После молебна мне стало легко, с души как будто камень свалился. В тот же вечер я отказала Николаю. И что же я услышала в ответ?.. Сколько злости он вылил на меня, на моих родителей, на Бога и на Церковь! Какая же тут любовь? Ведь когда по-настоящему любишь, обидного слова не скажешь.

Мы расстались навсегда. В сердце образовалась пустота, но на душе было свободно и легко. В эту же ночь приснился мне дивный сад. Я долго гуляла, любуясь его красотой, а потом подошла к яблоньке и вижу: на одной плодоножке висят два румяных яблочка. Хотела я их сорвать, протянула уже руку, и вдруг подошел ко мне благообразный старичок с седенькой бородкой, похожий на Николая Угодника, и говорит: „Доченька, это не твоя яблонька. Твоя – другая“.

Смутилась я, стала у него просить прощения, после чего проснулась. Сердце билось от волнения, и тут я сама разгадала сон. Я поняла, что нет воли Божией, чтобы мне выйти замуж за этого человека. Мне уготован был другой крест…»

Вздохнув, Галина закончила рассказ и перекрестилась. Чуть помолчав, она добавила, что об этом дивном чуде мама поведала ей за два года до своей мирной кончины.

Сама Галина трудится сейчас во вновь открытом Никольском соборе, часто поминает родителей и, подражая их вере, молится угоднику Божию Николаю о заступлении и помощи во всех делах. Святитель всегда откликается на ее просьбы.

Давно уже рассвело. Губы инокини Феодосии беззвучно шептали слова утренних молитв, канонов, акафиста, правила ко Причащению. Потом, умыв лицо от нахлынувших слез, она достала из черного бархатного мешочка с золотым крестиком посредине поминания своих деревенских благодетелей. Стала пересчитывать деньги, хранящиеся там же: у Анастасии осталось копеек тридцать, хватит один раз подать за обедню, у Людмилы – побольше.

Феодосия работала алтарницей в церкви, и ей, как знакомому и близкому к святому месту человеку, односельчане доверяли поминания и деньги. В благодарность несли кто что мог: молоко, кусок свежеиспеченного пирога. Милостыню делили пополам, отдавая одну часть на канон. Если не приносили ничего, Феодосия не обижалась, делала свое святое дело, зная, Кому служит. «Лишь бы Бог принял мои малые труды, на все Его святая воля», – скажет она и с любовью молится за народ, делая поклоны за каждого. Инокиня Феодосия любила Бога и боялась всякого греха, смирялась и каялась, когда грешила устами или мысленно.

Сегодня великий праздник – Николин день. Пришел Никола вешний с ярким майским солнцем, теплой землей, с распустившейся листвой, с гомоном и пением птиц и великим крестьянским трудом. Надо было причаститься Святых Христовых Таин, и Феодосия держала в уме свои грехи, чтобы не забыть их на исповеди. Сегодня день смерти ее брата, монаха Питирима. В миру его звали Петром. Вспоминалось, как много-много лет назад они вместе с братом делали в большом овраге пещеры для моления и спасения от грядущего антихриста. Феодосия с подругами день и ночь носили ведрами сырую землю и ссыпали ее в овраг, благо он был глубокий. В вырытых ходах Петр ставил деревянные опоры, принося из леса распиленные деревья. Монах создавал лабиринт ходов так, чтобы никто из чужих не смог его здесь найти. Была устроена церковь, в пещеры спустили иконы, книги, необходимые вещи. Крутигом назвали это место.

«Пойдем к Пете Крутишному помолиться», – говорили местные жители. И шли несколько верст вдоль оврага к пещере монаха Питирима, которого люди по старинке называли мирским именем – Петр. Строг и суров был Петр, требовал от близких поста и молитв, велел готовиться к испытаниям. Они и пришли.

Сначала Петю Крутишного знали немногие, только верующие. Потом слава о нем пронеслась по всей округе. Заговорили о монахе как о местном подвижнике. Обратили на него внимание и власти, когда начались гонения за веру. Однажды небольшой отряд красноармейцев спустился в пещеры и заблудился в них. Петр во тьме ходил за ними по пятам. В конце концов, отчаявшись и испугавшись, что на них обрушится земля, старший стал звать Петра и просить вывести их. Красноармейцы обещали больше не приходить в пещеры. Монах вывел людей, а сам снова скрылся в пещере. С тех пор никто не смел беспокоить Петра.

