А добравшись до общаги, войдя в комнату, увидела следующую картину: Марк стоял у окна, рядом с ним - собранный чемодан, с которым когда-то мы собирались ехать в Питер. Ни его футболок на стуле, ни полотенца. Он болезненно смотрел на меня, не сводя глаз, но и не решаясь заговорить.

- Что это?

- Я ухожу, Кир.

Мало что понимая, я трясущими руками развязала шнурки, разулась, прошла к кровати, в растерянности погладила Бусинку.

- Прости меня, - продолжал Марк. - Я хотел тебе помочь, но бесполезно пытаться вытянуть из пропасти человека, который этого не хочет.

- Не хочет? Я хотела. Ты видел, что я загорелась идеей уехать. Я хотела всё изменить. Ты сейчас так осуждаешь меня за убийство?

- Я нисколько не виню тебя в смерти отчима, речь вообще не об этом. В случившейся ситуации жертвы не он, не мама твоя, а ты и Кирилл. Но даже если б не произошло этого семейного конфликта с трагическими последствиями, уехали бы мы и что? Я искренне хотел верить, что всё изменится, что я сумею помочь тебе. Но нет. Это сидит внутри тебя, ты засыпаешь и просыпаешься с этим, как далеко ни беги, оно с тобой. Я боюсь брать ответственность за твою жизнь. Не хочу однажды прийти домой и увидеть тебя повешенной. Не хочу, чтоб однажды мне позвонили из морга и сказали, что ты погибла, бросившись под машину. Я привязался к тебе, в моей жизни никогда не было настолько близкого человека, но от этого больнее, Кир. Мне очень больно сейчас, я понимаю, что поступаю, как последняя тварь, что в эти секунды ты ненавидишь меня, но со мной или без меня - ты падаешь, а я не могу больше на это смотреть. Если с тобой что-то случится, никогда не прощу себя, зная, что при этом был рядом. Знал и не сумел повлиять.

- Зачем ты так?

- Ты спрашивала о моих недостатках и изъянах - вот они.

- Не понимаю твоей логики.

- Помнишь когда мы сидели с тобой ночью в баре осенью, ты заплакала? Я тогда растерялся, смотрел на тебя, понятия не имея, что делать. Что сказать. Мы вышли на улицу, ты продолжала вытирать слёзы, я не сумел тебя успокоить. Наверно, надо было ещё тогда понять, что не по моим силам человек с такими шрамами.

- Ты не прав. Живя с тобой, я стала другой. Стала медленно, но выходить из спячки. Перестала бояться людей, перестала бояться себя. Прости, что не умею так, как надо, выразить благодарность, эмоции, что постоянно ною, но ты очень мне дорог, Марк. Не отрицаю - ты заслуживаешь другой жизни, другой девушки. Я с самого начала твердила это, но мы больше, чем полгода, провели вместе. Нельзя просто взять и разом оборвать.

- Мне тоже тяжело.

- Давай закончим? - умоляюще пролепетала я, не веря в происходящее. - Мне и так плохо. Давай забудем об этом разговоре? Не в нашем характере выяснять отношения. Пусть будет так, как было.

- Как было, не будет, Кир.

- Прошу тебя. Не надо.

Тут я не выдержала и, вскочив с кровати, крепко прижалась к нему. От Марка исходило физическое тепло, от джинсовой рубашки пахло чистотой и парфюмом. Никогда не чувствовала себя рядом с ним настолько уязвимой, настолько беспомощной, смешной. Мне нужна была его поддержка, близость, его ровное дыхание. Марк - единственное, что связывало меня с внешним миром, я была уверена в нём, больше, чем в чём-либо, и он знал это. Сколько мы так простояли? Секунд двадцать? Сорок? Я обнимала его, он обнимал меня, затем взял за плечи и, несмотря на мои сопротивления, с силой оторвал от себя.

- Пока ты рядом, со мной ничего не случится.

Из глаз Марка покатились слёзы. Повернувшись к окну, он несколько раз безотрывно прошептал: "Прости меня", я задыхалась. Ревела без остановки. Не зная, что сказать, что сделать. Как остановить его.

Взяв чемодан за ручку, он устремился к двери.

- Пожалуйста, останься. Я не смогу справиться со всем этим в одиночку. Если уходить, то нужно было делать это раньше. Не теперь, когда я настолько завишу от этих отношений. Прошу тебя. Умоляю, не уходи. Ты нужен мне сейчас больше, чем когда-либо.

