Вика улыбнулась мужу, ответила, что согласна, и предложила: «Давай будем спать. Я выпила лекарство, боли в сердце начали стихать, поэтому ложись рядом со мной и будь уверен, что все обойдется. Такие боли в сердце я ощущаю постоянно и уже привыкла к этому. Только сегодня они почему-то немного усилились. Но я хорошо высплюсь – и боль пройдет. Ты не переживай. Туши свет и ложись спать, а завтра мы продолжим этот разговор. Обо всем договоримся и сделаем так, чтобы всем было хорошо. Ведь до этого мы всегда так поступали? – и понимали друг друга! А теперь поцелуй меня, погаси свет и ложись спать. Утро вечера мудренее».

Леонид выполнил требование жены. Но когда ее целовал, ему показалось, что губы у нее почему-то похолодели, однако не придал этому значения и лег спать рядом с женой. Оба супруга быстро заснули. Под утро заплакала дочка. Лёня повернулся к жене и сказал: «Слышишь? Наша малышка требует, чтобы мама ее накормила. Давай, просыпайся, сейчас я тебе ее подам». Муж встал и привычно пошел забирать дочку из кроватки, чтобы подать ее матери. Взял Феодорку на руки. Увидев лицо отца и услышав знакомый голос, девочка замолчала. Папа понес малышку к матери, которая на этот раз почему-то не приподнялась на постели. Леонид подошел с ребенком на руках к кровати и спросил: «Вика, почему не встаешь? Давай, просыпайся, корми нашу дочку! Она этого требует».

Но Вика молчала. Она не могла отозваться на плач дочери и просьбу мужа, потому что была мертва. Ослабленное сердце, отданное в жертву своему ребенку, которого она, вопреки требованию врачей, сохранила, родила и полгода кормила грудью, – не выдержало очередной большой нагрузки и остановилось.

Супруг этого не знал, поэтому снова попросил: «Вика, вставай…». Но жена не встала. Леонид почувствовал чтото неладное и спросил: «Вика, что с тобой? Тебе плохо?» Поняв, что жена не реагирует на его просьбы, он подошел к кровати, потрогал Вику – и ужаснулся: ее тело было холодным! Поняв, что случилось непоправимое, он закричал: «Мама!!!» И, упав на колени рядом с кроватью, где лежала его мертвая жена, держа на руках плачущего ребенка, тоже зарыдал.

В это время в комнату влетела Евгения Тимофеевна. Подбежав к рыдающему сыну, она забрала у него плачущую внучку и спросила: «Почему ты плачешь? Вике плохо? Перестань плакать, напугаешь малышку! Она и так уже вся дрожит, потому что, испугалась твоего крика. Давай, вставай, перестань плакать и иди, звони, вызывай скорую помощь!».

Лёня встал с колен, подошел к матери и заявил: «Скорая не нужна. Она уже не поможет, потому что Вика умерла». От услышанного от сына в ушах у свекрови зазвонили колокола. Она закричала: «Ты с ума сошел! О чем ты говоришь?! Как это – Вика умерла?! Этого не может быть! Ведь еще вчера она чувствовала себя вполне нормально!» Бабушка подала плачущую внучку продолжавшему рыдать сыну. Когда тот ее взял, подошла к кровати и стала тормошить бездыханное тело снохи, крича: «Виктория, вставай!» Поняв, что Вика на самом деле мертва, схватилась за голову, заохала и упала, потеряв сознание.

Леонид перестал плакать. Он понял, что может потерять и маму. Поэтому, положив плачущего ребенка в кроватку, взял графин, набрал в рот воды и брызнул в лицо матери. Затем повторил свою спасительную процедуру. Это привело Евгению Тимофеевну в чувство. Она открыла глаза и спросила: «Где я?» Леня понял, что у матери случился провал в памяти. Он подал ей руку и попросил: «Мама, вставай!» Женщина встала. Сын подвел ее к креслу и предложил: «Садись вот здесь, мама». Но она не подчинилась требованию сына, а спросила: «Почему Феодорка плачет? Надо ее покормить». Сказав так, повернулась к кровати, где лежала ее мертвая сноха… Видимо, в это время ее память восстановилась. Она села в кресло, но не заплакала, а зашептала: «Чему быть, тому не миновать. В моей жизни произошла еще одна семейная трагедия. Видимо, это Божья судьба. Ну, вот что, Лёня, – Вику плачем не вернем. Ее от нас забрал Бог. И мы должны смириться с этой трагической участью, если такова была воля Божья. Поэтому давай успокойся, хотя это будет нелегко, так как утрата эта для нас обоих невосполнима. Но на наших руках осталась маленькая девочка, и если мы тоже умрем вслед за ее матерью, то тогда что будет с ней? Она без нас погибнет. А если ее и спасут, то она будет расти круглой сиротой и всеми обижаемым человеком. При живом отце и родной бабушке этого допустить нельзя! Поэтому давай сначала накормим плачущего ребенка, а затем подумаем, как нам быть дальше. В одном я уверена: мы должны жить ради твоей дочки и моей внучки. И, вырастив ее, мы увековечим память о ее матери, которую она не будет помнить. Вот так будет лучше, чем рыдать от беспомощности и сходить с ума».

