оставили отверстие под банку с «Кока-колой», о которой наши летчики не имели представления. Строили ТУ – 4 как носителя ядерной бомбы. Заинтересовавшихся историей самолета ТУ-4, отсылаю в Википедию, где описаны подробности его создания, даются адреса более серьезной литературы.

Факт этот я узнал более чем через полвека, а тогда в 1959 году, с опытным авиатехником, знающим толк в электронном оборудовании, мы раскурочивали машину, по своей электрической и радиотехнической начинке, опережающую мирную советскую технику на десятилетия. Что за электроника там стояла! В гражданской промышленности о существовании таких гироскопов, микроскопических реле и выключателей, электромоторчиков, измерительных приборов, потенциометров и конденсаторов, прочих деталях и устройств не имели понятия, что они давно изобретены, существуют. Напомню, время было, когда страна уделяла внимание только военной технике и разработке военных технологий. Передать что-то из наработанного, в мирный сектор экономики, «там, на верху» не приходило в головы или не доходили руки, а может быть, не считали нужным. Властвовала идеология: мы во вражеском окружении, не сегодня – завтра американские империалисты нападут на Советский Союз. Зато позволило в 1949 году создать отечественную ядерную бомбу, а в 1953 году – водородную. Еще многие годы, пока существовал СССР, приоритет научных разработок отдавался военно-промышленному комплексу. С развалом страны в 1991 году, разрушилась не только мирная экономика, почти полностью остановилось развитие военно – промышленного комплекса. Только с приходом к власти В.В.Путина, военная промышленность начала медленно возрождаться. Однако, догнать десятилетнее отставание от мирового научно-технического прогресса, нелегко.

В первые же месяцы армейской службы, в жизни моей случилось событие, значение которого оценил много позже. Знакомство с русским евреем Михаилом Левитиным, призванным из Рославля, небольшого городка между Смоленском и Белоруссией. Я назвал его русским евреем, а, он был чистокровный русский (евреи в мирное время не служили в солдатах). Обстоятельства сложились, что с пеленок вырос в еврейской семье, и был воспитан в лучших еврейских традициях, научен таланту предпринимательства, выживанию в сложных жизненных ситуациях. После десятого класса Мише не позволили мечтать о поступлении в институт, а когда не подчинился воле воспитавшего родителя, начать работу в магазине учеником мясника, или грузчиком, отправили самостоятельно искать работу. Поиски привели в редакцию районной газеты, где работали такие, как и он, бывшие десятиклассники. Михаил быстро освоил искусство писать заметки о передовых тружениках колхозных ферм и станочниках, их социалистических обязательствах, которые они выполняли и перевыполняли.

На фоне необразованных деревенских парней, с которыми судьба свела служить, он выделялся, и мы подружились. С первых дней службы в армии, он писал в окружную военную газету про успехи в боевой и политической подготовке своих товарищей по взводу и роте. Сюжеты и темы для военной газеты находились легче, чем в районной, где читатели знали всех героев публикаций. В армейской газете не указывалось место дислокации части и о ком сообщалось в заметке, а лишь «В подразделении капитана Солнцева» или «В части, где командир А. Петров», часто не называя звания командира. Перед автором, которого именовали военкором или внештатным корреспондентом, в меру таланта открывались широкие возможности сочинить любую историю, которую не проверишь. Например, «на учебных стрельбах по движущимся мишеням, отделение сержанта Волкова вышло на первое место, опередив победителей предмайского соревнования, отделение старшего сержанта Сергеева». О каких отделениях, командирах, сообщала газета, узнавали лишь сами герои заметки, встретив знакомые фамилии. Свежий номер ежедневной газеты Приволжского военного округа «За Родину» лежал на видном месте в каждой ленинской комнате роты или взвода.

