- Комната у тебя уютная, но вот в подъезде дно. Там сейчас компания отмороженных малолеток сидит, клей нюхает. Как ты возвращаешься одна с работы?

- Первое время жутковато было, потом привыкла. Как видишь, пока жива - здорова.

- В таких местах лучше долго не задерживаться. Не самое хорошее место для жизни молодой девушки.

- А для кого хорошее? Разве существует категория людей, заслуживающая жизни в таком месте?

- Нет, - негромко проговорил он, вернувшись к столу, - но я имел в виду, что тебе тут не безопасно.

- Как раз наоборот. Здесь я в безопасности.

Марк хотел что-то добавить, но решил, наверно, не давить, поэтому перевёл разговор в другое русло.

- Хорошо. Обещаешь ответить на один вопрос, Кир?

- Смотря на какой. Что-то провокационное?

- В какой-то степени. Ты недавно спросила о том, что я люблю. А что любишь ты?

На этот раз в замешательстве оказалась я. Давно никто не интересовался тем, что я люблю.

- Если не хочешь, не отвечай.

- Да нет, почему же? - пролепетала я, разлив кипяток по бокалам. - Мне нравится находиться в тишине. Хотя музыку я люблю не меньше: тех же "Placebo", "Radiohead", "Сплин", "Black lab". "Archive". А тишина - да, она не как музыка. В ней вообще ничего нет, но тем она и хороша - невозможностью в каком-то смысле. Ещё люблю параллельные миры Харуки Мураками с их одиночеством, психоделикой, котами, потерями. Волшебной, светлой грустью. В этом смысле в литературе для меня нет ничего близко похожего. Не знаю, чем конкретным подкупают книги этого писателя, но что-то такое на уровне метафизики точно есть.

- А знаешь, что подкупает в тебе? - произнёс Марк, нарушив мою затянувшуюся паузу. - Естественность. Банально звучит, но что есть, то есть. Я читал пару книг Харуки Мураками и абсолютно понимаю, чем он тебя цепляет. Да, он один из самых покупаемых авторов сегодня, но не каждый его принимает и вообще способен принять именно для себя, не для понтов.

- А ты? Что насчёт тебя?

- Я ничего не имею против, но мне ближе другая литература. Что-то более конкретное, наверно.

Я видела, что Марка клонило в сон. Помнила и о том, что утром ему нужно было сутра выходить на смену, поэтому, допив чай, расстелила кровать. Себе бросила на пол плед, вторую подушку. Однако спать на полу той ночью мне не пришлось. Место на полу, вопреки моим возражениям, занял Марк, накрывшись своим пальто. Раздеваться мы, разумеется, не стали. Я выключила свет, не сговариваясь, мы поставили будильники и легли в том, в чём были. В тёмной комнате я не видела ни лица Марка, ни того, в какой позе он лежал. Был лишь едва различимый глазом силуэт, образ чьего-то присутствия, что в принципе-то являлось парадоксом.

- Ты ещё не спишь? - прошептала я, лёжа на боку в скрюченном положении. Джинсы стягивали, свитер то и дело задирался, никогда не думала, что спать в одежде настолько паршиво.

- Нет, а что?

- Чисто теоретически. Если бы я попросила тебя переспать со мной, ты бы согласился? В качестве антидепрессанта.

- Чисто теоретически?

- Ну да.

- Нет, я бы не смог. Да и ты не попросила б о таком.

- Ты ведь не девственник?

- Зачем тебе это?

- Интересно.

- Не девственник.

- Есть какая-то причина, по которой ты отшиваешь вешающихся на тебя смазливых девочек?

- Вешающихся? Это слишком громко сказано.

- А всё же?

- Если ты имеешь в виду кого-то из наших официанток, то такой типаж девушек не в моём вкусе. Они фальшивые. Фальшивые, стереотипные. Штампованные.

- Разве не о таких парни думают перед сном? Многие из них текут при виде тебя.

- Текут? - рассмеялся он. - Ладно. Меня это не особо трогает. Я понимаю, куда ты клонишь, но не думай, что каждый парень - озабоченный дегенерат, смотрящий на противоположный пол, как на мясо.

- Спокойной ночи.

- Тёплых снов.