Этот вмиг ставший далёким парень ничего не ответил. Надев кроссовки, он выложил ключи от комнаты на холодильник, задержал на мне долгий печальный взгляд, после чего, тяжело дыша, выкатил чемодан и, тихо прикрыв за собой, ушёл. Я знала, что это случится. Не сегодня, так завтра. Винить, упрекать Марка, требовать от него чего-то, не могла, он ничем не был мне обязан. Его уход справедлив. Однако я не думала, что это произойдёт именно тогда, когда я меньше всего буду к этому готова, но в жизни случается именно так. Увы. Все рано или поздно уходят. Кого-то забирает расстояние, кого-то - другие люди, время, смерть. Обстоятельства. Единственный человек, который всегда будет с тобой - только ты сам.

На последующие дней десять я выпала из жизни. Постоянно спала, если просыпалась, то кормила оставшейся едой Бусинку, доползала до туалета и обратно, пила воду, иногда невольно, неосознанно ревела - просыпалась, подушка оказывалась мокрой от слёз. Соседки шептались за спиной, бестактно, не смущаясь, внаглую рассматривали меня, если я выходила из комнаты, но с вопросами никто не лез. Однажды, правда, позвонила хозяйка, поинтересовалась, всё ли у меня нормально. Ясно, кто настучал, но меня не задело. Сказала, что всё неплохо, просто вирус какой-то схватила, потому и переезд пришлось отложить. Её, должно быть, ответ удовлетворил, поскольку более звонков не последовало. Перед тем, как проститься, она попросила сообщить ей заранее хотя бы дня за два, когда мы будем готовы сдать ключи и доплатить за съём. Что мне оставалось? Я ответила: "Ладно". На правду сил не нашлось. Да и вообще я перестала понимать, где эта самая правда. События последних двух недель напоминали о себе во снах, но оттого во мне всё более и более росло ощущение, что ничего этого не было. Что я всё придумала и заставила себя поверить.

Не знаю, какой момент можно считать стартом болезни (вечер убийства или же всё началось гораздо ранее), но вскоре у меня начались галлюцинации. Сначала в безобидной форме: в один из вечеров я просто продрала глаза и различила возле двери силуэт отчима. Видение было мгновенным, не веря себе, я на несколько секунд зажмурилась, а глянув снова, осознала, что в комнате никого нет и быть не может, так как дверь закрыта с внутренней стороны. Когда это произошло впервые, конечно, значения не придала - подумаешь, чего не увидишь спросонья, тем более, если, потерявшись во времени, спишь на протяжении нескольких дней, но вскоре образ отчима появился снова. Это случилось ночью. Я встала с намерением дойти до сортира, открыла дверь, вышла в пижаме и замерла на месте. Он стоял в конце коридора, прислонившись к подоконнику. Руки в карманах, ноги - крест на крест. Выражения лица с дальнего расстояния невозможно было различить, но при всём при этом я чувствовала, как он прерывисто дышал. Ничего не соображая, влетела в комнату, закрылась на ключ и в течение нескольких минут слушала за дверью тихие, едва различимые шаги. Возможно, шаги действительно были. Может, кто-то проходил мимо, направляясь в сортир, но этот пережитый ужас ни за что не хотела б повторить. Той ночью мне с трудом, а всё-таки удалось уснуть. Проснувшись утром, вылезла из-под одеяла, ещё раз прокрутила в памяти недавнюю сцену, придя к тому, что то являлось сном. Я не вставала, ничего не видела. Просто достоверный, реалистичный сон. Однако сомнения вызвал ключ в двери - обычно я поворачивала его на один оборот, а в этот раз замок был закрыт до упора. Именно так, как я сделала ночью. Данная информация в голове не укладывалась.

Иногда слышались голоса мамы, Кирилла, Марка. Сны переплетались с этими бредовыми проявлениями, поэтому я долго не могла осознать, уяснить, принять, что у меня действительно начались серьёзные проблемы. Однажды проснулась ночью от слепящего света, на пороге стоял Марк. В той одежду, в какой уходил, с тем же чемоданом. Глаза печальные, как у брошенной собаки. Разулся, виновато посмотрел на меня. Сел на кровать, стал просить прощения.