Блины оказались волшебными. С детства я привыкла их уплетать по бабушкиной технологии: не макать блин в пиалку, а класть его на тарелку, наливать сверху пару ложек сгущенки, сворачивать и отправлять в рот. Сгущёнка выходила из пор, таяла. Ради этого сладкого мгновения и умереть было не жалко.

- Вместе пойдём на работу? - произнесла я, глотнув горячий чай.

- А почему нет? Боишься сплетен?

- Именно. Отряд официанток меня возненавидит, узнав о наших ночёвках. Что бы под этим ни подразумевалось.

- Ты преувеличиваешь.

- Ничуть.

- Хорошо. Если хочешь, я выйду пораньше, потом подойдёшь ты.

- Это странно и не очень со стороны, но так будет правильнее.

Однако когда Марк ушёл, что-то во мне замкнуло. Не стоило так поступать. Не стоило вообще втягивать его в свою жизнь. Я в открытую пользовалась этим парнем. Мне были удобны такие отношения - да: безопасность, блины на завтрак, спагетти перед сном, разговоры, заполняющие внутреннюю пустоту, но что дальше? Сколько эта связь могла продлиться? Месяц? Два месяца? Мы не приходились друг другу ни любовниками, ни друзьями в том смысле, в каком принято считать. Я понимала, что Марк заслуживал нормальной девушки. Определённости. Взаимной заботы, взаимных ухаживаний, внимания. Могла ли я дать ему это? Нет. Я не являлась морально здоровым, адекватным человеком, способным на стабильные человеческие отношения с сексом, совместными завтраками, походами в кафешки, ежедневное приготовление ужина. Во мне скопилось слишком много изъянов, слишком многое в себе я безвозвратно похоронила. Остались ли силы на то, чтоб вскарабкаться наружу? При всём хорошем отношении Марка я не была готова полностью открыться ему. Не только морально, но и физически. Не хотела спать с ним, ходить за ручки и прочее. Не потому, что он мне не нравился как парень, нет. Скорее, не видела я просто себя в этой роли. Мне в принципе была не приятна физическая близость с кем-либо, дело заключалось не только в сексе. Даже на работе или в магазине у кассы я по возможности избегала телесных контактов. Незначительные прикосновения воспринимались так, будто в эти мгновения от меня что-то отковыривали. Что говорить о чём-то большем?

Несмотря на то, что мне не хотелось думать о будущем, планировать, рассуждать о последствиях нашей так называемой дружбы с Марком, я видела, что диалог о работе задел его. Да, это было жестоко с моей стороны - просить остаться на ночь, не беря в расчёт его личные дела, а на утро заливать нелепости о каких-то неудобствах, страхах, официантках, с которыми меня, кроме совместной работы, мало что связывало. Глупо вышло. Его реакция была мне вполне понятна. Я смотрела на гору аккуратно пожаренных блинов и ненавидела себя.

Как ни удивительно, за обедом на работе одна из девчонок села напротив меня и, чуть наклонившись, продемонстрировав эффектно открывшуюся под футболкой грудь, с нетерпением заявила:

- А кто-то прикидывается невинной простушкой.

Я замерла, оторвала глаза от тарелки с тыквенной кашей.

- Как тебе неприступный Марк? Как удалось заарканить его?

- Между нами ничего такого нет, - отрезала я, поняв, что все присутствовавшие за столом официантки проявили внимание к беседе.

- Вот только не заливай, - хихикнула Юля. - Живёте вместе, и ничего такого нет?

Не знаю, откуда произошла утечка информации, но отнекиваться было бесполезно.

- Как бы там ни было, вас это не должно касаться.

- А чего хамишь-то? Нам просто интересно. Представь себе: за всё время работы он не повёлся ни на одну зрелую тёлку, а тут ты. Такая маленькая, неприметная (не в обиду сказано), молчаливая, закрытая. Странно ведь? Причём ладно, если б Марк был каким-то лошком, которому никто не даёт, но нет. Он прекрасно знает, что каждая вторая тут была б не против.

- Это мне понятно, - кивнула я, вернувшись к гречке. - В любом случае можете быть спокойны. Мы не спим вместе.

- Что, даже не приставал ни разу? - добавил кто-то с ухмылкой.

- А смысл тогда парню и девушке ночевать вместе? - продолжала Юля. - Может, вы какие-нибудь сектанты?

