Он знал заклинание, чтобы её смыть, и ещё одно, чтобы избавиться от слабости, но у него не хватит времени, чтобы произнести ни то, ни другое. После его удара Сзасс Тэм наконец–то оказался в нужном месте, и теперь ему предстояло сделать кое–что — нечто, чему его не учили ни лич, ни философы–монахи Долгой Смерти.

Этому он научился, будучи мальчишкой, росшим в давным–давно сгинувшем городке у берегов Лунного Моря. Тогда он ещё не успел предать лучшего друга ради эликсира вечной молодости, на своей шкуре ощутить отчаянье бесконечной жизни или же найти утешение в служении смерти. В те стародавние времена он вместе с остальными детьми играл в мяч в поле рядом с багрянистыми водами, используя в качестве мишеней деревья, которые росли на его противоположных концах. Когда он научился уделять время на то, чтобы хорошенько прицелиться, то добился неплохих успехов в зарабатывании очков.

И, игнорируя головокружение, жжение в желудке и острую боль от дымящихся ран, оставленных едкой кислотой, он уклонился от удара меча, который пролетел так близко от него, что задел рукав, прицелился, и, взвившись в воздух, вложил все свои силы в пинок.

Когда разведчик прибыл, ремесленники как раз приделывали к повседневному телу Со–Кехура дополнительную пару рук, выглядевших, как человеческие, но выполненных из кованой стали. Он уже давно научился одновременно управляться с двумя парами крабьих клешней или щупалец — да с чем угодно, но сейчас ему хотелось выяснить, получится ли у него проделывать отточенные жесты, требуемые для сотворения заклинаний, сразу четырьмя руками, и усилит ли это эффект магии.

Взмахом щупальца он отослал ремесленников прочь, и, перебирая восемью паучьими ногами, развернул свой цилиндрический корпус в сторону разведчика. Гибкие антеннки, на которых находились некоторые из его глаз, вытянулись, давая ему возможность рассмотреть новоприбывшего с нескольких сторон одновременно.

И, поскольку он взял на себя труд это сделать, то заметил, что коленопреклоненного гонца сотрясает слабая дрожь. Он являлся солдатом–нежитью с высохшим серым лицом и запавшими, безжизненными глазами, но все равно испытывал страх перед своим повелителем. Со–Кехур нашел это приятным.

Но то, что он вселял ужас в сердца подчиненных, которые этого не заслуживали, не шло на пользу морали — этому он научился, наблюдая за Сзассом Тэмом, — и поэтому он попытался разрядить обстановку.

— Пожалуйста, встань, — произнес он. Его голос звучал так, словно исходил из обычной глотки и рта, потому что это было необходимо для творения заклинаний. — Не желаешь перекусить?

— Нет, благодарю вас, повелитель, — произнес разведчик. Его кожаные одеяния скрипнули, когда он поднялся на ноги. — Когда я слез с орла, один из грумов предложил мне пленника.

— Хорошо. Итак, что ты видел?

— Армия захватчиков оставила Кольцо Ужаса и продолжила двигаться на юг. Я думал, что они отправятся обратно в Предел Мага через Умбровые Болота, но ошибся.

Со–Кехур ощутил укол возбуждения. Если бы у него оставался пульс, сейчас он, без сомнений, участился бы.

— Ты хочешь сказать, что они направляются к Анхаурзу.

— Кажется, так.

— Эти безумцы, должно быть, верят, что им удастся добраться до ещё одного Кольца — того, которое находится в Тиратаросе, — и уничтожить его, — он понятия не имел, отчего архимаги совета столь заинтересованы в гигантских крепостях, но это было очевидно. — Из трех дорог, по которым можно подняться на Первый Откос, две находятся под защитой крепостей, поэтому они предпочтут воспользоваться Высокой Дорогой, чтобы подняться наверх. Но, чтобы до неё добраться, им придется переправиться через реку Лапендрар, а для этого им понадобится мост, находящийся здесь, в Анхаурхзе.

Воин–нежить склонил голову.

— Аутарх мудр.

— Значит, именно тут мы их и остановим!

В молодости Со–Кехур отличался трусостью, хотя это никогда не останавливало его от исполнения своего долга. Но на равнине перед Тралгардской крепостью, в битве, что сломила хребет южным легионам, он наконец обрел мужество и после этого дал клятву, что никогда не утратит его снова.

