Не самое это приятное занятие - выселять родную дочь. И, разумеется, при хорошем раскладе, при нормальной жизни, в нормальной семье подобного бы не произошло. Это-то маму и грызло. Что скажут люди? Как это выглядит со стороны? Как мать сумела допустить такое, что муж выдворил её родную дочь? Конечно, маме было больно. Тяжело - что тут говорить. Я понимала её. Знала, что ещё несколько дней она будет плакать, винить себя, думать, где и в чём совершила ошибку, промах. Почему обстоятельства сложились именно таким образом. Сумела бы она предотвратить конфликт без чьего-то ухода из дома. В одно мне хотелось верить - что поступая так, я избавляю эту семью от лишних скандалов. Одна маленькая деталь, правда, ущемляла и выгрызала понемногу - в тот вечер, когда отчим набросился на меня и решил "заняться моим воспитанием", мама высказала ему недовольства мной, то есть она в какой-то степени сама попросила его проявить участие, так? А после всё это вылилось в то, во что вылилось. Разумеется, я уверена, мама не желала того, чтоб отчим дошёл до маразма с выключением электричества и хваткой меня за горло, но слово было сказано. В этом, возможно, и заключалась её ошибка. Не конкретно того вечера, а вообще, на протяжении всех лет.

Не должна она была наши с ней отношения обсуждать с отчимом, а отношения с ним - со мной. Так мы лишь ещё более с ним озлобились друг на друга. Но что теперь говорить?

Я не знаю, что это - идеальная семья. Существует ли вообще такая? Или опять-таки - это всего лишь образное понятие? Как выглядит идеальная семья? Как выглядят люди в ней? Да, существует какой-то стереотип, который нам рисует телевизор. Идеальная семья там - это красивые, ухоженные родители, множество дружных детей, море улыбок, смеха, роскошный дом с газоном, две машины, фото у моря. Общество переняло это формулу и с энтузиазмом стремится следовать ей. Это как алгоритм, расписание на жизнь, где существуют подпункты, а результат - смерть в окружении любящих детей в шикарном коттедже с кучей родственников, которые смотрят на тебя, покойника, и восхищаются: "Надо же, какой хороший человек умирает. Сколько он сделал для своей семьи! Всю жизнь ведь работал, дом вон отгрохал с верандой, детей выучил. Жаль, что уходит, сейчас бы жить да внукам радоваться". Да, может, и нет в этом ничего плохого. Хотела бы я, наверно, разок ощутить себя ребёнком в идеальной семье. Убедиться, что такие действительно есть, что это не картинка, не фальшь, не театр, не иллюзия. Но, увы. Вряд ли человек, сомневающийся в наличии такого, смог бы создать что-то из ничего. Из фантазии. Больше бы походило на игру в куклы, в пародию, но люди же любят играть. Любят пародировать. В такую вот пародию и попыталась сыграть когда-то мама. Итог не самый радужный, но она пыталась. Я же пытаться не хочу.

Подняв втроём все коробки, мы выпили за миниатюрным столом в общаге по два бокала чая с вафлями, обсудили произошедшее, а когда ближе к семи вечера мама с Кириллом вызвали такси и уехали, я в моральном бессилии упала на кровать. Кто-то на протяжении многих лет смеялся над нами? С появлением отчима моя жизнь превратилась в ад, но мама того не хотела. Кто-то, возможно, обвинит её, скажет, что она плохая мать, раз променяла ребёнка на мужа, раз не сумела встать на защиту дочери, не сумела взять ситуацию под свой контроль ещё тогда, когда это животное только-только поселилось с нами под одной крышей. Другие обвинят меня. Назовут неблагодарной, гулящей дочерью, которая сбежала из дома, бросила мать одну с проблемами, повисла на шее, не думает о том, как матери тяжело будет морально и финансово содержать два дома. Мнений много, но судить эту ситуацию никто не в праве. Не находясь в подобном положении, не понимая всех ужасов этого положения, никто не может брать на себя роль судьи. Ни роль адвоката, ни роль прокурора, поскольку чужая семья, как и душа, - потёмки. Так же, как невозможно сделать вывод о человеке, опираясь лишь на внешний вид, равно так же невозможно обсуждать события в чужой семье, не будучи в этом лично замешанным. Может, мы все оказались жертвами обстоятельств? В том числе и отчим?