За подобную заметку в 10 – 15 строк присылали гонорар 3 – 4 рубля. В месяц Михаил зарабатывал до 30 рублей. Учитывая, что солдатам платили на личные нужды всего три рубля, а бутылка пива в городской бане, куда солдат водили по пятницам, стоила от 30 до 50 копеек, в зависимости от сорта и качества, гонорар был хорошим подспорьем. В те годы в армию денег из дома не посылали. Не принято было, да и родители солдат жили очень бедно. От тех, кто зажиточнее, изредка приходили посылки с домашним салом и колбасой, солениями и сигаретами. Всем этим богатством получатель обязан быть делиться, в первую очередь со старослужащими. Хорошо, если адресату доставалась хотя бы десятая часть посылки. Приходили посылки обычно к праздникам, чаще церковным, хотя официально, в атеистической стране, кроме революционных, других праздников не существовало.

Михаил заразил и меня азартом сообщать в газету о каждом важном событии в армейской жизни, а заодно и получать небольшие деньги за информацию. Конкуренции не побоялся. Через несколько месяцев по сумме гонораров, я догнал своего приятеля. Мне сочинительство давалось легче, я безбожно сочинял небылицы, следуя примеру незабвенного Марка Твена. Возможно, в редакциях окружной «За Родину» и в центральной – «Красной звезде», об этом догадывались, но им требовалось выполнять закон о 60 и 40 процентах, заполнять газетные площади «творчеством» внештатных корреспондентов, и печатали всё, что присылали.

Отвлекусь ненадолго от армейских будней и просвещу современных журналистов, не знающих о законе 40 и 60 процентах, завещанных В.И.Лениным, для всех видов СМИ, начиная с 1918 года плоть до перестроечного 1989-го, когда закон не отменили, а как многое в стране, «спустили на тормозах» – не стали исполнять.

Семьдесят лет эти проценты оставались головной болью для редакторов газет всех уровней, на радио, а потом и на телевидении. Шестьдесят процентов авторов публикаций обязаны быть нештатными сотрудниками, то есть крестьянами, рабочими или солдатами, не профессиональной интеллигенцией, которую вождь мирового пролетариата сравнивал с говном. Лишь сорок процентов газетной площади или эфирного времени полагалось заполнять штатным профессионалам. И гонорар делился в такой же пропорции. Можете представить газету, где полосы на шестьдесят процентов заполнены письмами, заметками и статьями рабочих и сельских корреспондентов, как требовал Владимир Ильич? Или представить, как непрофессионал подготовит радио или телепередачу? Семьдесят лет находили выход, не решаясь посягнуть на ленинский завет. Как во всех сферах советской жизни, выручали разные хитрости. На радио и телевидении передачи готовили знакомые, не состоящие в штате, профессионалы. В газете проблема решалась еще проще. Штатный, идеологически подкованный, сотрудник писал от первой до последней строчки за колхозную доярку, передовика производства, ставил в конце их фамилию, а бухгалтерия отсылала им гонорар. В своей практике на телевидении, чтобы выполнить злополучный процент, одну из своих программ, с повышенным гонораром, я вынужден был раз в месяц оформлять на кого-то из друзей, не работающих на телевидении. Им тоже было выгодно, бухгалтерия приплюсовывала полученную сумму, к месячному заработку, а значить, к отпускным и больничным. Получив гонорар, «внештатник» вычитал из него небольшую сумму, на которую увеличивался подоходный налог, а остальные деньги отдавал мне. На таком принципе работали все редакционные коллективы на ТВ и в газетах. Начальство, конечно, знало, но делало вид, что не замечает. По-другому в творческой организации не добьешься выполнения ленинского закона о профессионалах и нештатных сотрудниках.

Вернусь к своим армейским газетным материалам. Следование примеру Марка Твена и его редакторскому опыту, к концу моей службы, едва не довело до грандиозного скандала, и неизвестно каким изменениям в моей судьбе. Случилось это на последнем году, в конечном моем месте службы, когда я был уже авторитетным военкором газеты Прибалтийского военного округа, с тем же названием «За Родину!», как и в Поволжье, награждаемым к каждому празднику Почетной Грамотой газеты.