«Пла́чу опять без повода…» Пла́чу опять без повода, Зная – не станет легче… Жизнь моя – это проводы Тех, кого держат крепче. …И не такое вынесу, Лишь бы – в порядке бреда — Боль моя стала вымыслом В сказке без хеппи-энда. Мамины носочки – Моя мама совсем седая и много вяжет: У нее в руках оживают клубок и спицы. Но у мамы моей нет внуков – а это важно, Потому что ее носочки должны носиться. – И она раздает их детям моих подружек: Малыши подрастают споро и торопливо… Но покуда ее носочки исправно служат, Моя мама себя считает почти счастливой. – Дочь у мамы, конечно, тоже не белоручка: Отчего же я засиделась одна в невестах? Мне бы мамой стать – да только не выпал случай, И носочкам в моей квартире, увы, не место. – Моя мама себя корит – за меня в ответе. Вьется нитка по спицам, чей перестук отлажен: Убегает за годом год, подрастают дети, Мама вяжет носочки, я покупаю пряжу… «Детка-детка… чего ж ты себя корежишь…» Детка-детка… чего ж ты себя корежишь, Загоняя такого – себе под кожу? – Будто кто-то тебя просил… Ты найди себе проще – он слишком сложен: С ним бы надо грубее, жестче и строже, Да уже не хватает сил. Ты ведь им переполнена, под завязку. Но от всякой случайной прохожей ласки, Мельком брошенной на бегу, Не спасает тебя ни жилет, ни каска. – Потому ты глядишь на него с опаской, Только он в ответ – ни гу-гу. У него же таких – ровно два десятка. Или три?.. В общем, все у него в порядке: Целый выводок – под рукой. А прикол в том, что ты при твоих повадках — Скоростная прыть да стальная хватка — Охраняешь его покой. И хотя он мнится тебе полубогом — Не стели ты ковром перед ним дорогу — Пусть всего достигает сам. Постарайся стать грубой. Жесткой. И строгой. Уложи его в раз на лопатки – слогом — И ступай по своим делам. У тебя ведь вся жизнь впереди – плацдармом. Ты ж ему не нужна – ни в кредит, ни даром, Так что хватит. И но́шу с плеч. Согласись с тем, что он для тебя не пара. – Ты вполне устоишь под таким ударом, От которого впору слечь. Только вот ведь беда – те же грабли, вилы, Позывные навроде «родная? – милый!» — Слишком цепкие стремена. И ты скачешь галопом, мотая мили — Потому что иначе не научили! — Оставаясь ему верна. Ныне. Присно. Во все времена. «Безнадежно взрослеет племя моих самцов…» Безнадежно взрослеет племя моих самцов: Я гляжу, как Бетховен, Сахаров и Конфуций Обрастают бытом и в офисах дружно трутся, Но никто не горит идеями революций… – Пареньки, что любили трогать мое лицо, Мужиками в него смеются. Каждый новым статусом будто бы даже горд, А когда-то – летели в пекло, не зная брода, С перспективой меня беречь и любить до гроба. …Тициан и Пушкин ругаются на погоду И мечтают однажды вырваться за бугор, Наплодивши детей в разводах. – Ничего не вышло, но разве я их виню, Что себя с трудом поднимаю с утра с кровати? Если мыслить здраво, то в целом расклад понятен: Просто так «подфартило» – силы на них истратить, Чтобы нынче из мазохизма писать фигню И бояться, что слов не хватит. Но пока еще существует моя Орда — Потому я плачу им дань и делюсь на части, Хоть призывный клич раздается уже нечасто… – Очевидно, что Ганди весел, а Дарвин счастлив. И, наверно, их не волнует, что я одна, Словно преданный соучастник. «Тишина вокруг порождает побочный шум…» Тишина вокруг порождает побочный шум — Он фонит извне, ночами не затихая: Я так много бредовых мыслей в себе ношу, Что пора уже отхаркиваться стихами. Только то, что я постигаю с таким трудом, Не облечь в слова – на прописях или устно… – Просто Бог кладет меня бережно на ладонь, А потом в кулак сжимает ее до хруста. Ирония и жалость Лука Шувалов. г. Кострома От автора: Мне шестьдесят семь лет. Я урожденный москвич, родился в cеле Алексеевском, как раз на том месте, где сейчас расположен южный вход в метро ВДНХ. Сейчас по ряду причин перебрался в прекрасный древний русский город Кострому, живу спокойной областной жизнью, состою в местных лит. объединениях, от случая к случаю впитывая культурную жизнь Костромы и Ярославля. По профессии – инженер, много лет проработал в авиационной, газовой промышленности, станкостроении, где работаю, кстати, и сейчас. Стихи начал писать довольно давно, но от случая к случаю. А в начале 2014 года зарегистрировался на одном из сайтов и начал публиковать один за одним рифмованные и прозаические тексты, чем занимаюсь и сейчас. «Лука Шувалов» – это мой литературный псевдоним, история его сложна, она описана в романе «Иродион», выложенном на «проза. ру», там же можно узнать и мои настоящие имя и фамилию. Литературные вкусы мои формировались в шестидесятые-восьмидесятые годы прошлого века великой русской цепочкой: от Пушкина, Гоголя через Толстого и Достоевского к Маяковскому, Булгакову, а от них к Трифонову и Окуджаве, и далее – к Сорокину и Улицкой. |
