Молитва

Да святится имя Твое

Молением чуждым, зыбким.

Да святится имя еще

Зажженною лампой.

Да святится имя Твое

Чертогом и пылью.

Да святится имя еще

Постом и пустынью.

Да святится имя Твое

Добровольным причастием.

Да не осквернится имя еще

Чужим именем.

Да святится имя Твое

Свечой неустанной.

Да не сгорится имя еще

Молитвою.

1989

* * *

Светлая дорога

Заросла полынью.

Слева от острога

Справа от гордыни.

От горы высокой

Протекла в низину.

Темнотой далекой

Поглядела в спину.

Там, на краю света

Все тебе не свято.

Заблудилась где-то,

Сном душа объята.

До щеки и ветка

Не твоей коснулась -

Не нашла ответа,

Ни к тебе вернулась.

1989

Отчий дом

Тихо ночь пролетает

Высоко над землей,

Сквозь решётчатый ставен

Лунный свет, кочевой.

Я дыханью без меры

Грудь в полон отдаю,

Распалённое тело,

Да и душу свою.

Не суди меня строго

На обратном пути,

И за двери острога

Никогда не входи.

Здесь железом колёном

За серебряник гнут.

Чернью крыты иконы,

А псалмов не поют.

Прочно ставлены стены

На высокий забор,

В кровь истерты колена

От безчисленных ссор.

Не угнаться по следу,

Не дойти на постой.

Не умыться от бреда

Ключевою водой.

И у каждого проза,

Портупея с плеча.

И текли молча слезы,

Да коптила свеча.

Все престолы облиты,

И печаль завелась.

А для ловли молитвы

Не починена снасть.

Нет иного закона,

Кроме ямою рыть.

За пустым разговором

Я не знаю, как быть.

Ты в слезах и ко гробу

Страсть свою не взыщи.

Здесь от отчего дома

Затерялись ключи.

Февраль 1989

* * *

Не в меру света темному окладу.

Не много пепла в доменную печь.

Как встретилось? А ветка на ограду -

Не та же, часом, у придворных речь?

И пусть не близки усыпальниц своды,

Не вечной страстью созиданье жглось.

От жарких губ целовано не много,

И многое конечно не сбылось.

И нежных рук святую дрожь узнали,

И слов нашли заученную твердь.

Но те глаза, уж полные печали,

Нельзя преодолеть.

..............

Одна надежда - хором ворожбы

Шута извечно колокольчик звонкий,

Печаль надолго - век любви короткий,

Все остальное вечно суеты.

1989

* * *

Я верил вам разбитые святыни,

Души моей доверчивые сны.

Но как дитя, наказанное ими,

Не узнавал в них временные сны.

Пустой игрой мечталось все подвластным -

Безпечность вечностью, а вечности своя

Уступчивость законам бытия,

И мнилось верным и безсмертным счастье.

В домашних стенах утомлённый мир

Казался зеркалом блистающих созвездий.

Теперь насмешкою здесь славится кумир,

Своей игрушечною местью.

Теперь ничто святынь не возвратит,

Теперь ничто безвременью оставит

Воспоминанья, может быть, заставит

До самой смерти и о них забыть.

Февраль 1989

Благодарю

За все мое исчезнувшее детство,

За всю в губах закушенную юность,

Благодарю всебожескую щедрость,

Земную верность и людскую глупость.

За прежних мук, присущих лишь пороку,

Нести святые не к святому мощи.

За дар даров, сующих в мою руку,

Знакомым видом на пустую площадь.

За мир живых, мир мертвых, мир хмельных,

За суть раздумий именем безпечность,

Благодарю пророчеств злую вечность,

И самое не сбывшееся в них.

Февраль 1989

Возвращение к Пастернаку

Вечерних сумерек капель -

Не пропасть ль за оконной рамой?

Цепная травля или драма?

Нет, просто на дворе апрель.

На целый год, на целый век

Теперь нет спячки, нет коросты.

Ждать заждались, зиме покорствуя,

Пока растает улиц снег.

А улиц снег опять валит,

Не тот, лиловый, постный, нежный.

Добился стук дверной нездешних

Нескладных нот, сбегает с крыш.

Брести туда, искать ответ,

Той мешанине красок. Следом,

Из нареканий полураздетых -

Домашней копоти обет.

Домашней копоти обет,

И сорных трав, и храп угарный

Полжизни ржавых ламп ладанных

По коридору на просвет.

И тянет мыслью все сложить

В чулан, в шкафы, все вещи, кроме

Одной твоей простой иронии,

Как можно с этим долго жить.

Как можно с ними долго ждать

Пока поднимут днищем к верху,

Подобно, как корабль на верфях,

Ещё одну мою тетрадь.

Где все стихи, одним нутром

Ни капли сытых, точек нужных

В прихожих, кухнях, а снаружи

Чернильных луж, и за окном...

За тем окном, не морща нос,

Проходит дождь не веря в всходы,

А скрип дверной из года в годы

Из моды вышел - всё всерьез.

И что нам снег, и что потом,

Латая кровлю зубы стиснув?

А там весна листвою книзу

Глотает воздух лишним ртом.

И вот зима идет на спад,

И жаль, что за весной не осень

Своей листвой простоволосой

Затеет пышный листопад.

А дальше - птичья свиристель

Нарежет с цельных строф отрезки.

Полжизни спорить было не с кем,

И не с кем спорить и теперь.

Апрель 1989

* * *

Я ненавидел вас, теперь люблю.

Любовь пройдет - я стану равнодушен

К теплу и холоду - душе своей послушен,

Пьян - для того и пью.

Пусть мир зардеет кровью на корню,

Блаженных слез готического Рая

Я не терплю - не за себя молю,

Из жадных рук у смерти вырывая

Забывчивую душу - сохраню.

А то, что пьян - так для того и пью.

1989

На четыре грани

1