Я была искренне удивлена.

- Как же вы справились?

- Осознала однажды, что бесполезно стучать в закрытые двери. Тот, кто не хочет слушать, никогда тебя не услышит. Не помогут ни аргументы, ни факты. Постепенно перестала воевать. Поняла, что хочу жить, хочу чувствовать, заниматься любимыми делами, хочу увидеть мир, в конце концов, а моя односторонняя борьба подводила лишь к скользкому, опасному краю. Могу сказать точно, что если б я тогда не опомнилась, вряд ли бы так сейчас сидела и разговаривала с тобой. Что-то нехорошее точно б произошло. Не хочу сказать, что нужно отказываться от своего мировоззрения, от ценностей в пользу общества - нет. Никто не запрещает человеку иметь мнение по тому или иному вопросу, просто не стоит нарываться на открытую провокацию.

- То есть вы стали частью системы, оставшись при тех взглядах, какие имели в двадцать лет?

- Частью системы? Сложно сказать. Да и взгляды за последующие двадцать лет постоянно менялись. Конечно, некоторые принципы остались навсегда. Поменялось отношение к религии, к искусству, к людям, к определённым жизненным ситуациям, поменялись вкусы, предпочтения. Но при этом я не могу сказать, что где-то потеряла себя, понимаешь? Я не предала свои идеалы, не нарушила данные себе обещания, не переступила через совесть. Со стороны, может быть, так оно и казалось, на деле же я просто молча жила так, как хотела. Так, как считала нужным для себя, для воплощения желаний, целей.

Я не улавливала логики.

- Почему же вы сказали, что прогрессивные взгляды среди молодёжи - это классно, если сейчас утверждаете, что борьба против системы - путь в никуда?

Она улыбнулась.

- Понимаешь, тут всё зависит от того, насколько ценна тебе твоя жизнь. Насколько она нужна тебе вообще. Я восхищаюсь людьми, которые шли на казнь за правду, которые умирали за свои убеждения, не молчали, бросали вызов обществу. Для меня с подросткового возраста смелые, мятежные личности были примером, авторитетом, я видела себя такой же воинственной, бесстрашной, хотела драм, считала, что трагически умереть молодой - это геройство, подвиг. Но когда действительно столкнулась с опасностью, когда рядом не оказалось никого, когда сидела и ревела в безысходности, поняла, что разом могу потерять всё. Вот тогда что-то во мне дрогнуло. Скажем, желание жить перевесило желание умереть. У меня имелись мечты, планы, я посчитала, что глупо отказываться от возможности быть счастливой из-за того, что мир вокруг несовершенен. Почему общество должно быть помехой? То, что ты не согласна с происходящим - это здорово, Кир. Очень здорово. Не примитивно рассуждающие люди, как я уже сказала, позволяют обществу прогрессировать. Не хочу подавить тебя, внушить свою философию, просто ты напомнила мне себя в молодости, поэтому я прониклась, расчувствовалась. Если тебе хочется отстаивать позиции, почему б не сделать это посредством творчества? Эффект будет куда приятнее, к тебе потянутся близкие по духу люди, возможно, для кого-то ты станешь поддержкой, помощью. Согласись, это лучше, чем зациклиться на непонимании со стороны, на изъянах окружающих, впоследствии замкнуться в себе и до конца жизни тихо просидеть на дне своего колодца, боясь показать головы?

- Наверное, - кивнула я, задумавшись.

- Извини, если я чрезмерно навязчива, но разве тебя устраивает работа официантки?

- Как это может нравиться? Конечно, нет, а куда меня возьмут работать в этом городе без образования?

- Вот об "этом городе" я и хотела сказать. Вика как бы по секрету сказала, что твой молодой человек закончил учёбу, тоже работает. А что, собственно, вас тут держит? Город же вымирающий. Молодым людям тут по большому счёту делать нечего.

- Если честно, молодого человека-то ничто не держит, а меня - мама. Сами видите, какая у нас "безупречная" семья. Мне жалко, страшно оставлять её без моральной поддержки. Жалко Кирилла. Конечно, уехать хочется, но не сейчас

- Почему б не поговорить с мамой об этом? Думаешь, она не поймёт тебя?

- Да нет. Поймёт. Мама и сама хочет, чтоб мы уехали, чтоб я нашла своё дело, чтоб почувствовала, наконец, светлую сторону жизни, а как её бросить?