Не забыть Феодосии и дня смерти брата. Его удушили два парня, разведя костер у входа в пещеру. Задыхаясь от дыма, Петр пытался вылезти, но потерял сознание. Тогда, заарканив его веревкой, они вытянули страдальца за шею на волю. Он был мертв. Власти решили, что он сам задохнулся, и никого тогда не осудили.

Крутиг давно осыпался и забылся. Феодосия вздохнула, вспомнив свою печальную молодость. Перекрестилась, помянув об упокоении брата. Пошла в церковь. Там было уже много народу. Мать Феодосию многие знали и расступались перед ней. Она поднялась на клирос, потом вошла в святой алтарь. Сделав три поклона у престола, взяла благословение у священника и стала возжигать лампады и свечи перед иконами, потом зажгла кадило. Началась литургия. Торжественно пели два хора. Все радовались празднику.

После службы прихожане приложились ко кресту и пошли по домам, приветствуя друг друга. Ушел и батюшка. Даже сторож Илия с уборщицей Анной куда-то отлучились. Феодосия осталась одна в храме. Тишина наполнила церковь. Двери и окна были открыты, и яркое майское солнце косыми лучами освещало храм. Немного отдохнув, Феодосия принялась за обычную работу.

Вдруг за спиною она услышала шаги. Двое незнакомых парней вошли в алтарь.

– Где деньги? – грозно спросил один из них.

Испуганная алтарница пошла к двери, чтобы показать им церковный ящик, но парни решили, что Феодосия хочет убежать. Преградили ей путь и свалили на пол. Связали руки проводом электрочайника. «Святитель Николай, спаси меня!» – громко взмолилась Феодосия, но ей тут же зажали рот, воткнув какую-то тряпку.

– Ну, захрипела! Режь ее! – приказал старший, а сам побежал к ящику.

Рука младшего дрожала – он, видимо, впервые шел на такое дело. Нож слегка ткнулся в костлявую руку старицы. Кровь брызнула из раны. «Господи, прости мою душу грешную», – молилась Феодосия. Младший закатал ее в половики так, что она едва могла дышать, и убежал из алтаря, ничего не взяв с собой. Через несколько минут все стихло.

Церковный сторож Илия, словно чувствуя что-то неладное, зайдя в храм, позвал Феодосию. Она не откликнулась. Заглянув в алтарь, он все понял и побежал звонить в милицию и скорую помощь.

Так завершился для Феодосии этот праздничный день. Тех парней нашли сразу. Они распивали в ресторане вино на церковные деньги. В милиции они признались в совершенной краже и нападении на алтарницу.

Рана на руке Феодосии зажила, но перенесенный испуг запомнился надолго. Ходить она стала с трудом, все время принимала лекарства. Храм оставила. Думала о смерти, много плакала.

На суде мать Феодосия все простила преступникам. Старшего, как ранее судимого, суд приговорил к длительному сроку лишения свободы. Даже его старая мать выступила против него.

Так святитель Николай наказал преступников и святотатцев. Немного прожила после этого мать Феодосия. Она преставилась ко Господу в праздник Рождества Христова, на восемьдесят первом году своей земной жизни.

Шел тысяча девятьсот шестьдесят третий год. В маленьком печорском домике, где поселился Миша, было тепло и уютно. Хотя на улице стоял сентябрь, дровами на зиму еще не успели запастись. Чтобы купить их, Мишина мама уехала на родину, в далекое Прикамье.

Миша был больной, но с детства утешался рисованием, музыкой и пением в монастырском братском хоре. Всего лишь несколько избушек отделяло Мишин домик от монастырской крепости, внутри которой непрерывно шла особая, многим непонятная монашеская жизнь. Иногда Миша читал на клиросе правило для причастников, заменяя заболевшего монастырского привратника, монаха Аввакума. Ходил он и на просфорню – читать братии какую-нибудь душеспасительную книгу. Братия работали молча и слушали со вниманием.