— Можем ли мы прибавить скорость и ускользнуть от него? — спросил Самас.

— Возможно, — произнес Аот. — Но это уничтожит любую видимость того, что мы и впрямь собираемся добраться до Кольца Ужаса Тиратароса.

Лазорил сложил пальцы вместе.

— А что, если мы и в самом деле переправимся через Лапендрар? Тогда наша армия и армия того металлического парня окажутся на разных берегах реки. Понимаю, что без магии эта задача невыполнима, но магии у нас предостаточно.

— Тоже может сработать, — произнес Аот. — Но в результате мы окажемся там, где меньше всего хотим оказаться — глубже в Тэе, и, если там мы наткнемся на ещё более сильную армию, то река, что защитит нас от войска Анхаурза, помешает нашему отступлению.

— Значит, ты рекомендуешь нам остаться и принять бой, — констатировала Лаллара.

— Да, — ответил Аот.

— Я согласна, — сказала старуха.

— Как и я, — произнес Лазорил.

— И я, — присоединился к ним Неврон. Услышав это, его фамильяры взревели и захихикали.

— У нас есть шансы на победу? — спросил Самас. — Даже после всех потерь, что мы понесли во время осады первого Кольца?

— Враги свежи, и их много, — произнес Аот. — Но вы четверо являетесь зулкирами. Это должно склонить чашу весов в нашу сторону.

Не обращая внимания на то, что его действия могли привлечь охранников Сзасса Тэма или иных обитателей подземелий, Барерис запел так громко, как только мог. Выдавливая из легких последние частицы воздуха и вложив в звук всю силу своей тренированной воли, он затянул последнюю пронзительную ноту так надолго, как не смог бы никто, кроме барда–нежити.

Темница Зеркала выдержала этот удар так же, как и все предыдущие попытки Барериса разрушить её при помощи магии.

В отчаянии он выхватил меч и, сжимая рукоять обеими руками, попытался разрубить сферу, словно это был шар из мутного стекла. Но, как бы сильно он ни бил, клинок отскакивал от неё, не оставляя ни царапины.

Это плохо. Он думал, что понял, каким образом васутант поймал Зеркало в ловушку. Время вокруг него застыло, и призрак ничего не мог поделать, потому что никакое действие было невозможно, пока минуты не восстановят свой бег.

Но, к сожалению, это мало чем помогло. Песни, которые он обычно использовал в таких случаях, не подействовали, а после исчезновения васутанта он больше не мог влиять на ход времени с помощью магии.

Если он призовет зулкиров, и они перенесутся в эти пещеры, то вполне вероятно, что кому–то из них — скорее всего, Лалларе — удастся освободить призрака. Но, как Барерис уже объяснял своему другу, у него имелись веские причины не звать их прямо сейчас. Может быть, эти пещеры не были напрямую связаны с подземельями замка, а если это было и так, чем дольше зулкиры будут околачиваться рядом с личной резиденцией Сзасса Тэма, тем больше вероятность, что он заметит такое скопление арканных энергий и подготовит для них достойный приём. Следовательно, лучше, чтобы они появились здесь лишь тогда, когда появится реальная возможность добраться до их главного врага.

Возможно, ему стоит продолжить поиски и, когда проход в подземелья будет найден, вернуться сюда и привести помощь.

Но нет. Лишь подумав об этом, он уже понял, что ничего не получится. Архимаги никогда не захотят пожертвовать своим драгоценным временем или пойти на риск лишь для того, чтобы спасти Зеркало. Это просто не в их натуре.

Значит, остается два варианта. Барерис мог просто продолжить свой путь в расчете на то, что, какая бы опасность ни подстерегала его впереди, ему удастся справиться с ней в одиночку. Или же остаться здесь и, прерываясь на отдых, когда его силы истощатся, продолжать свои попытки разрушить пузырь застывшего времени в надежде, что одно из заклинаний все же сработает. И зная при этом, что Сзасс Тэм способен начать свой ритуал в любой момент.

Барерис посмотрел на Зеркало — тень, заключенную в тени. Клинок призрака сиял лунным светом.