- Послушай, знаю по себе: чем дольше будешь оттягивать, тем меньше останется возможностей. Дело твоё, но мой тебе совет - не бойся быть счастливой. Ничего преступного в этом нет. А что касается твоей мамы, она мудрая женщина, я уверена, куда приятнее ей будет знать, что у тебя всё хорошо, что ты наслаждаешься жизнью, а не тяготишься ею. Разве нет?

- Может быть. Я немного поражена.

- Чем же?

- Никогда не встречала родственную душу женского пола более, чем на двадцать лет, старше меня.

Тёть Наташа, которую даже мысленно было странновато называть тётей, ласково улыбнулась.

- А я давно так не ностальгировала.

- Можно задать вам один вопрос?

- Конечно.

- Вы сказали, с возрастом изменилось ваше отношение к религии. Это значит, что вы всё же приняли православие?

- Не совсем. Я не православный человек, не хожу в церковь, не знаю молитв, не отношусь серьёзно к Библии, в плане происхождения человечества мне более близки научные идеи, но при всём при этом верю в высший разум, в некую высшую силу. Как она называется, как выглядит - не знаю, но верю, что нечто такое космическое, необъяснимое существует. А что касается православия и отношения к нему - да, отличное управление массой посредством союза церкви и политики, но в стране, где большая часть населения существует в нищете, в страданиях, в отчаянии, чем ещё людям спасаться, как не слепой верой в давно кем-то придуманного всепрощающего, милосердного Бога? Я говорю именно о той несчастной категории, которая действительно верит, а не лицемерно покупает прощение у церкви. Поэтому в этом плане я стала понимать, что лучше слепая ложь, чем обличительная голая правда. Можно мне тоже задать последний вопрос?

- Да.

- Сильно тебя отчим обидел?

- Глубоко.

- Такой он человек. С ним всегда было сложно найти общий язык. В личных делах никто друг другу не советчик, но если позволишь, кое-каким опытом поделюсь.

- Конечно.

- У меня тоже сложились непростые отношения с отцом. Мы постоянно конфликтовали, он был чистой воды человек советских взглядов, считал меня психически нездоровой, в любой удобной ситуации старался задеть, чем-то обидеть, оскорбить, морально подавить. Порой даже возникали мысли, что я родилась не от него, поэтому он на протяжении всего детства и подросткового периода таким способом возмещал злость, мстил маме. Возможно, именно это рано родило во мне бунтарское настроение. В общем, не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что я тоже обижалась на него, тяжело давались встречи уже после ухода из дома, после замужества. Отношение изменилось, когда у него обнаружился рак, причём болезнь быстро прогрессировала, он ушёл буквально за пару месяцев. Что я тогда почувствовала? По сути, учитывая всю накопившуюся ненависть, учитывая то, что я не ощущала родства с этим человеком, не должна была что-либо глубокое испытать, но меня пробила жалость. Я неделю ревела после похорон. Знаешь почему? Не потому, что сожалела о несказанном. Нет. Просто когда рак съедал отца, когда он из крупного, полноватого, здорового мужика превратился в высохший труп, душа показала своё лицо. Я осознала, что он невероятно слабый и при всей своей жестокости ранимый. Да, имел кучу пороков, гнили, кучу страхов, комплексов, чтоб как-то это скрыть, чем-то компенсировать, бросался на окружающих, получая в ответ заслуженную агрессию. Я всю жизнь хотела, чтоб он был другим, всё жизнь мысленно сравнивала его с идеальными отцами, но можно ли требовать от человека того, чего он, в сущности, не может дать? Он не умел любить, не умел выражать чувства иначе, хотел быть авторитетным отцом, не понимая, как. В этом заключалась его трагедия. Он не был счастлив. Да, портил жизнь другим, но радости-то от этого не получал. Равно в такой же степени страдал, как и те, кому доставлял страдания. Когда я это осознала, обиды прошли. Не сразу, конечно, но прошли. Если раньше при упоминании об отце, во мне просыпались воспоминания о том, как он в диком рёве кричал, как порой хватал за волосы, то после случившегося в мыслях образовывался белый лист. Я знала, что у меня был отец, в своём роде, может быть, даже неплохой, сложного внутреннего уклада - да, но он был. И тот опыт, который я получила, благодаря ему, в любом случае не пошёл мне во вред. Что б между нами ни происходило, всё осталось в прошлом, и, может быть, не скажи он мне однажды: "Чего ты можешь-то добиться в жизни?", я не стала бы той, кем являюсь, поскольку всегда стремилась доказать ему, что чего-то да стою.