С этой целью он начал заменять части своего тела трансплантатами, взятыми у нежити, но, когда и этого ему показалось недостаточно для самозащиты, переключился на металл. Как он впоследствии думал, в какой–то миг ему, должно быть, пришло в голову полностью отказаться от органики и стать лишенным тела мозгом в стальной оболочке, питаемым и хранимым зарядом энергий не–жизни, хотя, как ни странно, он не мог вспомнить, в какой именно момент сделал подобный выбор. Когда он оглядывался назад, ему казалось, что всё со временем произошло само собой.

В любом случае, преобразование по большей части сработало как надо. Хотя в прошлом он был заядлым гурманом, он не скучал по пище, равно как и по женским ласкам — он утратил эти желания, когда избавился от органов, которые служили для их удовлетворения. Их сменили кое–какие необычные способности, с которыми пришло и стремление испытать свою новообретенную силу.

Но с этим возникли проблемы. Война Зулкиров завершилась, а после неё Сзасс Тэм проявил неожиданное нежелание начинать новые кампании. Вместо этого он посвятил себя возведению Колец Ужаса, хотя эти укрепления были совершенно без надобности и без того непобедимому государству. Вероятнее всего, они лишь являлись памятниками его раздутому тщеславию. В любом случае, у Со–Кехура не осталось иного способа выпустить свою агрессию, кроме как охотиться на бунтовщиков — занятие, едва ли достойное того совершенного убийцы, которым он стал.

Но теперь вражеская армия направлялась прямиком к Анхаурзу, городу, который по–своему также был создан для убийства. Девяносто лет назад он оказался полностью уничтожен Магической Чумой, и, когда Сзасс Тэм назначил Со–Кехура аутархом и дал ему задание построить его заново, тот воплотил в нем обуревавшую его жажду боя. Новый Анхаурз являлся истинным городом–крепостью, а об его укрепления и гарнизон могло разбиться любое войско, осмелившееся на него напасть. Даже возглавляемое кем–то вроде Неврона и Лазорила.

— Подайте мне карты! — крикнул Со–Кехур. Один из ремесленников поспешил передать его приказ дальше.

Южная дорога проходила на несколько миль восточней высоких утесов, которые тэйцы называли Первым Откосом. Близко, но недостаточно близко для того, чтобы кто–нибудь, находясь там, мог начать обстреливать Братство Грифона и легионы зулкиров.

Или так думала Джесри перед тем, как с затянутых облаками небес вместе с мелким дождиком не посыпались камни, с необыкновенной точностью падая прямо на дорогу.

Стало очевидно, что обстрел могли остановить лишь те, кто был способен летать, поэтому Аот повел своих наездников к вершинам скал. Они казались пустыми, но ветер шепнул Джесри, что противники находятся практически над её головой. Их скрывал полог невидимости, но он не мог защитить их от осязательного зрения воздуха.

Он сделала вдох, готовясь выкрикнуть предупреждение, но увидела, что этого не потребуется. Маскировка не обманула измененные магией глаза Аота. Он навел на врагов копье, которое вспыхнуло силой, и вокруг спрятавшихся людей возникло зеленоватое облако, показав их местоположение парящим в небесах наездникам на грифонах.

Некоторые из воинов согнулись, извергая рвоту. Другие арбалетчики, оказавшиеся более стойкими, принялись стрелять в воздух, но грифоны, кружась и маневрируя, сумели увернуться от большей части снарядов. Их хозяева выпустили ответный залп, сразивший людей Сзасса Тэма.

После гибели своих телохранителей Красные Волшебники оказались несложной добычей. Когда все было кончено, наездники на грифонах снизились, чтобы осмотреть окрестности и обыскать тела в поисках чего–нибудь полезного.

Для этого магического обстрела использовался волшебный провидческий водоем, позволявший взглянуть на дорогу с высоты птичьего полета. На дне его лежал плоский кусок сланца с выгравированным на нем желобом, который повторял каждый её поворот. Чтобы начать огонь, требовалось положить кусок черной гальки вдоль углубления. А затем камни, сваленные грудой на гранитной плите, исчезали и появлялись снова в означенном месте.