Вдруг перестаёшь смотреть на окружающие вещи через призму привитых образов, нелепых надежд, желаний, верований, устоев. Вся эта шелуха падает, а внутри оказывается пусто, ничего нет. Только ты сам и страхи внутренние. Мечты уже не воспринимаются как что-то, к чему ты в силах прийти. Далёкое мерцание - да, вся эта патетика, разбавленная сиропом романтики, эмпиризма, юношеского максимализма, хороша, но рано или поздно вспышка тухнет, а со дна всплывает всё то дерьмо, которое ты не хотел принимать, но принимаешь. Выбора-то особо нет. Высокие когда-то в сознании понятия уже не кажутся столь высокими, у всего появляются иные значения, характеристики. Цены. Ну или приходит полнейшее обесценивание всем тем вещам, которыми дорожил когда-то. Ты, может, продолжаешь искать что-то, за что можно зацепиться, искать себя, некий высший разум, скрытый подтекст во всём происходящем, а натыкаешься на исцарапанную кем-то до тебя стену, спёртый запах и оставленную кучу говна. Тебя тошнит. Бытие давит аллегорической ·невыносимой лёгкость, хочешь бежать, сил нет. Да и далеко ли убежишь от себя? Рвёт-то не физически. Морально. Разочарованием, потерянными идеалами, утраченными надеждами, утраченным смыслом. Приходит обезвоживание. Противное, гнетущее опустошение с едким послевкусием гнили.