Я осторожно взял его на руки и, прижав к груди, понес к себе в каюту. Он дышал ровно и не проснулся, когда я уложил его на кровать и вышел из каюты.

Я избавился от скафандра и, пройдя в душ, посмотрел на себя в зеркало, тщательно изучая. Кто-то посторонний посмотрев на меня, описал бы так: Человек среднего телосложения, ростом выше среднего, глаза светло-голубые, волосы полностью седые. Форма лица правильная, морщинки возле глаз. Возраст… Черт возьми, я выгляжу гораздо старше, чем есть на самом деле… И еще эта нелепая бородка… Нет, Сережка, тут твои предчувствия ошибаются, стариком с бородой ты меня не увидишь, по крайней мере здесь и сейчас.

Я заказал у Рэя крем для удаления волос. И, ощущая горячее покалывание, втер его в кожу лица, подождал пару минут и смыл вместе с бородой и усами. Посмотрев на себя в зеркало, сделал вывод, что так я выгляжу гораздо лучше. Потом принял душ и надел новую форму со знаками отличия младшего капитана.

Еще несколько часов я пробыл в кают-компании, не торопясь обдумывая все, что со мной произошло за те годы, которые прошли с тех пор, как я покинул Дивер на "Игле" и до самого последнего, сегодняшнего дня. Был уже вечер, когда я вызвал Рэя и спросил у него:

– Не пора ли уже будить?

– Не можешь больше терпеть?

– Если нужно, то могу.

– Не нужно. Он и так уже один раз просыпался сам.

– И ты мне не сказал.

– Он просыпался не полностью. И я снова заставил его уснуть.

– Тогда я пошел.

В каюте горел свет. Уходя, я не погасил его. Сережка спал на боку, подтянув коленки почти к самому подбородку. Веки у него слегка подрагивали - значит, он сейчас что-то видит во сне. Я почти бесшумно закрыл за собою дверь, прошел в каюту и сел в кресло. Сережка не проснулся, и я решил не торопиться его будить. Я смотрел на него и думал, что вот для него эвакуация с Дивера была только вчера, всего одну долгую ночь назад, а ведь прошло столько десятилетий, столько времени, такого тяжелого сейчас для меня. Сережка словно бы почувствовал мой взгляд и проснулся. В нем не было ни тени испуга, он все воспринимал как должное. Он бегло, но с интересом оглядел каюту, потом и меня. Приподнял голову и спросил:

– Где это я?

– Не волнуйся, братишка, с тобою все в порядке и ты сейчас по прежнему на борту "Иглы".

– Мы уже на Земле?

– Нет. До Земли еще очень далеко.

– Далеко? Но ведь мне же говорили…

– Так уж получилось.

– Но кто вы? Я вас ни разу не видел… Нет, видел, но вот где?

– Ой, Сережка, Сережка. Я ведь так и думал, что ты меня не узнаешь. Ведь с тех пор для тебя прошла одна ночь, а для меня не один год.

Глаза Сережки округлились и, шумно вздохнув, он выпалил:

– Вик, Витька, это ты что ли?

– Все-таки узнал, братишка, узнал.

– Вик, сколько же лет прошло?

– Почти семьдесят.

– Семьдесят лет? Почему? Где мы?

– Мы далеко от Земли, далеко от Дивера. Все сложилось крайне неудачно. "Игла" попала в аварию, экипаж оказался облучен и неизлечимо болен. Они сейчас в анабиозе, все кроме Рикста, он погиб.

– Но ты, почему ты звездолетчик? Где другие люди? Почему меня не будили столько лет?

– Не надо так волноваться, Серег, я все тебе объясню.

Я рассказал ему, что анабиозные полукапсулы, в которых оказались все люди с Дивера, были одноразовыми, без возможности пробуждения на борту звездолета. И только мне случайно не досталось такой капсулы. Ничего не скрывая, я рассказал, что было со мной на "Игле", как я вел ее к звезде, которую назвали Золотистой, как попал еще в одну аварию, познакомился с Рэем, про свое "Высшее звездное", о том, как добрался до Золотистой, нашел планету Лата, населенную людьми, почти в точности такими же, как мы. И этот мой рассказ занял времени почти что до половины ночи. Сережка постоянно меня переспрашивал и просил рассказывать дальше. Но после очередной такой просьбы я остановился:

– Сереж, погоди. Знаешь, сколько сейчас времени?

– Не-а.

– Глубокая ночь, и тебе пора спать.

– Но я совсем не хочу, я наверно весь день спал.

– Нужно.

– Вот бы не подумал, что Вик будет когда-то загонять меня спать. Я ведь и в самом деле ничуточки не хочу.

– Ну и что с тобой делать… Хорошо, будем считать, что уже началось утро.

– Хорошо, будем считать.

– Но если днем тебе сильно захочется спать, я тебе этого не дам.

– И не надо. Давай, рассказывай дальше.

– Сережа, тебе это кажется просто историей с приключениями, для меня же это жизнь… Вот что, если уж договорились, что сейчас утро, тогда поднимайся.

Сережка в ответ только потянулся под одеялом, которое мне пришлось с него сбросить.

– Поднимайся, поднимайся. И марш в душ.

– Раскомандовался, - немного обиженно сказал Сережка, поднимаясь.

– Привыкай.

– А куда ты дел мою одежду?

– Никуда не девал. Она наверно там, где ты ее оставлял.

– А что я, безо всего в душ пойду?

– Иди, иди, здесь нет никого, кто бы тебя увидел.

– А где он, этот душ?

– Пойдем, провожу.

Я показал ему душ и сказал, что он может особо не торопиться. Сам же тем временем спросил у Рэя, не знает ли он, куда подевалась сережкина одежда.

– Мог бы заказать стандартную - полетную игловскую.

– Не сразу. Да и мне самому хочется увидеть его таким, как в тот последний день на Дивере, а то я уже успел забыть.

– Найдешь в основании полукапсулы в медотсеке, если конечно она сохранилась за семьдесят лет.

Одежда вопреки последним словам Рэя, сохранилась так, как будто была положена только вчера. Впрочем, не особо рассматривая, я забрал ее вместе с пластиковым мешком и, зная сережкины привычки, поспешил к нему. Сережка естественно уже был готов и слегка обалдело разговаривал с Рэем, не желая верить, то тот не человек. Впрочем, как только я вошел, этот разговор оборвался сам по себе. Я кинул Сережке пакет:

– Вот нашел, одевайся.

– Ага, это она, - сказал Сережка, вытаскивая одежду, - только трусов нет.

– Они на тебе оставались, - сказал Рэй, - пришлось разрезать. Возьми другие.

С этими словами открылась дверца выдачи. А через минуту Сережка был уже одетый в брюки и куртку из эластичной ткани. Правда, из-под короткой куртки высовывался сзади подол рубашки. Улыбнувшись, я поманил его к себе, а когда он подошел, молча заправил ему рубашку и поправил куртку. Потом достал расческу: