Вот такая она была, эта Наталия, необыкновенной души человек. Незадолго до кончины я видел ее с нашей верующей соседкой Ольгой Михайловной. Наташа приехала в наш город с рукой на перевязи и зашла в храм. Она попросила у меня три рубля на дорогу, и я дал ей деньги.

Это была первая и последняя наша встреча. Через несколько дней Ольга Михайловна зашла к нам и рассказала сон, в котором видела Наташу, стоящую у светлой широкой лестницы, которая уходила ввысь. А там, вдалеке, стоял прекрасный дворец. Светоносный старец подошел к Наташе, взял за руку и повел по ступенькам. Что бы это значило?

Вечером Ольга Михайловна получила телеграмму с известием о внезапной смерти Наталии. Все мы утешились чудными делами Божиими.

В Православной Церкви есть особый вид служения Богу – Христа ради юродство. Оно дается как дар Божий человеку смиренному, богомудрому, способному понести ради любви к своему Создателю, Искупителю, Промыслителю, Христу Богу, крест самоотречения. Это высшая степень чистоты и простоты сердечной, верности и любви.

Душа юродивого любит горний мир и пренебрегает земными законами. Часто, как умалишенный, юродивый смеется над тем, к чему привязано наше грехолюбивое сердце, – над славой, богатством, тщеславной гордостью, телесной красотой, удобствами жизни, наслаждениями плоти, сребролюбием, покоем. Он подвергает свою плоть физическим испытаниям, а душу – внешнему осмеянию и поруганию. И, достигая высшей степени блаженства, такие люди с глубоким состраданием взирают на впадающий в грех мир и молятся о нем. Они видят мир духовными очами и ведут непрерывную борьбу с духами тьмы, призывая на помощь Господа. В наше время это очень редкий дар.

В нашем селе в тридцатых годах жили юродивые брат с сестрой, Миша и Дуня Сыровы. Их знали все в округе. Кто почитал, кто гнал, кто боялся их, а кто глумился над ними, как над умалишенными.

Церковь была закрыта, батюшка находился в ссылке, и единственными духовными столпами на селе были эти люди. Они, как пророки среди израильского народа, обличали нравы, предсказывали будущее, скорбели за народ Божий, молили за него и незаметно уходили в мир иной, оставив о себе святую память. За все обиды Сыровы платили любовью, терпеливо снося оскорбления, насмешки, холод и голод, телесные болезни.

– Так, однажды, – рассказывала наша односельчанка, Феодосия Павловна, – пришел Мишенька зимой к нам в дом, а ходил он зимой босой. Залез на печку и уснул. Смотрю, а в ногах у него черви копошатся. Боже мой! Дай, думаю, согрею водички и раны ему обмою. Только прикоснулась к ним, как Мишенька вскочил и залепетал:

«Тетушка, тетушка, не надо, мила. Это мое золото, золото мое!» – и убежал опять на улицу. Это был его золотой ключ в Царствие Небесное.

Часто Миша был потехой детворы. А как-то раз один крестьянин решил подсмотреть, куда это Миша ночью ходит. И увидел, как поднялся Миша на гору, опустился на колени на церковной паперти и долго-долго молился за все село, за тех, кто обижал его, кто просил его молитв, кто кормил и согревал его, за тех, кто лежал расслабленным на одре болезни… За всех молился Миша, и для всех хватало места в его любящем сердце.

Жила в нашем большом селе одна семья. Обычная, для многих незаметная, только жизненный крест был у них тяжелее, чем у других. Да и каким он мог быть у старой матери, жившей со своей слепой дочерью Александрой? Санькой звали слепую старики односельчане, а молодые и вовсе не знали, как звать-величать.

Жили Мятлевы в тесной гнилой избушке у самой горы, и никто к ним не ходил, разве только пьяные мужики клянчили денег на опохмелку. Слепая Александра ругала их за пьянство, за драки, за то, что в Бога не веруют, женам молиться не дают, детей не крестят… Да много еще за что. Невзлюбили ее посетители, и когда случилась с Санькой беда, никто из мужиков и пальцем о палец не ударил, чтобы хоть как-то помочь страдалице.

А случилось вот что. На шее у Александры надулась огромная опухоль. Разрастаясь, она причиняла такую нестерпимую боль, что мать забеспокоилась не на шутку – того и гляди, помрет Александра. Но кто-то из добрых людей посоветовал Саньке приложить к больному месту заячью лапку. Говорят, в старину так лечили опухоль, может, и сейчас поможет.

Пошла мать искать охотников. Но, как на беду, одного дома не оказалось, у другого зайца не было, а третий так прямо и заявил: «Зайчика-то я давеча подстрелил, а Саньке Мятлевой и шерстинки не дам. Она ругается».

Поплакала перед образами Александра и, прося у Бога помощи, предалась Его святой воле. И – о чудо! Открывает мать рано утром скрипучую входную дверь, а у самого крыльца лежит мертвый заяц. Забежал косой и умер прямо у дома Мятлевых. Вскоре Александра исцелилась от своей болезни.

Прошло несколько лет после этого чудесного случая, и многие о нем забыли. Но не забывали всегдашнюю милость Божию сами Мятлевы. А Бог питал их поминальными столами. Церкви в нашем селе не было, значит, все надежды на монашек да на разных верующих старушек. Хорошо пела Санька по памяти, и голос звучал как-то особенно. Слепая, убогая… Хоть ворчала она много, да как такую не пригласить помолиться об усопших сродниках?

Но всему на земле приходит конец. Постучалась смерть и в избушку Мятлевых. Тяжко заболела Александра, моля на смертном одре Заступницу Усердную только об одном – умереть раньше матери. «Ведь я слепая, – просила она. – Кто мне подаст, кто придет, кому я нужна здесь?» И Царица Небесная услышала ее простую молитву.

Александру положили в больницу, сделали операцию. В общей палате она медленно приходила в себя. День клонился к вечеру, и Санька, поблагодарив врача за «починку», тихо сказала: «А теперь я буду себя отпевать». Слабым голосом она пропела весь канон по усопшим и на словах «Святый Боже, Святый Крепкий» вдруг замолкла. «Уснула, – решили больные. – Пускай поспит». Но Александра уснула вечным сном.

Вот так умирают простые христиане. По словам апостола Павла, «жизнь – Христос, и смерть – приобретение» (Флп. 1: 21).

В одном крестьянском доме зимой должна была отелиться корова, и хозяин пустил ее в избу, в теплое место, чтобы не заморозить теленка. В это время у хозяина пропали деньги. Долго искал он их и, так и не найдя, пошел к колдуну, который жил недалеко от них. Поделился он с колдуном своим горем. Тот сочувственно покачал головой, потом молча встал и пошел за печку. Открыл в подполке дверку и стал спрашивать сидевшего там лукавого.

– Что сказать мне ему? – шептал колдун.

– Деньги его корова съела, когда они выпали из кармана в пойло. А ты скажи, что сноха взяла. Она от клеветы и горя удавится, и душа ее будет наша.

Так и сказал колдун хозяину. И случилось бы великое несчастье в этой семье по навету лукавого, да Бог по Своему милосердию сокрыл от них обоих другую тайну. Крестьянин пришел не один, а с внучком своим. Озябший на морозе ребенок залез погреться на печку и все слышал, что лукавый колдуну говорил. Незаметно слез внучонок с печки и пошел со своим дедом домой, а по дороге ему и рассказал, как хочет лукавый сгубить невинную душу. Поверил дед его словам. Корову пришлось зарезать на мясо, а в желудке у нее нашли хоть и мокрые, но целые деньги, на которые хозяин купил новую животину. Больше он никогда к колдуну не ходил. Уразумел, что ничего доброго от служителя лукавого ждать не приходится…

Иногда мы говорим: «Что-то душа болит». Это значит, что наша душа что-то чувствует, переживает, томится в теле в ожидании чего-то непредсказуемого – близкого или отдаленного события, несчастья или, может быть, даже рокового исхода. В жизни мне приходилось наблюдать много случаев подобного рода предчувствий. Так, в городе Чистополе один студент Казанского авиационного института приехал домой к родителям, чтобы повидаться с ними. Как рассказывала его мать, он весь роковой для него день был неспокоен с самого утра, томился, сам не зная, что с ним происходит. Вечером, когда все собрались за столом, пришла девушка, с которой он дружил. Вслед за ней пришел местный ее кавалер. Произошла ссора, драка, и студент был убит. Сердце не обмануло его в предчувствии смертельной опасности.