– Только возвращаться на Землю, больше вариантов и не может быть.

– Легко сказать. Я снова остался один живой человек на звездолете. А для ремонта, как нам хорошо известно, нужна планета, база и минимум три человека.

– На планете мы стоим. Базу можно построить, пусть нескоро, но все же можно. Ну а люди… есть у меня один вариант.

– Выкладывай.

– Вполне возможно вывести из анабиоза несколько человек - твоих земляков. У меня было достаточно времени, чтобы все рассчитать во всех подробностях.

– Я не думал, что такое возможно. Изложи техническую сторону этого твоего предложения.

– Хорошо.

Рэй излагал этот проект довольно долго. И на словах и при помощи различных схем, чертежей и формул. Его идея заключалась в том, чтобы демонтировать ту капсулу, в которой я был в анабиозе, разобрать, модифицировать аппаратуру и использовать ее для вывода из анабиоза людей, находящихся сейчас в одноразовых контейнерах. С первого взгляда я понял, что это вполне осуществимо и не потребует особых затрат времени. Два-три месяца, не больше.

– Я принимаю это предложение, Рэй. И работу начну сегодня же.

– Но есть еще одно но. В этом случае ты лишишься возможности уйти в анабиоз.

– Рэй, ты наверно не хуже меня понимаешь, что бежать еще дальше в будущее уже не имеет никакого смысла… И я устал быть один… Рив, Яс, Нок… Их нет. Но, даже когда были, я не имел права доверить им все… Я начну эту работу сегодня же, не откладывая.

Я и начал ее в тот самый день - день моего пробуждения. И эта работа заняла все мое время, иногда я даже работал по ночам.

Я демонтировал капсулу вместе со всей вспомогательной аппаратурой. Потом несколько недель провозился в мастерских, производя замену схем и другую модификацию. Делал из запасных схем совершенно новые системы. Но особо тонкую работу делал сам Рэй в своей специальной мастерской-лаборатории. Я при этом присутствовал, но в основном отдавал это время сну. Потом основная работа перенеслась в операционную медотсека, где я под руководством Рэя устанавливал и настраивал всю эту аппаратуру. И вот, наконец-то все было готово, и я объявил для себя двухдневный отдых. В первый из этих дней состоялся разговор с Рэем, который начал он сам.

Я сидел на кровати в своей каюте, а мальчишеская физиономия Рэя маячила на экране, который я не выключал.

– Вик, я тебе сразу не сказал всего…

– Ну и что же ты на этот раз умолчал?

– Возможна неудача, и человек, которого мы будем выводить из анабиоза, погибнет при этом. Вероятность этого около пятнадцати процентов.

– Один из шести, ничего себе, на твоих схемах все выглядело вполне гладко и безопасно… Я не имею права так рисковать людьми, за которых отвечаю… но это похоже наш единственный шанс. Возможно ли снизить вероятность неблагоприятного исхода?

– Возможно, если бы у нас была возможность экспериментально проверить аппаратуру. Но у нас такой возможности нет. Первый разбуженный человек подвергнется такому риску, для второго же риск может быть вполне уменьшен на два-три порядка.

– Есть ли возможность снизить риск и для первого?

– Технически - нет. Но если выбрать молодого человека, небольшого по массе, то вероятность благополучного исхода, вне всякого сомнения, возрастет.

– Говорил бы прямо - мальчишку. Их пятеро, но я не имею ни малейшего права рисковать кем-то из них.

– Подумай, Вик. Я только высказал предположение, решать же будешь только ты. Подумай, я не буду тебя отвлекать.

Экран моргнул и погас, оставив меня наедине с моими мыслями. Я знал, что отступать уже некуда и после всей этой проделанной работы я был просто обязан разбудить хоть кого-то. Но этот чертовый риск для первого человека. Конечно, я рисковал всеми этими людьми и до этого, но это был другой риск. Риск для всех и для меня в том числе. А тут я должен рисковать кем-то конкретно и снизить этот риск мне не в силах.

Я поднялся, взял в руку старт-ключ и пошел туда, где находились люди, одним из которых я должен рискнуть, даже не имея возможности спросить у него согласия. Я простоял перед каждой капсулой, вглядываясь в мертвенно-бледные лица и силясь найти в их выражении хоть какой-то намек на ответ, но ничего не находил. Особенно долго я задерживался перед капсулами, в которых были мальчишки. "Это просто как долгий сон, проснешься уже на Земле", - вспомнил я слова капитана Рикста, которые он говорил еще на Дивере, не предполагая, что сон этот будет таким долгим и что планета, на которой окажется "Игла", будет не Земля. Я обошел всех, потом снова остановился перед капсулой с Сережкой и понял, что рискнуть я могу только тем, кто дорог мне больше других.

– Простите меня за это, - сказал я шепотом, больше для самого себя, чем для кого-то еще, и быстро вышел.

Вернувшись в каюту, я вызвал Рэя и сказал ему:

– Я решил.

– Я это уже понял, - Рэй выглядел немного уставшим. - И если я не ошибаюсь, ты собираешься первым выводить из анабиоза своего брата?

Я только кивнул в ответ на это, и Рэй больше ничего не спросил. Он понял, как мне далось такое решение.

Весь следующий день я пытался отвлечься от внезапно нахлынувших на меня воспоминаний, мрачных и необыкновенно реальных. Но отвлечься не удавалось, а эти воспоминания угнетали меня. И, не выдержав, я спросил у Рэя:

– Может быть есть возможность заставить меня забыть обо всем плохом, что я видел на этой планете?

– Человек не может ничего забыть, и ты сам об этом прекрасно знаешь. Есть только возможность подавить память, но это у простого человека, не имеющего той подготовки, которую имеешь ты… Если попытаться подавить память у тебя, ты уже не сможешь быть звездолетчиком.

– Я это знаю, Рэй… Но и не обязательно мне быть звездолетчиком, если будут другие люди… Но может быть все-же есть и другой способ… сделать воспоминания не особо существенными что ли…

– Вообще-то у меня было время обдумать все варианты… Есть еще один вариант, но в нем существует риск для тебя, никак не меньше тридцати процентов, так что не пока не будем обсуждать его.

– Хорошо, Рэй, пока не будем. Но тогда хотя бы отвлеки меня от черных воспоминаний.