Заявив так, свекровь встала с кресла, подошла к кровати, где лежала умершая сноха, и перекрестилась. По ее щекам потекли слезы. Но она взяла себя в руки и потребовала от растерявшегося сына: «Возьми Феодорку и отнеси ее на кухню. Я разогрею молока и накормлю ее. А после этого определимся, что будем делать дальше». Лёня подошел к детской кроватке, где тихонько всхлипывала уставшая плакать полугодовалая девочка. Забрал ее и понес на кухню. Там уже бабушка грела молоко, чтобы покормить внучку.

Когда все было приготовлено, бабушка забрала малышку из рук отца, села на стул и начала кормить девочку, которая сразу же присосалась к соске, надетой на специальную двухсотграммовую бутылочку. Лёня смотрел, как проголодавшаяся дочка поглощает молоко, и вспоминал, как ее кормила мама. Представив себе, что этого больше никогда не будет, не удержался и вновь заплакал, причитая: «Боже, что же теперь я буду делать?! Я так любил эту женщину, что вряд ли смогу жить без нее! Нет большего горя для человека, чем потерять самое дорогое, что имел. И почему Бог так поступил со мной? Если я в чем-то провинился перед ним, то пожалел бы хоть это малое дитя! Нет справедливости даже у Бога, если он не жалеет детей и оставляет их сиротами. О, Боже…»

Мать не выдержала и перебила сына, заявив: «Перестань гневить Бога. Если он это допустил – значит, так надо было. Лучше давай успокоимся и подумаем, как нам быть дальше. Как это ты решил, что дальше жить не сможешь?! А как же твоя дочка? Разве она не дорога тебе? Вот ради нее и будем жить! И чтобы я больше не слышала от тебя, что без Вики не сможешь жить. Глупо так заявлять. Поэтому возьми себя в руки. Иди, позвони и вызови врачей. Пусть они скажут, что нам дальше делать. Наверно, они потребуют отвезти покойницу в морг на обследование. А тем временем мы будем готовиться к похоронам. От этого уж никуда не деться, потому что так Богом дано – покойник должен лежать в земле. Из земли нас создал Бог, в землю же все мы и пойдем. Только никто не знает, когда придет его очередь. Вот очередь Вики подошла – и Бог забрал ее. Значит, она там нужна. И не порицай Бога за это, не гневись, потому что нам в Его дела вмешиваться не дано».

От сказанного матерью Лёня успокоился и сам для себя сделал вывод, что она права. Осудил себя за то, что усомнился в правильности Божьих деяний, но одновременно и попытался себя оправдать: «Ну как я мог поступить, если на мою голову внезапно свалилось такое горе, от которого можно с ума сойти! Но мама права: плачем горю не поможешь. Сейчас надо похоронить жену. А дальше буду жить ради нашей дочери. Другого выхода у меня нет». И убитый горем супруг встал и пошел заниматься вопросами организации похорон столь внезапно умершей жены.

Когда Лёня ушел, Евгения Тимофеевна осталась одна с девочкой на руках. Малышка покушала и заснула. Бабушка положила ее в детскую кроватку, перекрестила и прошептала: «Спи сладким сном и расти. Бабушка будет жить ради тебя. Если Бог даст мне здоровья, то я буду растить тебя и воспитывать. Уверена, что ты вырастешь умной и доброй девочкой и заменишь на земле свою маму, которая очень рано ушла из жизни. Ты не можешь быть плохой девочкой, потому что родилась от хороших родителей».