- Нет никакого срача.

- Не жалеешь, что согласился прийти?

- Ничуть.

Разувшись, я заглянула в холодильник. Кроме банки вишнёвого варенья, ещё летом привезённого мамой, кетчупа, жидкого кошачьего корма, просроченного пакета молока и пачки дешёвого сливочного масла, ничего не было. Я молча взяла пакет с кормом, вывалила в миску, засомневавшись в правильности решения предложить Марку прийти в этот гадюшник. Он производил впечатление человека аккуратного, воспитанного интеллигентными, обеспеченными родителями. А кто я? И где находилась я? Не глупо ли всё это было?

- Извини, но могу предложить только чай. Если хочешь, с вареньем.

- Да, было б неплохо, - кивнул он, сняв пальто. - Я люблю варенье.

В те минуты, пока я ходила на кухню налить воды в чайник, прихватив грязную посуду, пока чайник кипятился, Марк, сидя на кровати, наглаживал Бусинку. Мы не разговаривали. Я не знала, с чего начать, Марк же, наверно, боялся показаться нетактичным. Когда вода в чайнике закипела, я налила в маленькую пиалу варенье, заварила чай с ягодными добавками. Какое-то время мы продолжали молчать. Хлебали горячий чай за неудобным, миниатюрным столом, я чувствовала на себе внимательный взгляд, сама же смотрела в бокал.

- Знаешь, что пришло сейчас ум? - произнёс Марк, слегка улыбнувшись.

- Ну? - подняв глаза, пролепетала я, чувствуя, что обожгла губы.

- Строчки из песни "Агаты Кристи": "Ещё совсем чуть-чуть. Немного поболит, и вскоре всё само пройдёт".

- Красиво. Мне никогда не нравилась эту группа.

- Я тоже не особый фанат, но есть у них песни, которые трогают.

Здесь мы снова замолчали.

- Давно тут живёшь, Кир? - более осторожно спросил Марк.

- С июня.

- Привыкла?

- Привыкла. Даже полюбила это место. Странно, да?

- Почему "странно"? Вовсе нет. Мне тоже тут нравится. Я не из мажорного круга, меня не испугаешь отсутствием евроремонта и личного унитаза. Это всё второстепенно. Самое главное в другом.

- В чём же?

- В том, насколько тебе внутренне комфортно в окружающей обстановке. Насколько чувствуешь себя раскрепощённо, защищённо. Сковывает ли тебя что-то или нет, напрягает ли.

- Ты живёшь с родителями?

- Нет, с бабушкой. Наличие родителей у меня формально, они есть и были только биологически.

- То есть?

- Отец вероятнее всего знать - не знает о моём существовании, а мать сразу, как родила, сбагрила меня бабушке и укатила в неизвестном направлении заниматься личной жизнью. Где она сейчас, что с ней - понятия не имею. Знаю её только по фотографиям.

- Извини.

- Не извиняйся. Это далеко не "та рана, которую нельзя бередить". Старая история с избитым сюжетом. Много ли в нашей стране счастливых полноценных семей? И потом, мне и с бабушкой жилось неплохо, духовно и морально она дала мне куда больше, чем могла бы дать мать.

- На самом деле я в небольшом шоке, - призналась я, ощущая полнейшее расположение сидевшего напротив парня. - Ты не производишь впечатление человека, обделённого вниманием родителей. Наоборот. Глядя на тебя, я была уверена, что ты единственный любимый сын в семье, у которого идеальные доверительные отношения и с матерью, и с отцом. Полное взаимопонимание с совместными завтраками, ужинами, субботними и воскресными культурно-развлекательными программами, походами к родственникам, ежегодными выездами в отпуск.

- Американский стандарт? - улыбнулся Марк.

- Что-то типа того.

- Американская мечта абстрактна. Рад, что не оправдал твоих ожиданий. Ты сейчас улыбаешься.

- Просто в какой-то степени я тоже рада этим неоправданным ожиданиям. Не из каких-то корыстных побуждений или зависти, обиды. Как лучше сказать-то? Когда ты пригласил меня в бар, когда мы сидели и пили кофе в окружении богатеньких студентов, я ощущала себя чем-то вроде прилипшего куска какой-то дряни к дорогому ботинку престижного бренда. И вообще сам факт, что ты и я пришли вместе в бар, что ты и я сидели рядом, казался абсурдом. Не самой удачной комедией. Чем-то противоестественным. Противозаконным.