Следующая встреча с Марком не заставила себя долго ждать. Утром он не стал меня будить, ушёл тихо. Когда я проснулась, плед и подушка лежали аккуратно сложенными на стуле. В какой-то миг создалось впечатление, что всё произошедшее я сама себе придумала. Не было ни кофе в баре, ни моего рёва, ни совместной ночёвки. Просто сон, оказавшийся чересчур правдоподобным. Однако на столе стояло два бокала, в комнате витал мужской запах, следовательно, я всё ещё не слетела с катушек. Шизофрения была близка, но не настолько. Встав с кровати, я переоделась в тёплый махровый халат, собрала волосы, постель. Насыпала Бусинке сухой корм, поставила кипятиться чайник. Энтузиазма, как и желания жить, по-прежнему не появилось. На протяжении всего дня я то валялась в кровати с книгой, в сотый раз перечитывая "Я-нет" Лоренцо Ликальци, то пила пустой горячий чай, то смотрела в окно, то слушала музыку, стараясь заглушить вопли соседей. Собственно, всё, как обычно. Ничего нового, ничего интересного или сверхъестественного. Ближе к вечеру сходила покормить уличных кошек, налив в бутылку воды, вырезав донья из-под коробок для молока, сварив макароны, перемешанные с сухим кормом. Замёрзшие бродяги ждали. На прощание снова бежали за мной до перекрёстка. Каждый раз бросая их там, я чувствовала себя тварью-матерью, оставляющей детей на произвол судьбы. Знала, что им нужен дом, нужно тепло, нужна забота - они ждали от меня этого, а что я могла? И от осознания этого бессилия, постоянной зависимости от кого-то, от чего-то, что-то продолжало выгрызать изнутри. Не совесть, с ней было всё в порядке. То являлось чем-то другим, чему я не могла дать ни названия, ни объяснения. Как часто говорила когда-то бабушка: "Душа плачет", наверно, с какого-то момента жизни моя душа не переставала реветь.

Около одиннадцати ночи на телефоне раздался звонок. Не знаю, откуда Марк взял мой номер, но, так или иначе, звонил он. Спросил, не сплю ли я, и без всяких предисловий и отступлений предупредил, что минут через пятнадцать будет у меня.

- Впустишь?

Я была растеряна. Как ещё следовало реагировать?

- Не думаю, что это хорошая идея.

- Почему?

- Мы не так уж давно виделись.

- И что? Просто скажи: "Можно я приду или нет?".

- Хорошо, приходи.

Пришёл он с пакетом продуктов. Накупил яблок, бананов, апельсинов, помидор, огурцов, картошки, лука, моркови, чеснока, куриные грудки, несколько банок консервированной кукурузы, фасоли, крабовые палочки, маринованную скумбрию, конфеты, пряники, печенье, вафли, пакет молока. Килограммовый пломбир, овсяные хлопья, крупы, подсолнечное масло, хлеб, кофе, томатную пасту. Кошачий корм.

- Что это?

- Мой аванс. Хочешь, я что-нибудь приготовлю? У меня неплохо получается.

- Слушай, я не просила о материальной помощи. В чьей-то жалости я не нуждаюсь.

- Кир, не надо. Да, может, эта ситуация не очень со стороны выглядит, но я покупал для тебя, поэтому забирать не стану. Считай, что это благодарность за прошлую ночь.

- За ночь, проведённую на полу?

- Неважно. Мне было хорошо - это главное.

- Допустим. Во что мне как-то не очень верится. Оставишь ты сейчас здесь эту гору продуктов в качестве благодарности, а есть я не буду. Всё это тупо впустую испортится.

- Пусть испортится. Я принёс, а уж есть или не есть - решать тебе. Если позволишь, я приготовлю что-нибудь сейчас.

- В двенадцатом часу ночи?

- Это недолго.

- Не знаю, зачем я соглашаюсь, но если тебе так уж хочется, хорошо. Готовь.

Марк без слов кивнул, снял пальто шарф, оставшись в тех же чёрных джинсах, свитер с горлом был переодет на джинсовую рубашку. Выходит, заходил утром домой перед работой. Пока я сидела и наблюдала за происходящим, он разложил покупки по полкам холодильника, конфеты выложил в миниатюрную плетённую корзинку, "Китекет" с хлопьями, крупы и сладости определил в настенный шкаф к хлебнице. Затем достал сковороду, кастрюлю, доску для резки и, закатав рукава, начал что-то делать.