Сколько я провалялась - не помню, но за окном заметно потемнело. Я поднялась со скрипучей кровати, включила свет. Переодела джинсы с футболкой на домашний голубой сарафан, собрала без зеркала волосы, хотя оно всё-таки имелось на двери шифоньера, после принялась разбирать коробки. Есть не хотелось, но жалко было давать пропадать маминой тушённой картошке, насилу наложенной мне в контейнер, поэтому в перерыве между разбором вещей и книг быстро перекусила. Тоска накрывала дико. Из коридора были слышны голоса соседей, визг и смех детей, ретро-музыка, доносившаяся из общей кухни. Выходить знакомиться я не жаждала, но унитаза в комнате не имелось, а естественная нужда напоминала о себе. Я терпела до последнего, пытаясь сосредоточиться на разборе коробок, но, так или иначе, спустя время, пришлось бежать в сортирную комнату.

О комнате с туалетом можно было сказать: "Атас!". Если коридор ещё мало-мальски отличался приличием, несмотря на стены с облупившейся краской, то в сортир в первые дни я не могла зайти без ощущения страха. Имелось четыре кабинки с обыкновенными дырками. Унитазов не было. Ужас состоял в почерневших массивных трубах, висевшими над этими дырами, которые при слабом освещении отбрасывали на стены громадные тени, и едкой, тошнотворной канализационной вони. Впечатление кошмара производило неподдельное. Краска со стен сходила ошмётками, листами, но, видно, никого это не трогало. Сразу же я заглянула в душ, о чём вскоре пожалела. Там дело обстояло не многим лучше. Конечно, позже я ко всему этому привыкла, вся эта обстановка стала для меня обыденной, тогда же я чувствовала спокойствие лишь за закрытой дверью.

- Привет, ты из комнаты Томы? - улыбнулась мне у кухни женщина лет тридцати пяти с собранными в косу тёмными волосами. В руках она держала маленькую жестяную кастрюлю, половник.

- Да, здравсте, - кивнула я, остановившись. - А что?

- Ничего, просто познакомиться хочу. Я Оля. Если помощь какая-нибудь понадобится, обращайся.

- Хорошо, спасибо, - улыбнулась я, поражённая проявленным гостеприимством.

- Тебя как зовут, кстати?

- Кира.

- Приятно познакомиться.

- Взаимно.

Здесь, в общаге, разворачивался другой мир. На тот момент я не понимала его, не знала людей, не могла составить объективное мнение о людях, после всё стало проясняться. Тогда же я находилась в состоянии если не в шоковом, то близком тому, но о возвращении домой не думала.

Перед сном мы созвонились с мамой.

- Без тебя стало пусто, - призналась она тихим голосом. - Как будто часть души оторвали.

- А как вообще обстановка? Как Кирилл?

- Из твоей комнаты не выходит. Сидит, смотрит в окно. С нами практически не разговаривает.

- Всё наладится, мам.

- Наладится, наверно.

- А как дядь Саша? - добавила я осторожно. - Рад?

- Он уверен, что месяц поживёшь и вернёшься. Думает, не выдержишь общажных условий.

- Значит, так и не понял?

- Нет. Никогда не поймёт. Он считает, что ты ушла за зрелой жизнью.

- Конечно. Чего от него ещё можно было ждать? Но мне всё равно теперь. Пусть говорит, что хочет. Его право.

- Как там соседи? Познакомилась с кем-нибудь? Адекватные?

- С одной только. Но, наверно, адекватные. Все в основном семейные.

- Ладно. Будем надеяться, что не зря мы всё это затеяли, да?

- Мам, мне тут лучше. Уже, исходя из этого, я скажу тебе, что не зря. Да и ты со временем привыкнешь, и Кирилл.

- Посмотрим.

Той ночью я спала с включенным светом. Кровать расстилать не стала, бросила сверху плед, подушку, накрылась пододеяльником. Боялась, что долго не сумею уснуть и снова выведу себя на разъедающие мысли, но, напротив, уснула мгновенно. Уснула крепко, не видя снов. А проснулась утром до дребезжания будильника. Встала, расчесалась, сходила умыться, ни с кем не встретившись, позавтракала несладким чаем с вафлями, переоделась в то, в чём накануне приехала, и направилась на учёбу.