- Может.

- А он раздевался при тебе?

- Нет.

- А ты перед ним?

- Нет. К чему это?

- Да просто хотим понять. Врёшь ты, или вы реально со странностями. Скажешь, что даже не хочешь его?

- Хватит, а? Вам поговорить больше не о чем? - не выдержала я.

- Значит, хочешь. Слушайте, может, Марк извращенец?

- Да забейте вы уже, - бросил кто-то.

- Кир, не обижайся, но если всё так, как ты говоришь, то ты дура. Любая другая нормальная девка давно воспользовалась б ситуацией. Напои его и дрочни. Думаешь, парню много нужно?

На этом наша дискуссия прекратилась. Я доела, убрала за собой и вернулась к работе. Ничего страшного не случилось. Мало ли, кто мог нас видеть вместе, это не играло особо значимой роли. Я знала, что если всё всплывёт, то иного расклада не будет. Знал ли Марк о гуляющих по пиццерии сплетнях? Вероятно, но виду не подал. За смену мы не разговаривали, на обеде не пересекались, но когда встречались взглядами, он улыбался. Без каких-либо намёков, просто тепло улыбался, напоминая, что рядом. Что я не одна. Зацепило, однако, меня другое. "Представь себе: за всё время работы он не повёлся ни на одну опытную тёлку, а тут ты. Такая маленькая, неприметная (не в обиду сказано), молчаливая, закрытая. Странно ведь? Причём ладно, если б Марк был каким-то лошком, которому никто не даёт, но нет. Он прекрасно знает, что каждая вторая тут была бы не против". Со стороны выходило жалкое зрелище. Жалость? Да, именно жалость. Может, он и впрямь был рядом из элементарной жалости?

Выйдя из кафе после закрытия, увидела его курящим на крыльце. Ждал меня, несмотря на смешки и косые взгляды работниц.

- Что, ребят, придёте домой, в "Монополию" будете играть? - язвительно взвизгнула Юля, расплывшись в улыбке.

Отвечать ни я, ни Марк не стали. Молча развернулись и ушли.

- Слушай, не подумай, что это я рассказал. Я знаю, что ты не хотела этих сплетен, - начал он, выбросив сигарету. - Не принимай близко к сердцу. Они поговорят и забудут.

- Мне в целом-то наплевать. Мою репутацию это никак не покоробит.

- Уверена?

- Для них я изначально была невзрачная дурнушка. А теперь невзрачная дурнушка, непонятно как и почему ночующая с классным парнем.

- Ты не дурнушка, а я не классный, а самый обыкновенный. Они ничего не знают ни обо мне, ни о тебе.

- Закроем тему?

- Да, хорошо.

- Зато теперь можем ходить на работу вместе. Прости меня за утро. Не нужно было поддаваться.

- Всё нормально, меня такой мелочью не обидишь.

Возле дома мы зашли в тот самый бюджетный круглосуточный магазин, купили по хот-догу, пару бананов, лимонный чай, свежий батон. Я не спрашивала, останется ли Марк. И так было ясно, что уходить той ночью он не собирался.

Так вот и началась наша совместная жизнь. Странно, нелогично, малопонятно. Марк сам платил за комнату, не спрашивая меня, покупал продукты, постепенно перевёз из квартиры бабушки свои вещи, ноутбук, несколько художественных и исторических книг. Мы не говорили о будущем. Временами меня и грызли сомнения, насколько всё происходящее правильно с моей стороны, но терять этого человека не хотелось. Он был последним, что держало меня на плаву. Никакой близости между нами по-прежнему не было. Спали отдельно, если одному нужно было переодеться, другой выходил из комнаты. Соседи приняли Марка с подозрением, нередко обсуждали его на кухонных посиделках, зато на работе сплетни стремительно сошли на нет. Может, между собой официантки о чём-то и судачили, но в лицо ни о чём не спрашивали. Уверенные в нашей половой связи, просто смирились и жили так, как жили до. Скажи тогда хоть одному знакомому, что мы живём вместе, но не спим, вряд ли кто-то счёл бы подобные слова за истину. В двадцать первом веке никого нельзя удивить случайным сексом, ни к чему не обязывающим сексом, сексом по дружбе, но связью без секса - это да. Что-то из ряда вон.