— Учитывая, сколько жизней стоит на кону, — произнес бард, — мне следует идти дальше. Я знаю, ты бы и сам этого хотел.

Последнее являлось абсолютной правдой. Если бы Зеркало мог, то непременно велел бы своему другу оставить его. Но Барерис подозревал, что относительно своих собственных мотивов он солгал — по правде говоря, его вела надежда на исполнение своей мести, та же, что некогда заставила его разрушить доверие Аота — и, поняв это, он ощутил себя предателем в ещё большей степени.

И все же он принял решение. Отвернувшись от Зеркала, бард выбрал один из тоннелей, ведущих на северо–восток, и направился к нему. Когда он минует первый поворот, то лишится возможности оглянуться и посмотреть на призрака, даже если бы такое желание у него появилось. Но оно не появилось. Нужно сосредоточиться на том, что ждет впереди.

Он сказал себе, что, если выживет, непременно сюда вернется. Что глупо даже допускать мысль, что можно по–настоящему спасти того, кто уже давно мертв. Существование Зеркала являлось холодной, пустой насмешкой над жизнью, бесконечным страданием, что он сам, будучи нежитью, слишком хорошо понимал. Возможно, так будет даже лучше.

Остановившись, Барерис провел пальцами по волосам. Затем он повернулся и зашагал обратно.

— Я знаю, это не то, чего бы ты хотел, — сказал он Зеркалу. — Это не то, чего хочу я. Но, очевидно, это именно то, что я намереваюсь сделать.

Он принялся петь, пока не истощил всю свою магию, но темный пузырь остался невредим. Подождав, пока его силы восстановятся, Барерис начал все заново.

После первого заклинания последовало второе, а затем третье. И, когда звуковая волна врезалась в пузырь, тот внезапно распался на части и растаял, словно осиное гнездо, пожираемое языками невидимого пламени. Было трудно сказать, отчего это наконец произошло, ведь он использовал это же заклинание уже не раз, и без какого–либо результата. Возможно, его попытки разрушить темницу возымели кумулятивный эффект. Или же ему просто повезло.

Зеркало выбежал из разрушенной сферы и, когда понял, что васутанта перед ним больше нет, резко остановившись, принялся оглядываться с диким видом.

— Ты попался в его ловушку, — произнес Барерис. — Я убил его, а затем освободил тебя.

— Благодарю, — ответил Зеркало, и, возможно, прочтя что–то по лицу Барериса, пригляделся к барду повнимательней. — Сколько времени у тебя на это ушло?

Барерис пожал плечами.

— Учитывая, что мы погребены в этих тоннелях, сказать сложно. Но все равно слишком много. Нужно продолжать путь.

Во тьме подземелий им пришлось столкнуться и с другими чудовищами, но, к счастью, ни одно из них не могло сравниться с васутантом, и все они один за другим либо погибали под ударами их мечей, либо пускались в бегство. Наконец впереди показалась открытая арка.

На её поиски у них ушло столько времени, что в первый миг Барерис не поверил своим глазам. У него возникло чувство, что, стоит ему сделать хоть шаг, и она исчезнет без следа, словно мираж.

Но этого не произошло. За аркой обнаружился коридор явно рукотворного происхождения, хотя, похоже, его создателями являлись вовсе не люди. На выцветших фресках, украшавших стены, были изображены ящеролюды, занимающиеся самыми разными делами, а их цивилизация выглядела столь же развитой, как и любая из сохранившихся по сей день. На миг Барерис задумался, какая же катастрофа стала причиной того, что эти рептилии превратились в тех примитивных полуживотных, с которыми ему приходилось сталкиваться.

Возможно, подумал он, один из их магов попытался осуществить Великое Деяние.

Зеркало ухмыльнулся.

— Ты сделал это, брат. Ты нашел путь.

— Мы пока ещё ничего не сделали, — произнес Барерис. — Стой на страже, а я приступлю к следующему этапу.

Из поясной сумки он достал пять небольших запечатанных серебряных сосудов. В каждом из них хранилось по капле крови, взятой у Аота, Неврона, Лазорила, Лаллары и Самаса Кула. Он сжал их в левой руке и тихо запел, передавая сообщение, которое отправится через сотни миль.