- А что теперь?

- Теперь? Сейчас ты не кажешься мне таким далёким, - проговорила я, поглаживая устроившуюся на коленях Бусинку. - Сейчас я поняла, что ты такой же земной человек, у которого не всё в жизни так, как на картинке.

- То есть у тебя всё-таки родилась небольшая капля доверия ко мне?

- Ну да, что-то родилось.

Я вполне понимала, что история о детстве с бабушкой, о матери - кукушке могла быть чистой брехнёй, хорошей манипуляцией с целью втиснуться в доверие, а смысл этой брехни? Существовало в Марке что-то такое, что внушало искренность так же, как было в Саше. Конечно, всё ещё не укладывалось в голове, чем и как я могла заинтересовать этого парня. Вокруг Марка крутились десятки "топовых" девушек от семнадцати до двадцати пяти лет, готовые лично затащить его к себе в постель, но при всём при этом той ночью он сидел со мной в обшарпанной общажной комнате напротив кошачьего горшка, пил чай вприкуску с вареньем и ничуть не вызывал сомнительные чувства.

- Значит, ты историк? - то ли спросила, то ли констатировала я.

- Историк.

- Для себя или хочешь реализоваться в этом?

- Пока не знаю. Я пошёл учиться в эту сферу по той единственной причине, что меня действительно с детства увлекали исторические книги, фильмы, нравилось копаться в документалистике, сопоставлять информацию из разных источников и делать собственные выводы. То, кем буду после окончания института и куда пойду с этим дипломом, я не задумывался. Сначала казалось, что впереди огромное количество времени, которое само расставит всё по местам, но когда время стало утекать, то перестал понимать, куда двигаться дальше. Собственно, сейчас в этой точке неизвестности и неопределённости я и нахожусь. Работаю, откладываю по возможности. Гнить в нашей дыре мало хочется, планирую годом раньше - годом позже уехать отсюда. Пока же просто живу, пытаюсь понять, прочувствовать окружение, обстановку так называемой "взрослой жизни". Работа барменом - не то, о чём я мечтал, но конкретно сейчас мне это нужно. Во многих смыслах.

- Почему-то я вижу тебя преподавателем в каком-нибудь престижном гуманитарном вузе.

- Преподавателем? Нет, это не моё.

- Почему? Студенты бы уважали тебя. Именно таких историков сегодня не хватает.

- Каких "таких"?

- Молодых. Увлечённых. Нестандартных.

- Нет, я не особо силён в педагогике, - отмахнулся Марк. - И вообще слишком объёмный выходит диалог обо мне. Хочу услышать что-то в ответ.

- Чем я занимаюсь?

Он кивнул.

- Ну, тут особо нечего рассказывать. Окончила школу, попробовала поступить в Литинститут Горького, пролетела. Осталась здесь, год просидела в нашей местной гуманитарной академии на социологическом, не сдала летнюю сессию, забрала документы и вот я тут.

- В Литинститут? Ты пишешь?

- Писала когда-то, но это закрытая тема. Не хочу об этом ни вспоминать, ни говорить. Всё в прошлом, в настоящем есть только вот эта комната и работа официантки.

- Почему не попробовала поступить снова?

- Может, испугалась. А может, наконец, приняла правила реальности. В любом случае мне это больше не надо.

- Нет?

- Нет.

- Ладно. Если не хочешь говорить об этом, не будем. Я выйду в подъезд покурить?

- Конечно.

Оставшись наедине с собой, я смотрела на пустой белый бокал, на чёрное пальто Марка, висевшее у входа, ощущала в воздухе свежий аромат мужского парфюма и мало верила в эту странную действительность. Как так вышло, что я оказалась в третьем часу ночи в компании чужого, практически незнакомого мне парня? Судьба? Предначертанное чем-то высшим обстоятельство? Случайность? Случайность. Единственное разумное объяснение.

Когда Марк вернулся, то первое, что он спросил:

- Может, ещё по бокалу чая?

- Да, я тоже хотела предложить, - кивнула я, поднявшись за чайником.